— Хочешь, я поеду с тобой?
Маша посмотрела на него удивленно.
— С какой стати?
— Ну… — Он пожал плечами. — Скажем, я соскучился по сыну.
— Он сейчас у дедушки.
— Вот как? Слушай, а тебе не кажется, что Митька слишком много времени проводит у дедушки и бабушки?
— Кажется, — сказала Маша. — И я была бы не против, если бы ты навещал его почаще.
— Я постараюсь.
Маша усмехнулась:
— Само собой. Пока, Глеб!
Она подняла стекло и завела мотор. Корсак отошел на шаг и остановился. Несколько секунд ничего не происходило, потом Маша заглушила мотор. Опустила стекло и негромко позвала.
— Глеб!
— Что? — спросил он.
— Подойди, пожалуйста.
Глеб подошел к машине.
— Наклонись ко мне, — попросила Маша.
Он наклонился.
— Ближе, — велела она.
Глеб снова подчинился. Секунду помедлив, Маша поцеловала его в губы.
— Что это было? — спросил Глеб.
— Не знаю, — ответила она с легким смущением. — Сама еще не поняла. Знаешь что… Позвони мне завтра.
Он улыбнулся:
— Хочешь обсудить дела?
— Хочу. — Маша посмотрела на него мягким взглядом. — Но не обсуждать и не дела.
Пару секунд оба молчали, потом она уточнила, понизив голос почти до шепота:
— Позвонишь?
— Да, — сказал Глеб. — А ты не передумаешь до завтра?
— Не передумаю.
— Тогда до встречи?
— До встречи!
И они опять поцеловались. Глеб отошел от машины. Мотор снова тихо заурчал, «Тойота» мягко тронулась с места и вскоре свернула за угол и исчезла из вида.
Глеб тронул пальцами губы и улыбнулся.
— Маша, — тихо проговорил он.
Глеб решил, что слишком пьян для того, чтобы садиться за руль. До дома отсюда было рукой подать, холода Корсак не боялся, а студеный ветер бодрил и освежал.
Он шел по темной улице и никак не мог согнать улыбку с лица. Время от времени его губы сами собой тихо произносили:
— Маша…
Погруженный в счастливые размышления, Корсак не заметил двух крепких парней, белобрысого и лысого, которые вывернули из переулка и двинулись за ним. И даже когда один из них обогнал Глеба, преградил ему путь и негромко сказал: «Постой, братан», Корсак не сразу сообразил, что происходит и где он находится. Будто внезапно вынырнул из прекрасного сна.
— Есть курить? — осведомился белобрысый верзила.
Глеб, все еще улыбаясь, потянулся в карман плаща за сигаретами. И в эту секунду второй крепыш подхватил с земли обломок бордюра, бесшумно подошел к Глебу и, размахнувшись, ударил его по голове.
Глеб рухнул на асфальт как подкошенный. Белобрысый присел возле Корсака и пощупал ему шею пальцами. Бритоголовый крепыш отбросил каменный осколок и небрежно спросил:
— Ну, что? Хватит или добавить?
Белобрысый верзила убрал руку от шеи Глеба.
— Ты его замочил, — с досадой проговорил он и сплюнул на землю.
Лицо бритоголового дрогнуло, в глазах появился испуг.
— Белый, я не хотел, — сказал он. — В натуре, я ж вполсилы ударил!
Белобрысый выпрямился. Мрачно посмотрел на бритоголового.
— Качан, ты идиот? Нам велели его припугнуть. Максимум — дать по морде или сломать пару ребер!
— Говорю тебе — я бил вполсилы!
— Вполсилы? — рявкнул верзила. — Вполсилы?!
Он двинулся на бритоголового крепыша. Тот стал пятиться.
— Белый, я не хотел! Серега, сукой буду, не хотел!
Белобрысый остановился. Посмотрел на подельника презрительным взглядом, снова сплюнул себе под ноги и процедил:
— Придурок лагерный. Меня здесь не было, понял? Я на мокрое дело не подписывался.
Глеб застонал.
— Он живой! — воскликнул бритоголовый крепыш. И облегченно вздохнул: — Видишь, Белый, а ты волновался. Живой твой журналист.
Он улыбнулся, обнажив щербатые зубы. Но лицо белобрысого верзилы осталось мрачным. Он разлепил губы и коротко произнес:
— Добей его.
— Чего? — не понял бритоголовый крепыш.
— Я сказал — добей его.
На круглом лице бритоголового отобразилось замешательство.
— Что-то я не догоняю, — рассеянно проговорил он. — Ты же сам говорил…
— Он слышал, как мы базарим. Он знает наши кликухи. И мое имя.
Качан качнул бритой головой:
— Фигня вопрос. Он ведь был без сознания. Он не слышал, как мы разговариваем.
