— Это его проблемы! Я его просто предупредила, что не стоит переходить на мордобитие. К двум часам, дескать, должны подъехать журналисты и ОМОН, поэтому вся эта братия должна, как можно раньше, то есть до их появления, исчезнуть из города. Провокация, не провокация, не об этом он думает сейчас. Даже, если он уверен, что я гнала пургу, он не станет рисковать. Боевиков из гостиницы он вывезет. Предполагает, что временно, пока не уберется милиция и газетчики, но вывезет обязательно. Уверена, с минуты на минуту подадут автобусы, и боевики оставят гостиницу в покое. Главное, чтобы милиция не подвела и вовремя провела захват.
— Они уже и так на боевом взводе, — буркнул Меньшиков и смерил ее тяжелым взглядом. — А ты, гляжу, весьма самоуверенная дама. Самого Карасева решила перехитрить?
— Не знала, что ты относишься к нему с пиететом, — усмехнулась Надежда. — Но он слаб в коленках, потому что рыло в пуху. И, как пуганая ворона, всякого куста боится. Я его не убеждала. Я его слегка припугнула. Намекнула, что знаю кое-что интересное про его делишки.
— Про это все знают, — не сдавался Меньшиков, — а он в первую очередь, и гораздо больше, чем мы с тобой.
— Женя, — ласково сказала Надежда, — самое главное, меня за дуру не держи. С чего ты злишься? Ты против того, что Андрей пригласил меня на работу? Жаба давит, или что? Так это не надолго! Всего две недели. А потом все в твоих руках. Воюй, не хочу!
— Жаба, говоришь? — Евгений окинул ее оценивающим взглядом. — Думаешь, я ревную тебя к Андрею? — Он быстро встал и пересел на постель рядом с ней.
Надежда отодвинулась к стене, но Евгений схватил ее за руки и резко притянул к себе. Некоторое время они молча смотрели друг другу в глаза. Сердце Надежды бешено колотилось. Пальцы Меньшикова все сильнее и сильнее сжимали ее плечо. Наконец, она не выдержала и попыталась вывернуться. Но он не позволил, обнял и принялся целовать иступлено, жадно, не давая ей перевести дух. Впрочем, в этот момент она тоже обо всем забыла. Слишком неожиданным был этот порыв, и слишком долго она старалась не показывать виду, насколько этот человек ее занимает. Она и сейчас делала слабые попытки, чтобы вырваться. Но он уже отбросил в сторону одеяло. Горячая рука скользнула под футболку, в которой она спала, коснулась груди…
Надежда охнула.
И в этот момент он быстро отодвинулся на край кровати и, как ей показалось, с испугом посмотрел на нее.
— Надежда… — сказал он севшим голосом, — не морочь мне голову. Одевайся быстрее, а то, черте что получается…
Конечно, она испытала неподдельное разочарование, потому что не ожидала столь скорого отступления. Вероятно, он сам не ожидал подобного порыва, и корил себя за недостойное поведение. Или за что-то еще, впрочем, ей неведомое. Но по его лицу было заметно, что он в растерянности и не знает, как себя вести.
— З-зачем ты появилась? — Евгений помотал головой, словно избавляясь от наваждения. — Так все было славно! Никаких тебе любовий, никаких тебе привязанностей. Увидел тебя, и словно бес поддел под ребро, ни о ком другом, кроме тебя думать не могу.
— Так уж не можешь? — язвительно спросила Надежда. — А твоя молодая жена? Красавица, каких поискать? Забыл? Или при случае, любая сойдет? Только учти, я — не любая, и спать с тобой не собираюсь, даже если бесы тебя на дыбе вздернут! У меня тоже другие заботы и интересы!
— Чего ты кричишь? — болезненно скривился Меньшиков. — Всех на ноги поднимешь! За дверью — Стас и наш коммерческий директор Шведов.
— Случайно его не Николаем зовут? — спросила Надежда. — И он бывший моряк?
— Николаем, — посмотрел на нее Меньшиков. — Вы с ним знакомы?
— Мы ехали в одном купе. Он, кажется, ездил на встречу с друзьями?
— Вроде бы, я точно не знаю. Очередной отпуск, в этом нет ничего подозрительного. По закону положено, а уж где ему отдыхать, каждый решает по-своему.
— Но он не сказал тебе, что мы знакомы?
— А это имеет значение? — покосился на нее Меньшиков. — Или у вас роман?
— Почти, — засмеялась Надежда, — железнодорожный, на колесах. Кажется, он неплохой человек.
— А по мне — скользкий тип, до которого у меня пока руки не доходят.
— Как такое может совмещаться, коммерческий директор и скользкий тип? — изумилась Надежда. — Ты в первую очередь должен проверить, если человек вызывает у тебя сомнения.
— Ничего, я и до него доберусь, — Евгений посмотрел на часы. — Ладно, закругляемся! Быстро одевайся, и выходим. Извини, пока не до завтрака. По дороге перехватим чего-нибудь. У меня после вчерашнего голова раскалывается. Андрея до трех ночи журналисты не отпускали, а в пять уже поднялись.
— Андрей здесь?
— На комбинате. При захвате ему не стоит присутствовать. Он узнает про это якобы постфактум.
