– Откуда? – довольно тупо спросила я. Ну откуда в мусоре мог взяться изумруд? Но заведующая решила, что я спрашиваю у нее.
– Точность, конечно, не стопроцентная, но очень похоже на Малышевское месторождение. Это под Екатеринбургом.
– А можно определить точно?
– Сейчас, – она легко встала, отошла с моим камешком к столу возле окна, где стояли микроскоп, какие-то колбочки, пробирки. Некоторое время она возилась там, потом открыла одну из витрин, достала что-то, очевидно, для сравнения. Еще через несколько минут вернула мне мой изумруд.
– Малышевское, точно. Так что прибыл ваш камешек с прииска из окрестностей славного Ельцинграда.
– А… этот прииск, там и сейчас работают? Я имею в виду, добывают изумруды?
– Наверное. По крайней мере, я не слышала, чтобы его закрывали.
– Понятно. И последний вопрос… Как вы думаете, – я замялась, заведующая музеем спокойно смотрела на меня и ждала продолжения. Я решилась: – Скажите, там воруют?
– А где сейчас не воруют? – ответила она просто, ничуть не шокированная моим вопросом. – С приисков сейчас до пятой части добычи разворовывается.
– И вы думаете, что этот камень тоже ворованный? – осторожно спросила я.
– Обычно необработанные изумруды в продажу не поступают. Так что… – женщина развела руками.
– Ясно. Вы мне очень помогли, спасибо большое. – Я встала и направилась к дверям.
– Пожалуйста. Появятся еще… вопросы, заходите, – ответила она.
В ее голосе прозвучала заметная нотка любопытства, так что я, продолжая рассыпаться в благодарностях, побыстрее улизнула и сразу же отправилась домой. Лучше всего мне думается именно дома. Поэтому, когда появляется сложный вопрос, я почти подсознательно стремлюсь в родные стены. А сейчас передо мной во весь рост встал не просто вопрос, а вопросище: как, черт побери, изумруд, уворованный с уральского прииска, мог оказаться в филармонии – под шкафом в кабинете дирижера камерного оркестра?!
* * *
Домой я добралась без приключений, но сосредоточиться и спокойно подумать мне не удалось. Мигание огонька автоответчика меня всегда раздражает, поэтому, войдя в квартиру, я немедленно прослушиваю записанные на нем сообщения. И сейчас сразу же его включила, вдруг что-то важное… Как же, размечталась! Сообщение было только одно – Мельников требовал отчета. Какой тут отчет, если я ни в чем не разобралась и ничего не могу понять. Если все в оркестре – почти ангелы и убить Князева никто не мог… Я еще продолжала в раздумье качать головой, когда раздался телефонный звонок. От неожиданности машинально схватила трубку и тут же обругала себя. Конечно, это опять был Мельников.
– Танька, где тебя носит? Все утро названиваю. Ну рассказывай, чего нарыла?
– Пока ничего интересного, – я старалась говорить голосом скучным и утомленным. – Беседую пока с оркестрантами, очень милые люди…
– Кто? Эти скорпионы? – Андрей хохотнул. – Тань, мы про одних и тех же людей говорим?
– Да ладно тебе, нормальные ребята. Особенно Корецкий.
– А, этот барабанщик. Конечно, по сравнению с остальными вполне ничего мужик.
– Я вчера слушала, как он играет. Это что-то потрясающее! Ты его не слышал?
– Мне сейчас только барабаны слушать… Эй, никого близко к вещдокам не подпускай, а то ходят тут всякие, потом самовары пропадают… – Я не успела удивиться последней фразе, как Андрей пояснил: – Это я не тебе, это я Сидорову. У меня тут свои тамтамы день и ночь тарабанят. Я здесь, как в Африке, – негром работаю. А ты, Татьяна, явно темнишь… Что-то накопала, нюхом чую. Давай выкладывай! – приказал он. – А то больше близко к протоколам не подпущу.
Ну и волчара, этот Мельников, за версту чует жареное. Придется кое-что ему выдать…
– Тут такое дело выяснилось, товарищ начальник: минут за пятнадцать-двадцать до убийства Князев у себя в кабинете ругался с неким тенором. Ор стоял невозможный.
– С кем он ругался? – переспросил Мельников. – С каким тенором? Кто такой?
– А вот это как раз и неизвестно. Известно только, что тенор.
– Вот это хорошо, – произнес он ехидно. – Значит, среди басов, баритонов и альтов убийцу искать нет смысла. Только среди теноров. Ты себе не представляешь, Татьяна, насколько ты облегчила нам работу. Талант, он завсегда себя проявляет. Действуй в том же духе и, как только найдешь своего тенора, немедленно звони – приеду с наручниками. Будь здорова, не кашляй. – И он положил трубку.
Похоже, Андрей опять забыл, что я не вхожу в его группу. Что ж, пусть ехидничает, тут уж его не исправишь. А про изумруд я ему ничего не сказала. Обойдется. Я и сама толком не знаю, что с этим изумрудом делать…
Я положила трубку. Телефон тут же снова зазвонил.
