Говоря откровенно, Вера могла вообще не смотреть на пассажиров, надеясь на тринадцатое чувство. Это чувство, ощущение опасности, не раз спасало ей жизнь. Иногда, когда она смотрела на какого-то человека, в уголках ее глаз мелькали черные птицы — это означало, что человек скоро умрет. Иногда по позвоночнику пробегала волна ледяного холода: это ощущение значило, что ей или ее близким угрожает опасность. Иногда озноб или повышение температуры, красные точки на шее и предплечьях также означали приближающееся несчастье. За свою жизнь доктор Лученко научилась понимать свое тринадцатое чувство. Если в ранней юности она не всегда доверяла своей интуиции, то, взрослея, она поняла: интуиция ее не обманывает, и научилась различать оттенки предощущений. Правда, такая тонкая работа подсознания имела и обратную сторону: головные боли, вегетососудистая дистония, метеозависимость и многое другое. Но до сих пор она относилась к своей уязвимости философски. Если ты можешь предугадывать, то должна за это платить. И если для защиты дорогих людей нужно расплачиваться головокружением или полным отсутствием энергии, что ж, она согласна на такую цену…
Перед Лученко была поставлена задача не просто смотреть, но в тех случаях, когда возникало малейшее сомнение по поводу какого-то пассажира, разговаривать с ним. Перед тем как выпустить Веру Алексеевну в зал ожидания аэропорта, с ней провел предварительный тренинг опытный профайлер. Он прибыл из Израиля, где работал в аэропорту Бен Гурион. В нем по статистике почти не случалось нарушений правопорядка.
Этот седовласый коренастый дядька вскользь представился:
— Барух. Можно Борис. У меня мало времени, улетаю через два часа. Специально отложил вылет, чтоб немножко вас проинструктировать. Готовы?
Лученко кивнула, и тренинг начался.
— Как получать интуитивную информацию? Вопросы на «да-нет», понятно?
— Понятно.
— В работе с интуитивной информацией метод вопросов на «да-нет» является одним из самых эффективных благодаря своей простоте и однозначности входящей информации, понятно?
— Да.
— Вот видите, вы сказали «да». Что это значит?
— Значит, я раскрылась? — Лученко старательно взвешивала каждое слово.
— Умница. С вами приятно работать! Пошли дальше. Вопросы на «да-нет» — это вопросы, ответом на которые может быть либо да, либо нет. Бинарная форма представления информации — самая простая из известных. Даже если владение данной техникой плохо отработано, то вероятность правильного ответа все равно остается не меньше 50 процентов. Теория вероятности Эйнштейна, слышали?
— Да.
— Так вот, она на стороне спрашивающего. Так или иначе, сведение количества решений задачи к двум вариантам — эффективный подход в любой работе. Но здесь мы рассмотрим не гадание с вероятностью 50 на 50, а поговорим о практических моментах работы с интуицией, пусть и в таком упрощенном виде. Девяносто девять процентов успеха в получении правильного ответа заключено в правильно сформулированном вопросе. Каков вопрос — таков ответ. Этот принцип актуален для работы с интуицией, как никакой другой. Понятно?
— Пока да.
— Дальше тоже должно быть понятно. Входящая и приходящая в ответ информация проста и однозначна — либо да, либо нет. Но ее качество зависит от качества исходящей информации, вопроса, который также должен быть максимально однозначным.
— Как формулировать вопросы?
— О! Это самое сложное в начале работы. Этому нужно учиться. Вопрос должен быть сформулирован так, чтобы на него можно было ответить только «да» или «нет». Ну, попробуйте!
— Наконец-то наступила весна, это хорошо?
— Вы с предполагаемым террористом о весне собрались говорить? — Барух-Борис усмехнулся, и улыбка у него была очень славная. — Шучу! В принципе правильно, но вопрос не должен вызывать неоднозначных трактовок. Нужно спрашивать именно то, что хочется узнать. Никаких косвенных и наводящих вопросов. В Израиле вам бы могли ответить: «Ничего хорошего. Зимой не так жарко». Понятно?
— Не совсем. Вопрос нужно ставить в форме утвердительного предложения, которое можно либо подтвердить ответом «да», либо опровергнуть ответом «нет»?
— Уважаемая Вера, профайлинг-опрос — это не грамматическая форма, а процесс формулировки утверждений, на которые нам нужно получить один из двух интуитивных откликов. В вопросе нужно четко указывать временные рамки, в которых полученный ответ будет актуальным. Например, если интересоваться, будет ли хорошая погода, то ответ будет всегда положительный, так как хорошая погода когда-нибудь да будет.
— То есть про погоду лучше не спрашивать?