— Хорошо, я мигом соберусь. Только выйди из комнаты, пожалуйста.
Меньшиков некоторое время смотрел на нее, затем спросил:
— Ты нарочно заставляешь меня ревновать?
— Ты серьезно? — Надежда покачала в удивлении головой. — Какая ревность? Я в эти игры не играю. Не в том возрасте.
— Хорошо, если так! А то я подумал, ты намеренно меня злишь.
Надежда накрыла его ладонь своею и заглянула в глаза.
— Женя, успокойся, это не входит в мои планы. Я ведь сказала: у меня сейчас другие заботы. И амуры в их списке не значатся.
— Ладно, поживем — увидим, — Евгений нахмурился. — Полчаса тебе хватит? Мы будем ждать тебя в машине.
— Хватит с лихвой! — кивнула Надежда. — Только… — Она огляделась по сторонам. — Ты обещал мне достать камуфляж. В нем удобнее, чем в костюме и на каблуках.
— Если пообещал, значит, достал, — Евгений взял со стула яркий пластиковый пакет и подал ей. — Здесь, все, что требуется. В ремне я две дополнительные дырки проделал. У комсостава талии несколько толще, чем у некоторых дам.
— Спасибо, — засмеялась Надежда. — Твоя забота меня радует.
Она спустилась вниз через пятнадцать минут. Меньшиков сидел в черном «Мерседесе», один, за водителя. При ее появлении он вышел из машины и открыл ей дверцу.
— А где Стас? — удивилась Надежда.
— Стас с журналистами. Уже на посту ГИБДД. Только что поступила информация: к гостинице подали четыре автобуса. Карасев и Гроздев тоже появились, но в гостиницу не поднялись. Эвакуацией руководит Гагаркин.
— Что я тебе говорила, — сказала Надежда, усаживаясь на сидение рядом с ним. — Получается все отлично.
— Дай-то Бог, — сказал Евгений и покосился на нее. — А форма тебе идет. Все подошло?
— Ботинки чуть великоваты, но я надеюсь, что мне не придется в них бегать.
— Ты вообще не выйдешь из машины. Да и на комбинате не стоит появляться.
— Почему? Мне интересно, как пройдет пресс-конференция. — Она опять посмотрела на Меньшикова. — А Шведова куда подевал?
— Отправил на комбинат. Ему и вовсе нечего делать при задержании.
— Это понятно. Непонятно другое, почему ты против, чтобы я поехала на комбинат. Не хочешь, чтобы я встречалась со Шведовым?
— Причем тут Шведов? — недовольно буркнул Меньшиков, поворачивая ключ зажигания. — Просто я хотел отправить тебя в Белогорск, чтобы отдохнула. Вечером, Андрей всех собирает на совещание в узком кругу. Тебе надо выспаться. А то смотрю, побледнела, круги под глазами.
— Спасибо, но я выспалась. Если задержание охранников пройдет без сучка и задоринки, исчезнут и бледность, и круги под глазами.
— Коттедж тебе уже приготовили, — сообщил Евгений, — вещи тоже перевезли, и велосипед. Андрей распорядился.
— Коттедж? Я ведь сказала ему, что обойдусь без шикарных апартаментов.
— Но он говорит, что завтра к тебе приезжает дочь.
— Дочь уже не приезжает, — ответила сердито Надежда. — Я поговорила с ней по телефону и убедила, что делать ей в Белогорске нечего.
— Зря, она хорошо бы здесь отдохнула. И тебе веселее будет.
— Мне и без этого весело, — усмехнулась Надежда. — К тому же я не привыкла к подачкам. Я не считаю нужным, чтобы моя дочь приезжала в Белогорск. И не хочу вести разговоры на эту тему.
— А мне кажется, что ты намеренно выдаешь себя за робота. В смысле, хорошо выполняешь свои должностные обязанности, а личное, дескать, не про тебя.
— Ты прав, когда я работаю, личное для меня не имеет значения.
— Врешь ты все. Ты — обыкновенная женщина, из плоти, и крови. Только сознательно ломаешь себя, пытаешься казаться бесчувственной, резкой, неуступчивой. Но я ведь вижу, я почувствовал, как ты среагировала, когда я тебя целовал. У тебя губы были горячими! Ты ведь хотела меня, такое не скроешь. И сейчас, и тогда, на озере.
— Мне плевать, что ты почувствовал. — Неподдельно рассердилась Надежда, еще и потому, что он был стопроцентно прав. И среагировала, и хотела. Но никогда не признается этому заносчивому типу, что испытала на самом деле. И произнесла резко, так, чтобы закрыть ему рот. — Я просто не хочу обсуждать эту тему! Мне она не интересна! — Звучало это гордо и решительно, но знал бы этот бесчувственный чурбан, каких усилий ей стоило выговорить этот десяток слов, всего две не слишком длинные фразы. Как она старалась, чтобы голос не дрогнул при этом, и не выдал ее с головой, не выказал ее смятение и даже страх. И ей это удалось, потому что у него желваки заходили на скулах, глаза сузились, но с выдержкой у ее соседа тоже было в порядке. Надежда поняла это по голосу.