– Да, Андрей, что забыл?
Небольшое замешательство, потом голос в трубке медленно произнес:
– Это не Андрей, извините… Это Роман.
– Ох, господи, надо же, как глупо получилось… Роман, здравствуйте, я очень рада!
Снова ошибка, слишком много энтузиазма, я начала сердиться на себя: «Школьница ты, Татьяна, что ли? Никогда с мужиками дела не имела?» Взяв себя в руки, заговорила нормальным ровным голосом:
– Я как раз хотела с вами поговорить…
– Да? – В голосе легкое сомнение.
– Тут кое-что любопытное появилось.
Это называется «взяла себя в руки»? Что я несу? Я ведь даже еще не решила, говорить кому-нибудь про изумруд или нет.
– Тогда я могу подъехать…
– Э-э, мне нужно сначала еще кое-что сделать, – с грацией дрессированного бегемота вывернулась я. – Давайте встретимся часа через два в филармонии.
– Хорошо, договорились, – особого энтузиазма в голосе нет. Ну и черт с ним! Буду я себе голову забивать. Мне сейчас с изумрудом разбираться надо. Я снова достала камешек, положила на ладонь.
Итак, что дальше? Прежде всего надо решить главный вопрос: имеет он отношение к убийству Князева или нет? Если не имеет, то и заниматься им нечего. Нашла и нашла, хозяев нет. Вставлю изумруд в колечко, как геологиня советовала, и буду носить на пальце. Тоже неплохо.
А если имеет? Тогда это вещдок. И вполне может быть, что из-за него человека убили… Не посоветоваться ли мне с потусторонними силами? Я вынула из мешочка кости, сосредоточилась и бросила их на стол.
21+33+11 – «Вы настроены на «хорошую волну». Близится несколько неожиданных и очень выгодных для вас событий, почти каждый ваш шаг принесет удачу».
Ладно, будем трактовать. Посчитаем, что изумруд имеет отношение к убийству и является вещдоком. И я через него размотаю всю эту историю…
Значит, геологиня утверждает, что изумруд уральский. Как же он к нам-то попал? Исходя из самой примитивной логики, кто-то привез. Очень все просто: кто-то был на Урале, нашел там изумруд, привез в Тарасов и бросил под шкаф в конуре дирижера… Да нет, изумруды под шкаф не бросают. Значит, потерял. Упал камень на пол, и хозяин найти его не смог. По личному опыту знаю – такое возможно. Когда у меня что-нибудь мелкое падает на пол, сразу найти почти никогда не удается. Оно в конечном итоге оказывается совсем в другом месте, не там, где искала… А если камешек убийца уронил, у него и времени искать не было.
Узнать бы для начала, не гастролировал ли недавно оркестр в уральских краях. Или кто-нибудь из оркестрантов. Пожалуй, с перепугу я правду сказала – надо мне сейчас ехать в филармонию, есть у меня там пара дел. Вот так-то. Но об изумруде пока никому ни слова…
* * *
Первым делом я получила от Сашки планы гастрольных поездок за последние три года. Изучив этот увлекательный документ, я только головой покачала. Совсем неплохо живут ребята. За границу мотаются не реже, чем раз в квартал. В основном, правда, заграница не слишком жирная – Польша да Словакия. Однако и в Германию заезжали, в прошлом году в Австрию на какой-то фестиваль смотались, в позапрошлом – в Японию. Нет, я бы сказала, грех жаловаться.
Но Уральские горы в маршрут коллектива никак не вписывались. Куда бы ни ехал славный камерный оркестр, ни разу его путь не пролегал достаточно близко от Екатеринбурга и изумрудного прииска. Ну что ж, значит, это чьи-то личные дела. Пожалуй, имеет смысл выяснить, нет ли в оркестре уральских аборигенов.
При хорошо поставленной работе отдела кадров нет ничего проще, чем получить интересующие сведения. Девица, сидевшая при бумагах, получив от Желткова указание «во всем содействовать Татьяне Александровне и ответить на все ее вопросы», весело принялась за дело, и вскоре передо мной лежали личные дела оркестрантов: тоненькие коричневые папочки, и в каждой – листок по учету кадров, небольшая фотография и собственной рукой написанная автобиография. А мне больше ничего и не нужно было.
Я устроилась в отделе кадров за пустующим столом и стала просматривать папочки. Тарасов, Тарасов, Тарасов… Большинство родилось и выросло здесь, в Тарасове. Ничего странного: музыкальное училище, консерватория, музыкальный город со славными историческими традициями. У нас даже какие-то идиоты от меломании возвели возле консерватории музыкальный фонтан – на зависть всем другим городам и весям. Но встречались и Рязань, и Казань, и другие крупные и мелкие населенные пункты. Стоп – Свердловская область… Ну почему в нашем деле всегда ожидает какая-нибудь подлянка?! С фотографии на меня таращился парень, с которым мы вчера вечером так хорошо пили пиво и обсуждали убийство Князева, – кудрявый Лешка Медведев. Тогда что же, он и есть связующее звено между изумрудами и оркестром? Он замешан в убийстве дирижера?
