У Эллен появилось чувство, что ее вышвырнули. Она попросила позволить ей заглянуть в туалет на дорожку. В ванной она внимательно осмотрелась. Содержимое несессера Ортруд было выложено в пластмассовую чашу, и вообще все выглядело так, словно хозяйка вот-вот вернется с кухни и расставит тюбики и коробочки по местам. Эллен решилась приподнять крышку мусорного ведра. В ведре лежала использованная женская гигиеническая прокладка и больше ничего.
Вскоре она опять сидела за рулем автомобиля и, ругаясь про себя, рыскала по переулкам в поисках выезда из района к югу. Она нечасто заезжала в большие города и чувствовала себя в них неуверенно. Вот и сейчас по невнимательности чуть было не сбила старуху. Однако виновником ее досады было не столько интенсивное движение Франкфурта, сколько встреча с Гердом. Все прошло не так, как хотелось. Герд вообще не был рад ее появлению, у Эллен даже возникло ощущение, что ее приняли как нежеланную гостью. А эта практикантка? Она ушла из дома или все это время оставалась внизу, в бюро? Или не хотела попадаться на глаза и ждала, когда исчезнет опасность? Она сказал, что ее зовут Фабиола, то есть имя начинается с той же буквы, как у Франциски. «Господи, какая же я дура! — внезапно осенило Эллен. — Но мама-то какова! Как ловко его раскусила!»
Примерно на полпути домой Эллен почувствовала в груди колющую боль. Что это, первые симптомы инфаркта? Последний раз она делала кардиограмму два года назад, и исследование не выявило ничего особенного, но разве это что-нибудь говорит о будущих заболеваниях? Диагноз она поставила себе самостоятельно: причина боли — отвергнутая любовь, и она причиняет боль не только душевную, но и физическую.
В эту минуту Эллен ощутила себя такой несчастной, что, как Ортруд, захотела погрузиться в темные воды на самое глубокое морское дно. Тихо, себе под нос, она стала читать строки из стихотворения Гёльдерлина: «Вот тогда, о тьма, добро пожаловать!» Время от времени вытирая слезы, Эллен все же была вынуждена признать, что в большей степени эта боль вызвана заболеванием, и постепенно овладела эмоциями. В конце концов, она не на театральной сцене в трагической роли, а несется по автобану с напряженным движением. В последней трети пути боль ни с того ни с сего отпустила, после чего Эллен охватило своеобразное ощущение подъема. И это ощущение ее даже несколько смутило: ведь она пока не умерла и скоро будет дома живая и здоровая.
В палисаднике мать, как охотник, сидела на корточках перед собачонкой, которая тем временем старательно обнюхивала вокруг себя землю. Щенок обрадовался приезду Эллен, словно ребенок, который утром видит лицо матери. Вопреки предвзятому отношению к животным, Эллен не удержалась и погладила малышку Пенни. Непроизвольное движение не укрылось от Хильдегард, и она с облегчением вздохнула. Начало моросить, и собачка запачкала вымазанными в земле лапами светлые брюки Эллен. Но Эллен было наплевать.
— Ты что, малышка, повстречала черта? — спросила Хильдегард. — Входи поскорее в дом, я приготовлю чаю с мятой.
На кухне уже сидели Уве с Амалией. Похоже, Хильдегард смирилась с присутствием долговязого олуха. На шее Уве красовалась цепочка с клыком сурка, что, по идее, должно было уронить его авторитет в глазах бабушки еще больше, зато он был вполне надежным и, если посмотреть с другой стороны, вообще душкой. Амалия правильно поступила, что не поменяла его на ветреного баритона или тенора.
Все на кухне показалось Эллен в диковинку, как будто она только что прибыла из далекой страны. Надо все выбросить и сделать по-новому, подумала она. Амалия недавно уже выражала недовольство по этому поводу. Допотопная электроплита вечно заставлена страшными эмалированными кастрюлями в красный цветочек, потому что полок никогда не хватает. На грохочущем холодильнике громоздятся грязные бутылки из-под масла и уксуса. Линолеум давно пора отодрать, а деревянный настил под ним отциклевать и покрыть лаком. У Герда все по-другому: открытая дизайнерская кухня с самой современной техникой, где слегка, лишь тонкими акцентами обозначены эстетические предпочтения хозяина — например, выложенный мавританским кафелем бордюр. В этом смысле вкус Ортруд был безупречен.
Эллен погрузилась в размышления и отвлеклась только потому, что Амалия затянула любимую бабушкину детскую песенку: «Зеленые, зеленые, зеленые все мои платья…» Уве преодолел скованность и стал подпевать.
