еще одну сигарету, ближайшие дверные проемы заливали церковь и Смита красным светом.
– Объясни мне, что происходит?
– Просто поверь, – вздохнул Смит.
– Скажи мне, что происходит, и, может быть, я так и сделаю. Для начала, на кого ты работаешь? И не говори мне, что на нас с Аликс.
Поколебавшись несколько секунд, он проговорил:
– На Интерпол. Я оттуда не уходил, просто сменил специальность. И кое на что подписался до того, как взялся за ваше дело. Я просто не ожидал, что все так сойдется. – Он помолчал, затем встретился со мной взглядом. – Послушай, это очень важно. Прекратите свои поиски, это опасно.
– И что это за дело, на которое ты подписался?
На площадь вышла компания парней, они свистели и насмехались над девушками в витринах. Мы подождали, пока они уйдут.
– Это связано с той картиной Ван Гога. И все, лучше вам больше ничего не знать. Просто есть другие люди, которые ее ищут.
Поразмыслив над этим, я сказал:
– О картине может знать отец Аликс.
– Бейн? Похититель произведений искусства? Каким образом?
– Вообще-то, я не уверен. Он может и не знать. Все, что мне известно – Аликс в последнее время с ним общалась, и я… в общем, я это чувствую.
– Чувствуешь? Это аргумент, конечно. Что ты вообще несешь, Перроне? Бейн же вроде сидит в тюрьме.
– Нет. Никто не знает, где он.
– Даже Аликс?
– Даже она, – ответил я без особой уверенности.
– Ты должен поговорить об этом с Аликс, прямо сейчас, – произнес Смит. – Хотя нет, Аликс лучше поговорить с Ван Страатен.
Пару секунд я вспоминал, кто это, а вспомнив, удивился:
– Ван Страатен? Из аукционного дома Нижнего Ист-Сайда?
– Она не просто аукционистка. Я должен передать ей твою информацию.
Он сказал мне подождать и ничего не предпринимать, пока он мне не перезвонит.
Затем он ушел, оставив меня на улице с полуобнаженными женщинами в витринах, которые покачивались и манили меня, как будто я попал в Дантов Ад из «Пятидесяти оттенков серого». Но единственной женщиной, о которой я думал, была Аликс. А еще мне предстояло сообщить ей, что она должна отказаться от поисков картины и что я рассказал Смиту о ее отце.
Вернулся я только в три часа ночи и скользнул в постель рядом с крепко спящей Аликс. Она разбудила меня ни свет ни заря, когда стала готовиться к своей поездке. Увидев, что я проснулся, она принялась советоваться со мной, что ей лучше надеть. Немного полежав и проснувшись окончательно, я рассказал ей о разговоре со Смитом: что он все еще работает на Интерпол и требует, чтобы мы перестали искать картину. Аликс окаменела.
– Ты что, шутишь?
Я пытался что-то объяснить, не вдаваясь в подробности, которых сам толком не знал.
– Значит, он думает, что мы сейчас соберем вещи и отправимся домой? – Аликс опустилась на край кровати.
– Он просто сказал прекратить поиски картины. Сказал, что ее ищут другие люди, и это опасно.
– Насколько опасно?
– Не знаю.
– Но я уже договорилась с де Йонгом и не собираюсь менять свои планы. Он собирается показать мне какой-то эскиз, и я хочу его увидеть. Какое это может иметь значение для Смита и того, чем он там занимается? Это же не картина.
– А что мне ответить Смиту?
– Да пошел он! – взорвалась Аликс. – Он больше не работает на нас – если вообще когда-нибудь работал. Мы ему ничего не должны! – Немного успокоившись, она добавила: – Слушай, если я узнаю что-нибудь о картине, я дам знать Смиту. Хорошо?
Это показалось мне вполне приемлемым компромиссом.
– Если я узнаю что-нибудь о картине, я тоже дам знать Смиту, – сказал я, решив не отказываться от встречи с Каролин.
Потом Аликс сообщила, что мы не увидимся до завтра, так как де Йонга не отпускают с работы до полудня, и они не успеют обернуться за один день. Эта новость меня отнюдь не порадовала, хотя Аликс специально упомянула, что они остановятся в гостинице в разных комнатах. Я твердо решил не ревновать и не ехидничать, поэтому смиренно пожелал ей удачи в Овер-сюр-Уазе с «Этим-Как-Его-Там», в ответ на что Аликс обещала позвонить, как только доберется до места, и сказала, что она меня любит.
– Я тоже тебя люблю. – Пытаясь подавить чувство ревности в душе, я обнял и поцеловал ее.
Потом она попрощалась и ушла, и только тогда я вспомнил, что не признался ей, что сообщил Смиту про ее отца.
Смит думал, что ждать придется как минимум несколько дней, но люди Торговца, выдержав паузу, вдруг заявили, что сделку нужно совершить срочно. До самого момента, когда Яагер надел ему на шею свою хитрую цепочку, Смит был занят исключительно изучением своей новой биографии.
Теперь, как было оговорено, он сидел за столиком перед кафе «Café de Spuyt» в корте Лейдседварсстраат – тихом тенистом переулке, который находился всего в паре кварталов от оживленной улицы рядом с широким каналом. Но здесь был совершенно иной мир, тихий и спокойный. Смит сидел в новой спортивной куртке из кашемира, закинув руку за спинку стула, изо всех сил старался казаться беспечным. На маленьком круглом столике перед ним на видном месте лежал путеводитель по Хорватии.
– Кто-нибудь к вам присоединится? – спросил официант, подавая ему пиво.
Смит ответил утвердительно и пригубил напиток, стараясь, чтобы рука не дрожала.
Он посмотрел на часы: клиенты опаздывали на десять минут. Они появятся или это просто проверка? Смит оглядел улицу: вегетарианский магазин, табачная лавка, несколько прохожих, два велосипедиста, идущая рука об руку парочка. Кто из них за ним наблюдает? В соседнем кафе представитель государственной полиции Конер – не в форме, а в футболке и джинсах – делал вид, что читает газету.
Смит уже готов был сдаться, когда в кресло напротив села женщина и постучала пальцем по путеводителю.
– Собираетесь в путешествие? – спросила она.
– Да, в Хорватию.
– Там в это время года будет очень холодно.
– Да, мне сказали. Я захвачу теплое пальто и шапку.
– И перчатки, – произнесла она последнюю условную фразу. Смит пытался разглядеть что-нибудь за ее солнечными очками от Джеки О и шарфом, повязанным поверх идеально подстриженных светлых волос. Все, что он смог понять – она молода и говорит с американским акцентом. Она вытряхнула из пачки «Американ Спирит» и предложила ему.
– Нет, спасибо. Курение вредно для здоровья.
Смит чиркнул спичкой и наклонился вперед, чтобы дать ей прикурить. Она задула огонек и воспользовалась своей зажигалкой. Затем
