— При условии, — сдерживает зевок Пенелопа, — что кореец мертв, а в основе этой заварушки лежат большие деньги.
— Да. При условии, что он мертв. Кто там еще остался живой в “Медикуне”?
— О, это фигура загадочная и никому неизвестная. Директор, Коржак Е.К.
Нигде никогда не появлялся, никто его не видел, никаких следов, кроме подписей на документах, не оставил. Я думаю, надо подождать немного, пока этот загадочный Коржак не придет к Алисе и не скажет, что он ее папа. Мужчины ужасно предсказуемы, хотя… — Пенелопа задумчиво посмотрела на следователя. — Бывают ислючения.
— Подставное лицо? — удивился Лотаров. — Но зачем такая секретность, если вы говорите, что фирма существует официально?
— Это единственное слабое место в моих сообража-ниях. Если человек так тщательно обеспечивал себе секретность, значит, он с самого начала предполагал нежелательный криминальный финал.
— И что, ваши бывшие коллеги по своим каналам не могут найти какого-то там Коржака?!
— Нашли. Одиннадцать Коржаков с инициалами Е.К. в Москве, Петербурге и Твери. Ни-че-го. Если вы Узнали все, что хотели, отвезите меня домой. Правда, я так и не поняла, какое отношение к нашему вечеру имеет неизвестная мне кошка — помесь, как там… египетской голубой и донского сфинкса? Правильно?
— А, — махнул рукой Лотаров, — ерунда. Она съела кофейные ягоды, из зерен которых мы с вами сегодня делали кофе.
— Съела ягоды… Понятно. Нет, ничего не понятно.
— Это просто, Пенелопа Львовна. В Нью-Йорке есть всего два ресторана, где вам смогут подать такой же кофе, всего два. Но там кошек кормят ягодами кофе насильно, их заталкивают в гортань кошкам, как рождественским гусям заталкивают грецкие орехи. Я считаю такой метод потребления ягод не совсем удачным. Ведь то, что вам затолкали в горло насильно, вы можете плохо переварить, так ведь?
— Минуточку, эта ваша редкая кошка ест кофейные ягоды сама по себе, правильно?
— Правильно. Она их любит. Вот в чем ее уникальность. Заглатывает, урча, вместе с косточками.
— Хорошо, а нам это зачем надо?
— А мы, дождавшись полного переваривания этих самых скормленных ягод, собрали их косточки, просушили, прожарили, перемололи и подарили друг другу незабываемый вечер.
— Ага… — Пенелопа смотрит на Лотарова с недоверчивой улыбкой. — Собрали, значит… Вы хотите сказать? — она зажала рот рукой и отодвинулась от Лотарова подальше.
— Прекратите, Пенелопа Львовна, вам же понравилось.
— Нет, — придушенно потребовала Пенелопа сквозь ладонь, — вы мне скажите! Скажите это…
— Я уже все сказал. Кошка переварила ягоды, покакала, я собрал косточки… Я очень старался вас удивить, очень.
— Вы!.. Вы просто чудовище какое-то! — Пенелопа уставилась на Лотарова с ужасом. — Вы скопище скрытых пороков, вы извращенец, вы!..
— Да, — гордо заявил Лотаров. — Я люблю кулинарные изыски! А если вы считаете извращением, что я их делю с красивой женщиной…
— Изыски?! — схватив диванную подушку, Пенелопа бросила ее в Лотарова, потом вдруг прыгнула на него и изо всех сил дернула за волосы. — Это называется изыски?! Гурма-а-ан! Да вы посмотрите на себя! Я думаю, для вас самое приятное времяпрепровождение — это поесть на ночь соленых огурцов, запить кислым молоком, а потом сладострастно пукать под одеялом!
— Пенелопа Львовна, — стонет Лотаров. — Зачем вы выдергиваете мои волосы?..
— Волосы!.. Это наверняка парик!
— Успокойтесь, прошу, иначе придется вас ударить!
— Меня? Ударить?! — спрыгнув с дивана, Пенелопа принимает боевую стойку. — Попробуйте, нет, вы попробуйте!
— Прекратите меня смешить, — просит Лотаров, потирая голову.
— Смешить?! Встаньте немедленно!
— Не встану.
— Встаньте, я вам сказала!
— Не встану, и все тут!
Зарычав, Пенелопа оглядывается, подпрыгивает, резко выбрасывает ногу и бьет пяткой в дверцу шкафа. Потоптавшись после этого и воинственно сдувая с лица прядки упавших волос, она решительно направляется в туалет.
Наклоняется над унитазом. Открывает рот и высовывает язык. И обнаруживает, что ей совершенно не хочется блевать. Никаких признаков тошноты.
Зажигает свет в кухне, подходит к столу, берет турку с остатками кофейной гущи и нюхает ее, закрыв глаза. Накрывает ладонью увядший цветок, его лепестки совсем истончились и прилипли к столу, но ладонь, которой она потом проводит по лицу, как ни странно, хранит сладкий приторный запах мертвой орхидеи до самой прачечной, куда она доехала на такси.
