– С чего это тебя осенило отправить запрос в Новосибирск? – насторожился Илья. – Я бы до такого хода не додумался.
– Да говорю же, я прочитал в больнице автобиографическую книгу Регины Казимировны. Она пишет, что из-за генетической болезни ее отец и дед закончили свои дни в инвалидных колясках, обездвиженные и обиженные на судьбу. Бероуз описал заболевание лишь в тысяча девятьсот шестьдесят пятом году, поэтому Крестовские считали свой недуг родовым проклятьем. Регине Казимировне тоже пришлось несладко – она была вынуждена отказаться от блестящей артистической карьеры и сидеть с парализованным отцом. Когда стало известно, что паралич носит наследственный характер, Крестовская вывезла отца в Новосибирск, где находится один из крупнейших медицинских центров, занимающихся проблемами генетических заболеваний. Ожидая ребенка, Регина Казимировна очень надеялась, что будет девочка, но ей не повезло – на свет появился мальчик. Со временем и Ян стал пациентом этой клиники. В графе «заболевания родственников» у Яна записано, что его мать Регина Казимировна Крестовская страдает маниакальной формой шизофрении. Я не поленился наведаться в Новосибирский психоневрологический диспансер и тщательно изучить историю болезни своей подзащитной. И знаете, какая тема провоцирует обострения у несчастной женщины?
– Должно быть, сынок? – выдохнул Лисицын.
– Не сам сынок, а все, что касается его заболевания, является раздражающим фактором. Иными словами, если Регине Казимировне пообещать, что Ян будет вылечен, она горы свернет. И знаете, чем заканчивается автобиография Крестовской? Верой в то, что в медицинском центре Николаса Николсона в Солт-Лейк-Сити ее Яна поставят на ноги. Меня заинтересовал этот чудодейственный медицинский центр, где со стопроцентной гарантией врачуют неизлечимый генетический недуг. Правда, за деньги, и не просто за деньги, а за очень большие американские деньги. Именно для сбора средств на лечение неизлечимо больного сына Регина Казимировна и развернула свою криминальную деятельность. А теперь, Агата Львовна, – официально проговорил Борис, – обращаюсь к вам: посмотрите на ссылочку из Инета по запросу «основатель медицинского центра Николаса Николсона» и скажите – знаете ли вы этого человека?
Я приняла из Борькиных рук смартфон и вгляделась в знакомые черты. С дисплея, благообразно улыбаясь, смотрел мой отец Николай Жакетов, о существовании которого я узнала совсем недавно. До этого я всю жизнь считала, что мой папа – ученый Лев Рудь, а оказалось, что во мне течет кровь невероятно изобретательного и циничного афериста Жакетова[7].
– Я знаю этого человека, – с трудом выдавила из себя я, – и согласна с мнением Бориса. Историю болезни Регины Казимировны необходимо направить на психиатрическую экспертизу в Институт Сербского. А материалы на медицинский центр в Солт-Лейк-Сити передать в Интерпол. Там знают, как ими распорядиться.
Мне стало так тошно, как не было никогда в жизни. Ведь получается, что Крестовская, плохо понимая, что делает, отчасти стала убийцей из-за моего отца, и Боря единственный встал на защиту несчастной женщины, ослепленной любовью к сыну. Милый, хороший Джуниор, а я вместо благодарности на него злилась!
– Ну что же, отлично, даю поручение на освидетельствование Крестовской и, если она все-таки вменяема, передаем дело в суд, – просветлел лицом Хитрый Лис. – Ууф, прямо гора с плеч. А теперь обедать! Мне жена голубцов положила, не хотите попробовать?
– Спасибо, Илюха, я, пожалуй, пойду, – откликнулся Борис, глазами семафоря мне в сторону двери.
– И мне пора, – подхватила я, направляясь к выходу следом за Джуниором.
Как только мы оказались в коридоре, Устинович-младший подхватил меня под руку и бесцеремонно заявил:
– Можешь не извиняться, Агатка, твое хамство я давно простил. Тут есть одна тема, надо бы обсудить. Пойдем в «Шоколадницу», там чумовые блинчики с кремом.
* * *
Блинчики есть я не хотела, но в «Шоколадницу» пошла. Потому что соскучилась по кудрявому другу, и мне было приятно просто посидеть в его шумной компании и послушать тот бред, что он несет. Заняв места в уютном уголке, мы сделали заказ: Борька побаловал себя блинчиками и чайником зеленого чая, я же ограничилась чашкой кофе без молока и сахара.
