кажется, что Мири достала со дна большую куклу, но откуда ей взяться в пруду, если Мириам никогда не играла игрушками? Первый луч солнца, внезапно прорезавшись из-за облаков, падает на бледное личико маленького Кевина. Опустившись на колени, Мириам опускает крошечное тело на берег и, склонившись, ласково убирает вьющиеся пряди со лба младшего брата, накрывает ладонью синие губы и, отпрянув назад, издает нечеловеческий, полный отчаянья крик.
Распахнув глаза, Аннабель резко подскакивает с кровати. Все еще во власти жуткого сна, она опускает ступни на прохладный пол и, встав на ноги, подбегает к окну. Задыхаясь, прикладывает ладонь к бешено колотящемуся сердцу, затуманенным взглядом уставившись на умытые дождем улицы Дейтона. Серое небо по-прежнему плачет, нависнув над городом, холодные ветра гоняют по тротуарам сорванную с деревьев желтую листву, а перед глазами Анны вновь появляются пылающие поля вайды, темные воды пруда и белое неподвижное детское тело на берегу… Вопль Мириам все еще стоит в ее ушах, заставляя обливаться сердце Аннабель кровью. Мучительная боль разрывает грудную клетку. И нет ни начала, ни конца этой адской выворачивающей душу агонии. Сознание накрывает алой пеленой, мозг отказывается возвращаться в реальность. Согнувшись, Анна падает на колени и беззвучно стонет, накрывая мокрое от слез лицо ладонями и все глубже ныряя в беспросветную тьму.
«Мне так жаль, Эни…» – там, на самом дне бездны отчаянья, сквозь пелену боли в ее мысли просачивается тихий шепот. Она узнает этот голос сразу, хотя он почти неразличим.
Мириам.
Ледяное дыхание шевелит волоски на ее затылке. Это не сквозняк, окна плотно закрыты.
Скрюченное тело Аннабель охватывает озноб, обнаженная кожа покрывается липким холодным потом. Холод сковывает все мышцы.
«Мне так жаль, Эни… Так жаль…» – стонущим эхом звучит в ее голове.
– Тебя здесь нет, – хрипло шепчет Анна, прогоняя наваждение. Звук собственного голоса приводит девушку в чувство. Резко выпрямившись, она оглядывается по сторонам, постепенно начиная узнавать очертания спальни.
Алан Флеминг. Это его лофт, его комната и его постель, где она провела остаток вечера и целую ночь, и только его самого нет. Он обещал ей цветные сны… И они были цветными. В самом начале, пока не пришла тьма.
Хватит! Она одна. Абсолютно одна. Никаких призраков. Никакой тьмы. Просто очередной кошмар.
Успокоившись, Анна возвращается к кровати и, схватив свой телефон с тумбочки, смотрит на часы. Почти полдень. Она проспала двенадцать часов.
С ума сойти. Когда такое было в последний раз?
Алан Флеминг
– Выспалась? – оторвав взгляд от экрана ноутбука, с улыбкой приветствую заглянувшую в кабинет Эни. Она смущенно кивает, не решаясь открыть дверь шире. – Заходи, не стой на пороге. Я не кусаюсь. – Затушив сигарету в пепельнице, рукой разгоняю дым. – Извини, тут накурено. Можешь открыть окно, если тяжело дышать.
– Ничего, я уже привыкла, что ты пыхтишь, как паровоз, – несмело улыбается Анна, проходя внутрь.
Растрепанная, в намотанной под грудью простыне она выглядит очень мило и соблазнительно, но, судя по напряженному выражению ее пылающего лица, мне сегодня вряд ли что-то обломится. И это даже забавно – наблюдать стеснительную Аннабель после всего, что мы вытворяли ночью. До джакузи, к слову, дело так и не дошло. Она вырубилась быстрее, чем я предложил сменить локацию. А вот ко мне сон так и не пришел. Оставив вымотанную физически и морально девушку безмятежно сопеть в моей постели, я решил использовать свою бессонницу во благо, и сработало! Еще как сработало. Четыре новые главы с минимумом правок. Еще парочка таких продуктивных дней, и можно звонить махнувшему на меня рукой литературному агенту.
– Ищешь свою одежду? – заметив, как Анна нервно переминается с ноги на ногу, непринужденно любопытствую я.
– Да, – робко отвечает Аннабель, озираясь по сторонам.
Я киваю на тахту в углу комнаты.
– Я сложил твое платье там. Чулки и трусики сверху, туфли в прихожей, – сообщаю будничным тоном, но она все равно тушуется.
– Спасибо. – Пряча взгляд, девушка быстро перемещается в указанном направлении. – Я звонила отцу, но ты, оказывается, опять меня опередил, – проскальзывая мимо меня, попутно роняет она.
– И как чувствует себя мистер Одли? – Вопрос чисто риторический. Ответ мне известен.
– Хорошо. Он снова приглашает тебя в гости, но на этот раз на ужин. – Повернувшись ко мне спиной, Анна наклоняется, чтобы собрать свои вещи. Простыня соскальзывает на бедра, и, ахнув, она быстро возвращает ее на место.
– Отказываться невежливо, – пряча улыбку, говорю я, наблюдая, как Аннабель суетливо собирает с пола платье и белье, которые упали, пока она боролась с простыней.
– Значит, приходи, – отзывается она. – Можно завтра…
– Отлично, договорились, – быстро соглашаюсь я.
Воспользовавшись тем, что девушка не может меня сейчас видеть, я неотрывно слежу за каждым ее жестом и нервным движением. Рассеянная, потерянная, немного неуклюжая, но чертовски милая, непосредственная, пугливая как девственница. Совсем другая. Поразительно… Поразительно то, как мне удается поддерживать весь это фарс и не сорваться. Я ведь и правда думал, что будет сложнее. Но образ женщины-ребенка ей удается не хуже, чем амплуа искушенной соблазнительницы. Пока все складывается удачно, но черт его знает, как обернется ситуация дальше, и я понятия не имею, как сделать так, чтобы она наконец заговорила. Мне нужно… нет, жизненно необходимо вытащить из Аннабель Одли то, что на самом деле привело ее ко мне.
– Я могу воспользоваться душем? – Она резко оборачивается, прижимая к груди свой наряд боевой амазонки. Наши взгляды встречаются, и мы оба временно теряем дар речи. Анна смотрит на меня, приоткрыв рот, словно силясь что-то сказать, но не находя слов. А я как завороженный смотрю в синюю пропасть ее глаз, затягивающую меня словно в колдовской омут, и тщетно ищу там хоть что-то настоящее, но она и сама не знает, как глубоко утопила свои тайны.
– Хочешь, составлю компанию? – Отморозившись, включаю альфа-самца и справляюсь на сто баллов из ста. Ее зрачки стремительно расширяются, заполняя бирюзовые радужки, дыхание учащается. Анна явно не прочь продолжить начатое ночью, но скажет мне уверенное «нет», и у нее на это есть свой ворох причин. Самая главная из списка – она по-прежнему уверена, что я помог Мириам исчезнуть. При свете дня подобный факт игнорировать сложнее, а ночью, как известно, все кошки серы. Ночь – время соблазнов, запретных страстей и особых ритуалов.
– Это плохая идея, – подтверждая мою теорию, бормочет Аннабель.
– Жаль, – разочарованно тяну я. Ее взгляд медленно соскальзывает с моего лица вниз, и от неожиданности она снова роняет свои тряпки на пол. Инстинктивно шарахается в сторону, словно самого дьявола во плоти увидела.
– А ты почему голый? – изумленно сипит