— В вопросе нужно четко определить объект, на который запрашивается информация. Например, снова про погоду. Для каждого «хорошая погода» — это свой набор характеристик: кто-то любит дождь, кто-то солнце, кто-то жару, кто-то прохладу и так далее. В вопросах лучше избегать неопределенных, обобщающих характеристик. Нужно оперировать абсолютными и однозначными критериями: температура, наличие дождя, наличие солнца, скорость ветра и т. п. Это понятно?
— В общих чертах.
— Сейчас объясню в конкретике. В каждом вопросе нужно спрашивать только о чем-то одном. Если в вопросе присутствуют несколько подвопросов, то его лучше разбить на несколько. Например, вопрос о том, будет ли завтра солнце, чтобы позагорать, лучше разбить на два: про солнце и про возможность позагорать, так как походу на пляж может помешать что-то другое, кроме отсутствия солнца.
Несмотря на то что интуиция Веры безотказно работала, тем не менее Лученко продолжала внимательно слушать Бориса и смотреть на поток пассажиров, выискивая взглядом того или тех, кто нес с собой несчастье для других людей. Вера хотела действовать не как уникум ясновидения, а пыталась отрабатывать методику, которую впоследствии смогут использовать просто грамотные профайлеры.
Ее тренер сосредоточенно объяснил:
— Основным инструментом профайлинга является собеседование с объектом. Вы, Вера, должны предусматривать и создавать различные искусственные ситуации, цель которых — провоцирование личности на раскрытие своих намерений.
— Я думала, моя главная задача — предотвратить. Это не так?
— Предотвратить можно и провокацией объекта на какие-то враждебные действия раньше времени. Поймите, нервы любого террориста напряжены. Нельзя спокойно идти на преступление. Но он или она могут умело владеть собой. Это понятно?
— Да.
— Мне говорили, вы опытный психотерапевт, поэтому вашим дополнительным инструментом является визуальный анализ изучаемого объекта. Но как врач, вы смотрели в лицо пациента, на его руки, жестикуляцию, поведение, речь. Здесь у вас нет такого большого запаса времени. Профайлеры обращают внимание на стиль и качество обуви и одежды, состояние кожи, зубов и ногтей и прочие признаки. Тщательно анализируется вербальная информация, имеющиеся у объекта документы, его биографические данные и еще куча всего. Ну, вот, например, посмотрите на ту женщину в черной фетровой шляпке и шубке из тонкого каракуля, что вы можете о ней сказать?
— Лет пятьдесят с хвостиком, живет во Львове или где-то в Западной Украине. Преподает музыку, скорее всего пение, в местной консерватории. Одевается в Милане, может себе позволить летать на распродажи, а скорее всего, кто-то из учеников поет в Ла Скала.
Барух уставился на нее так, словно увидел не психотерапевта, обучающегося профайлингу, а тыкву, на его глазах превратившуюся в карету.
— Пошли. — Он взял Веру за руку и направился к даме в шубке и в шляпке. После короткого разговора, во время которого подтвердилось каждое Верино слово, он повернулся к Лученко и кратко спросил: — Как? — Потом рассмеялся и, тыча пальцем в сторону той самой дамы, добавил: — И я ее еще пытаюсь чему-то учить? Пожалейте бедного еврея, объясните методику вашей работы!
— На самом деле это просто. Я увлекаюсь модой. Поэтому шубку и шляпку из Милана срисовала сразу. Объяснять про модные тренды нет смысла, это понятно? — Женщина хитро подмигнула.
— Понятно, — вздохнул тренер.
— Дальше. Лицо типичной галичанки. Поэтому я предположила Львов. Она ведет себя как оперная дива. Но скорее всего уже по возрасту и по здоровью ушла в преподавательскую деятельность. Наша дама амбициозна, трудолюбива и требовательна. Поэтому учит пению на совесть. У такой ученики явно должны петь в Ла Скала. Все. А теперь, алаверды, расскажите, как вы вычисляете террористов.
— Ну, Верочка, вы меня просто поразили! Не хотите поработать у нас? Вижу по глазам, вам и тут хорошо. Ладно. Обо мне. Так каким же образом профайлеру удается обнаружить обман, если лжец, за которым он наблюдает, всеми силами стремится выглядеть правдивым? Для этого существует технология «считывания» языка тела, мимики и расшифровки того, что прячется между словами. Скажем, человека подозревают в теракте. Беседуя со мной, он следит за тем, что говорит, за выражением своего лица и жестами. Но когда его спрашивают о багаже, оставленном в камере хранения, в его глазах легкой тенью проносится тревога, он едва заметно напрягает руку — это не уходит от моего внимания.