У Амалии был праздник: тест на беременность дал отрицательный результат. И хотя она не пила ничего, кроме мятного чая, но заливалась соловьем. Остальные подтягивали, только Эллен не открывала рта. Мертвы, мертвы, мертвы все мои мечты, в рифму песне размышляла она. Так же молча она оставила радостную компанию и удалилась в спальню, где стоял компьютер. Надо было прочитать до конца все записи на флешке.
В папке «Проекты» лежало письмо к адвокату, правила внутреннего распорядка и извещения об отправленных и полученных письмах и мейлах. Порывшись еще немного, Эллен наткнулась на черновик электронного письма, которое, очевидно, не было отправлено.
Мой маленький, любимый, сказочный зверек, где ты? Я давно пытаюсь до тебя дозвониться. Твое предложение, разумеется, превосходно, однако я придумал более эффективный план! Я буду подсовывать О. спиртное до тех пор, пока она не впадет в полубессознательное состояние, потом инсценирую инфаркт и лягу на короткое время в стационар. Сестра-сиделка имеет привычку ставить будильник и заглядывает к пациентам лишь раз в три часа. В перерывах же спит как убитая. Это я выяснил еще во время предыдущего плавания. В один из этих отрезков я тихо и незаметно выйду из стационара, поднимусь в лифте в нашу каюту и одним махом избавлюсь от всего старого и отягощающего жизнь. Дай только срок, в этот раз я наберусь мужества — и за это наконец буду вознагражден свободой. Wish you were here.
My darling, все будет хорошо!
С наилучшими пожеланиями,
твой Герд.
Ну, это уже слишком! Эллен могла почти поклясться, что этот сказочный зверек не кто иной, как Фабиола из бюро Герда. Сколько еще это могло продолжаться? Такая юная, не одна ли это из подружек его сына? Ортруд не случайно обмолвилась, что такое бывало. Да, становится понятно, почему дети Герда дистанцировались от родителей. Если Эллен верно поняла, то боготворимый ею месье Дорнфельд планировал собственноручно отправить за борт свою мадам, а Эллен оказалась такой дурочкой, что выполнила работу за него. С другой стороны, он, по-видимому, уверен, что Ортруд упала в море случайно или добровольно ушла из жизни.
Эллен почувствовала облегчение. Ортруд была бы мертва в любом случае. Если бы этого не сделала Эллен, то бедолага погибла бы в результате более эффективного плана Герда. И предсмертные муки Ортруд уж точно были бы умножены, знай она, что погибает от рук собственного мужа. Вполне вероятно, Герд глубокой ночью пробрался-таки в свою каюту и убедился, что от жены, кроме бортовой карты, ничего не осталось. В принципе, Эллен оказала услугу сразу обоим. Могло статься и так, что Герд лишь морочил голову молодой девушке своими убойными фантазиями, чтобы понравиться, а в жизни ни за что не решился бы на подобный шаг. Почему он не отправил это сообщение — исключительно из предосторожности или потому, что забраковал и этот свой план?
Что же теперь делать? Признаться Герду в краже флешки и обвинить в убийстве жены на основании того, что это письмо равносильно признанию в преступлении? Начать его шантажировать? Кончится тем, что он серьезно задумается, как отправить на тот свет и ее. Черта с два, посчитала Эллен. И звонить она ему после сегодняшнего сорванного визита ни за что не станет. Сначала она должна отойти от потрясения, а там подождет и поглядит, как будут развиваться события.
Через неделю члены семьи Тункель получили извещение в черной рамке:
Глубоко скорбим об Ортруд Дорнфельд, по воле трагических обстоятельств безвременно ушедшей из жизни.
Герд Дорнфельд, Бен Дорнфельд, Франциска Дорнфельд.
Внизу были указаны даты рождения и смерти, а также место и время похорон. От руки дописано короткое личное приветствие. Ни о каком морском погребении не было и речи. Эллен решила взять отгул и съездить во Франкфурт. Амалия откровенно заявила, что у нее нет желания проводить свободное время на кладбище. И кроме того, ей не хочется притворяться, будто смерть мадам Доорнкаат сильно задела ее за живое. Клэрхен и вовсе решили не отвлекать от учебы.
Хильдегард тоже сердито помотала головой:
— Зачем это я поеду? Ради этого Герда сажать меня в машину? Он-то сам навряд ли приедет, когда придет мой черед помирать!
Позже Эллен узнала, что на назначенный день у дочери имелись другие планы: они с Уве и бабушкой собирались съездить к ювелиру, который должен был распилить зеленое кольцо и подогнать его под размер пальца Амалии. Кроме того, Хильдегард договорилась с нотариусом о дне, когда она официально передаст особняк в дар дочери. Можно было подумать, что она напоследок решила привести в порядок наследственные дела.