– Это ты молодец, что черный кофе взяла, – похвалил меня кудрявый друг, уплетая густо намазанный кремом блинчик. – Я вот тоже зеленый чай теперь потребляю: говорят, жиры расщепляет.
– Что за тема? – оборвала я его разглагольствования.
– Как я уже сказал, Регина Казимировна, скорее всего, попадет в лечебницу – ну да это и правильно, она реально больной человек и опасна для общества. Вопрос в другом: Ян Крестовский останется совсем один, и чем дальше, тем беспомощнее он будет становиться. Я вот тут подумал, что надо бы ему помочь. Когда я пришел к Регине в больницу и сказал, что знаю про ее нелегкую судьбу и очень хочу помочь им с Яном, Крестовская попросила принести ноутбук с Интернетом, чтобы перечислить с кредитки деньги в медицинский центр Николаса Николсона на лечение сына. Я, конечно же, принес, чтобы не нарушить установившееся между нами доверие. Только сначала заглянул к Савве Рублеву и попросил нашего знатного хакера установить на аппарате специальную программку, позволяющую перекинуть денежки не на счет организации твоего гениального папаши, а на эту вот кредитку.
Борька достал из кармана и показал пластиковую карту «Виза», которую тут же убрал обратно.
– Деньги с нее отдадим Яну, это поможет Крестовскому приспособиться к непростой жизни инвалида.
– Сейчас такие кресла навороченные делают, – оживилась я, – бабушка освоилась в таком буквально в считаные минуты.
– Ну вот, поможем ему купить кресло, узнаем, что еще мы можем сделать для Яна.
– Я знаю, о чем мечтает Крестовский! Ян хочет открыть международную сеть агентств веселых розыгрышей, но не сегодня завтра директор иллюзариума попросит его освободить флигель, и тогда плакала его затея. Завтра же пойдем к Стамболиди и припугнем его обнародованием приватного видео. Не думаю, что в Министерстве культуры одобрят его увлечение плясками в женском белье.
Бодрая мелодия донеслась из смартфона Бориса, оборвав мою восторженную речь. Устинович-младший сморщил нос и ответил на вызов.
– Привет, Лизок! Ну что, сегодня как обычно? Встречаемся у тебя в сестринской?
Я насупилась и сидела, точно оплеванная. А Борька продолжал любезничать:
– Конечно, Лиз, принесу и бутылочку, и коробочку. Ну все, пока, вечерком увидимся.
Я поднялась из-за стола и, бросив рядом с пустой кофейной чашкой мятую купюру, презрительно процедила:
– Мне пора. Ты отлично все придумал, вот и доводи начатое дело до конца. А Лиза тебе поможет.
– Ты что, Агат? Ревнуешь, что ли? – порозовел от удовольствия Джуниор.
– Даже не думала, – соврала я.
– Да ладно, расслабься! Мне Лизавета уколы делает, меня и выписали-то только с тем условием, что на уколы приходить буду, а ты тут нафантазировала незнамо чего! Агатка, какая же ты смешная!
– Ведь правда, Борь, обидно, когда два человека любят друг друга, но не могут быть вместе, ибо один из них дура! – вырвалось у меня, и я тут же прикусила язык.
– Агат, ты сейчас что, мне в любви призналась? – оторопел Борька.
– Даже не думала, – смутилась я. – Это я так, фигурально выражаясь.
– За это стоит выпить, – торжественно проговорил Борис, силой усаживая меня на прежнее место. – Официант, еще один чайник зеленого чая, да побыстрее!
Хипстер – термин, образовавшийся в 40-х годах XX века в США от жаргонного «to be hip» – быть в теме. В наше время употребляется в значении «обеспеченная городская молодежь, увлекающаяся элитарным зарубежным искусством».
Эмобой – по меткому замечанию энциклопедии контркультуры «Луркоморье», эмобои произошли от скрещения гота и барби.
Инди – от англ. Independent – независимый.
Подробнее читайте в романе Евы Львовой «Состояние аффекта».
Подробнее читайте в романе Евы Львовой «Состояние аффекта».
Подробнее читайте в романе Евы Львовой «Адвокат олигарха».
Подробнее читайте в романе Евы Львовой «Состояние аффекта».
