– Ты поссорилась со своим парнем, а он угодил в аварию. До утра, само собой, ждать нельзя. Вопрос жизни и смерти.
Владан остановился возле семнадцатой палаты и потянул на себя дверь, она практически бесшумно открылась, и мы вошли в комнату, где на единственной кровати лежал Ларин и крепко спал. Впрочем, не так уж крепко. Когда Владан наклонился к нему, глаза он открыл и едва слышно охнул, после чего замер, должно быть, жалея, что проснулся. Свет в палате был приглушенный, может, читать при таком свете нельзя, но видел нас Ларин прекрасно. Заметно напрягся, наверное, вспомнив о своих переломанных ногах, близость Владана его пугала. Я думаю, такого эффекта Марич и добивался, мол, не обессудь, если задену ненароком.
Мы немного посидели в молчании, первым не выдержал Ларин.
– Что вам надо? – спросил хрипло.
– А ты догадайся.
– Деньги, да?
– Где девочка?
– Я не знаю.
– Неправильный ответ.
– Господи, да я в самом деле не знаю. Чего вы от меня хотите? Я весь переломанный… позовите сестру…
– Обязательно позову, чуть позже. Она тебя в морг отвезет.
– Ты меня не запугаешь, – неожиданно бойко заговорил Ларин. – Я закричу и…
– Лучше бы подумал, почему ты один в палате, – перебил его Владан и улыбнулся. Лично я, завидя такую улыбку, не спешила бы радоваться. – Кто, по-твоему, оплатил это счастье?
– Сохнов? – немного подумав, спросил Ларин с беспокойством.
– И вновь неправильный ответ. Это я потратился. Как думаешь, с какой стати? – Ларин хмуро таращился на него, а Владан продолжил: – Чтобы мне никто не мешал пристрелить тебя, мразь, если выяснится, что ты не знаешь, где ребенок.
С этими словами Владан достал пистолет, который был у него за ремнем брюк, левой рукой выдернул из-под головы Ларина подушку и накрыл ею лицо страдальца, заглушив крик, который еще только рвался у того из горла. Ларин поднял здоровую руку, но вовсе не за тем, чтобы сопротивляться, какое уж тут сопротивление, данный жест означал готовность к сотрудничеству, по крайней мере, Владан расценил его именно так, убрал с его лица подушку, а Ларин немного похватал ртом воздух и смог произнести:
– Ради бога…
– Где девочка? – спросил Владан, бросив подушку на грудь Ларина и все еще держа пистолет в руке.
– Я не знаю… Клянусь… Я все расскажу… Я не виноват, ей-богу… это они меня заставили…
– Кто они?
– Колька Фомин и его брат. Чтоб им…
Похоже, о гибели братьев он не знал, видимо, находясь в шоке после аварии, этого попросту не понял, а сообщать ему о потере друзей не спешили из гуманных соображений.
– Что заставили?
– Ксюху забрать. И вообще… не стал бы я ребенка… И к Сохнову я неплохо относился, он нормальный мужик.
– На чем же они тебя поймали?
– На прежних грехах. Шантажисты хреновы… – Ларин, начав говорить, заметно приободрился.
– Дай угадаю, – усмехнулся Владан. – Бомбу ты в ресторан принес?
Этого он точно не ожидал, взгляд испуганно заметался, ответ был ясен и без его слов.
– Я не знал… они меня обманули… Черт, да я понятия не имел… Они сказали, рванет ночью, когда никого не будет…
– Ты для этого к Сохнову устроился?
– Нет, нет… Клянусь, я…
– Давай-ка по порядку, – перебил его Владан.
– Хорошо, – закивал Ларин. – Значит, так… Я искал работу, бабкина подруга у Сохнова в бухгалтерии работала, она и помогла. Платили нормально, все путем… было… пока эти гады не нарисовались.
– Фомины?
– Они самые. С Коляном мы в детстве не то чтобы дружили… так, болтались иногда вместе… А последние несколько лет вообще не виделись, и нате вам, заявились. Встретили после работы, говорят, дело есть. Пошли в бар, выпили… Виталька сказал: у одного типа на твоего хозяина зуб, хочет его поучить уму-разуму. Готов за это неплохо заплатить. А я тачку мечтал поменять, моей уже восемь лет было. И вдруг такой шанс… и делать, по сути, ничего не надо, просто привезти в ресторан сумку и оставить ее в подсобке, рядом с кухней. Тут как раз хозяйка машину на техобслуживание сдала, и Сохнов попросил жену из ресторана забрать. Все само собой складывалось. Ночью в ресторане даже сторожа не было, а Сохнов не бедный, отстроил бы свой кабак заново. Мне машина до зарезу нужна была, куда я без машины?