Она открывала дверь, а через площадь из круглосуточного кафе выбежала тонкая высокая девочка, разбрызгивая ботинками на огромной подошве кашицу снега. — Алиса?..
— Где тебя носит! Я уже целый час сижу в этом кафе и ем салат с селедкой!
— Заходи…
— Почему ты хромаешь?
— У меня болит пятка, — зло отвечает Пенелопа. — Я ударила ногой в шкаф Лотарова. Теперь у меня болит пятка!
— Ты нашла его заначки в столе, да? А плюшевую крысу с дырками видела?
А пепельницу? Пепельница — это гениально.
— Не знаю ни про какие заначки. Я пробила ногой дыру в стене платяного шкафа. В его квартире.
— Ты, наверное, очень рассердилась, да? — осторожно интересуется Алиса.
— Да. Он подарил мне цветок — орхидею, а оказалось, что это была приправа для кофе!
— Любишь орхидеи? — Алиса скинула ботинки и куртку в холле и уже дергала ручку запертого кабинета Пенелопы.
— Орхидеи?.. Этот извращенец напоил меня кофе! А зерна, знаешь, где он взял зерна?
— Мне нужен компьютер, открой дверь.
— Обойдешься!
— Ну, и где он взял зерна? — интересуется Алиса тоскливо, сползая по стене на пол.
— Из кошачьего дерьма! — почему-то шепотом сообщает Пенелопа.
— Брось. Он, наверное, опять тебя разыграл.
— Что значит — опять? Эти зерна очень странно пахли, очень!
— Пенелопа, какая же ты доверчивая! Неужели следователь пригласил тебя к себе домой и заставил ковыряться в кошачьем дерьме?!
— Нет, но… — начинает успокаиваться Пенелопа. — Он сказал, как называется этот способ приготовления, подожди… Эпиля… В общем, на букву “э”.
— Открой дверь, включи компьютер, найди через Алтависту слово “кофе”, и если Лотаров тебя не надул, ты узнаешь это слово на букву “э”.
— Я пользуюсь Яндексом, — с уважением смотрит Пенелопа и достает ключ.
— Ну слава богу, наконец-то! — встает Алиса. Пенелопа садится в кресло, а Алиса стоит сзади, принюхиваясь к ее волосам. Листая странички с информацией о кофе, они обе замирают на шестой по счету. Слова, которое ей сказал Лотаров, Пенелопа не находит, но зато находит информацию об очень дорогих сортах кофе и узнает, что есть кофе, одна чашка которого, приготовленная определенным образом, стоит до тысячи двухсот долларов. Чтобы приготовить такой кофе, его ягоды предварительно скармливают кошкам, дожидаются полного их переваривания…
И так далее.
— Да-а-а-а, — задумчиво тянет Алиса, — волосы у тебя действительно странно пахнут. Чем-то горелым и острым.
— Это уже потом было, когда Лотаров поджег ром в тарелке с папайей и ананасами, — бормочет уничтоженная Пенелопа.
— Ну и мужчина! — восторгается Алиса. — А вид у него, как у располневшего клоуна, на волосах которого тренируются будущие парикмахеры. Спорим, ты никогда не забудешь это свидание? Чашка кофе за полторы тысячи долларов, салат из ананасов, приправленный орхидеей! А теперь набери, пожалуйста, слово “Медикун”.
Пенелопа дергается и смотрит на Алису. Алиса устало смотрит на Пенелопу.
— Набери слово “Медикун”, и через пять минут мы пойдем баиньки. Я очень устала. Я помогала Фрибалиусу в морге взвешивать внутренности. Я взвесила четыре легких, три печенки и два мозга. Это утомляет. Ты знаешь, что мозг женщины легче мозга мужчины? Знаешь? Я не верила. По моей просьбе теперь Фрибалиус старается при первой же возможности взвесить каждый попавшийся ему мертвый женский мозг, проводит некоторые исчисления по выработанным им же расчетам относительно величины тела и веса других внутренних органов, а потом…
— Пойдем сразу в спальню, — предлагает Пенелопа.
— Будем играть в вопросы-ответы? Ладно. Ты знаешь, зачем Гога Мазарин заказал цепь длиной полтора метра и толщиной звеньев в пять миллиметров? С ошейником на конце!
— Только не надо истерик.
— Не правильный ответ! — топает ногой Алиса, осматривается и застывает, открыв рот.
Пенелопа распахнула дверь своей спальни. Основное место в комнате занимает кровать — она огромная, квадратная, и в изголовье ее на стене как раз начинаются Елисейские Поля. В другом конце комнаты к потолку подвешен гамак, на который наброшен яркий плед, а крепления гамака совсем не заметны на” потолке, потому что устроены в ногах Триумфальной арки. То есть все стены и потолок этой спальни представляют собой одну единую картину развернутых видов Парижа, исполненных со стереоэффектами и специальной подсветкой — лампочки на стене включаются таким образом, что зажигаются “фонари” на Монмартре, или s подсветка фонтана, или слабое свечение рекламы на увеличенном газетном снимке кафе “Мулен Руж” времен тридцатых годов.