Белобрысый верзила жестко прищурился:
— Да ну? Откуда ты знаешь?
— Я…
Качан осекся, не зная, что сказать. Растерянно поскреб пятерней затылок.
Глеб снова застонал. Затем попытался подняться. Оба бандита несколько секунд смотрели на него. Потом белобрысый верзила сказал:
— Добей его. Посади на перо.
Бритоголовый облизнул пересохшие губы.
— Я не могут так, — пробормотал он. — Это как-то… не по-человечески.
Верзила достал из кармана куртки руку. В ней был зажат пистолет. Лысый крепыш с испугом проговорил:
— Ты чего, Белый?
Верзила направил дуло пистолета бритоголовому в грудь.
— Или ты его, или я тебя, — с угрозой сказал он.
Качан вгляделся в лицо подельника. Поняв, что тот не шутит, он вздохнул.
— Ладно, Белый. Убери волыну. Я все сделаю.
— Точно?
— Гадом буду.
— Тогда действуй!
До них донеслись голоса людей.
— Сюда кто-то идет, — произнес верзила. — Скорее, твою мать!
— Да. Я щас.
Глеб уже встал на ноги и, пошатываясь, поднял руку к голове.
Качан вынул из кармана нож, выщелкнул лезвие и быстро шагнул к Глебу.
— Прости, братан, — глухо проговорил он и ударил Глеба ножом в сердце.
Доктор Макарский вынул иглу из вены Насти.
— Готово, — хмуро сообщил он.
— Кода она проснется? — спросил Гуськов и нервным движением потрогал пластырь на щеке.
— Через минуту. — Макарский швырнул шприц в урну. Посмотрел хмурым взглядом на охранника Семенова, сидевшего на стуле, в углу кабинета, потом на Гуськова, который стоял возле кушетки и задумчиво смотрел на бледное лицо Насти Новицкой.
— Как думаете, доктор, она правда попадает в другой мир, когда засыпает? — спросил он вдруг.
Доктора этот вопрос застал врасплох.
— С научной точки зрения, все это ерунда, — сказал он.
Гуськов дернул изуродованной щекой.
— Меня не волнует научная точка зрения, — небрежно проговорил он. — Меня интересует ваше личное мнение.
Макарский рассеянным жестом поправил на носу очки.
— В мире существует много непостижимых вещей, — негромко произнес он.
— Это не ответ, доктор.
— Знаю. Но другого у меня все равно нет.
Веки Насти дрогнули.
— Она приходит в себя, — сказал Гуськов. — Док, после того, как я с ней поговорю, вам придется кое-что сделать.
— Что именно? — сипло спросил Макарский.
— Вколоть ей какую-нибудь гадость из вашего арсенала. Такую дозу, чтобы у нее расплавились мозги и чтобы она забыла даже свое собственное имя.
— Вы хотите превратить ее в овощ?
Гуськов усмехнулся:
— Скорее в зомби. Вы ведь сумеете это сделать?
Доктор снова поправил очки, но на этот раз это был скорее жест отчаяния.
— Ваше предложение не будет одобрено, — произнес он нервным, взвинченным голосом. — Вы и сами это знаете.
— Мы не будем ни с кем советоваться, — сухо проговорил Гуськов. — Сделаем все сами.
Настя что-то пробормотала, и веки ее снова затрепетали. Начальник охраны смотрел на нее холодно и задумчиво.
— Она что-то знает, — сказал он. — Даю голову на отсечение.
— С чего вы взяли?
Гуськов покосился на доктора колючим взглядом и ответил:
— Чую. Я всегда чую опасность. И сейчас этой опасностью не просто пахнет, а прямо-таки воняет.
— Она нужна нам здоровой! — произнес Макарский.
Гуськов медленно покачал головой:
— Нет, не нужна. И вы это знаете.
— Вы ее не тронете!
Начальник охраны вздохнул и коротко приказал:
— Семенов, успокой доктора.
Охранник тут же вскочил со стула, подошел к Макарскому и, ни слова не говоря, молниеносно и хлестко ударил его кулаком в челюсть. Голова Макарского мотнулась в сторону, очки слетели с носа, ноги подкосились — Семенов подхватил падающего доктора на руки и аккуратно положил его на пол.
— Сделано, шеф, — отрапортовал он. — Очнется минут через десять.
— Молодец, — похвалил Гуськов.
В эту секунду Настя открыла глаза. Посмотрела на Гуськова мутным взглядом, сглотнула слюну и сбивчиво пробормотала:
— Что… происходит? Где я?
Гуськов улыбнулся.
— С возвращением в реальный мир, милая!
Прошло еще несколько секунд, прежде чем Настя осознала, что вернулась в жуткий мир, лишивший ее мужа и сына.