– Это мы поняли, давай дальше…
– Грохнуло не ночью, а утром, – отводя взгляд, вздохнул Ларин. – Может, они мне просто соврали, а может, что-то не так пошло… Я, когда узнал… и жена Сохнова там… ее-то за каким чертом понесло в такую рань? Короче, пипец. Ждал, что придут со дня на день, еще и терроризм припаяют… Фоминых арестовали, мне хоть в петлю лезь. И вдруг узнаю: взяли их то ли за наркоту, то ли за оружие… Но радоваться не спешил, начнут крутить и на бомбу эту выйдут. Но братья отправились срок мотать, и обо мне никто не вспомнил. Я полгода шевельнуться боялся, потом понял: пронесло. Сохнов ни в чем меня не заподозрил, менты один раз всего-то и допросили… Я поверить в свое счастье не мог, что легко отделался.
– Машину купил?
– В кредит взял, чтоб мыслей ни у кого не возникло. Жил себе нормально, даже забывать стал, типа было и было… И тут опять Колян. Выпустили эту сволочь на мою голову.
– Что он предложил на этот раз?
– Сказал, Сохнов, мол, ничего не понял. Заказчик не прочь нагнуть его пониже. Если заберем ребенка, сможем его доить, сколько влезет, все бабло наше, а его у Сохнова немало. Я хотел отказаться, помнил, как зубами клацал, но эти гады угрожать стали, мол, забыл, кто бомбу принес? Пришлось согласиться. Но я условие поставил, чтоб Ксюху не трогать, чтоб жива-здорова и все такое…
– С детской площадки ты ее забрал?
– Я. И отвез ее Юрке-безрукому. Знаешь такого?
– Слышал.
– Он на башку совсем плохой, а с Виталькой они кореша еще с детства.
– Бомба – Юркина работа?
– Само собой. Он же гений, хоть и чокнутый. Ксюхе комнату выделили, мультики, игрушки, все нормально. Я ей наплел, что отец в командировке, придется ей здесь пожить.
– И как ты намеревался потом все это объяснить Сохнову?
– А никак, – разозлился Ларин. – Я намеревался с баблом сдернуть. Что меня тут держит? Бабкино наследство? Так ему грош цена. Или родительская хрущоба вместе с предками? Знаешь, сколько он нам сразу отвалил за дочурку? Двенадцать миллионов.
– Долларов?
– Хорош издеваться. Рублей. Я таких денег сроду не видел.
– Но вам показалось мало.
– Мне, может, и хватило бы, но Фома сказал: заказчик хочет, чтоб Сохнова обобрали до нитки. Я им говорил: палку перегибать нельзя, он в ментовку подастся. Но Виталька… он же тупой, как дерево… Поначалу все складывалось лучше не бывает. Виталька, когда Сохнову звонил, сказал: человек нужен, типа для связи. А я с самого начала рядом и о Ксюхе всегда заботился, увезти – привезти. Сохнов, когда узнал, что дочь пропала, вроде как отключился даже. Ну, я: Сергей Петрович, в чем дело и все такое… Короче, мне он и доверился. Я и деньги передавал, и лекарство Ксюхе… Все было бы хорошо, если б не Виталькина жадность да заказчик этот хренов, который ему в уши дул. Разделили бы бабло, Ксюху – отцу, а я бы к теплому морю… Выкатили ему новый счет. Деньги собрать надо. Это было непросто, без дураков, я же видел, как он мечется. На наше счастье, о полиции он даже не заикнулся, так за дочь боялся. Просил только ее не трогать. Но потом ты появился, и все запаниковали…
– Ты мне про Юру расскажи и про его подругу, – усмехнулся Владан.
– Так из-за этой бабы все и пошло наперекосяк. Юра уверял: она – могила, слова никому не скажет. Баба и правда молчунья и в Юрке души не чаяла, бывает же такое, с виду вроде бы баба нормальная. Мы так даже порадовались: будет кому за Ксюхой присматривать. А баба-то с придурью оказалась. Девчонку увела.
– Решила вернуть отцу?
– Нет. Юрку подставлять она никак не хотела. Я обо всем от братьев узнал, Колян ко мне домой притащился, весь в трясучке. Оказывается, они у Юрки тихо квасили, а эта, Юркина сожительница, девчонку увела прямо у них из-под носа и спрятала. В брошенном доме. Подруге позвонила, чтоб та ее забрала и свела к детскому саду, там бы и оставила возле ворот. Люди пойдут, непременно внимание обратят. Ксюха маленькая, ни за что не вспомнит, где ее держали. Вот они бабы, курицы тупые… Меня бы Ксюха вряд ли забыла, а Танька непременно бы ее выспросила: с кем с площадки ушла? Тут бы нам и капец пришел.
Короче, спрятала она Ксюху, а сама назад вернулась. За Юру, видишь ли, боялась. Мужики сидят бухие, и нате вам: мол, получили денег, и довольно, ребенка я отправила. Вот как таких понимать? Само собой, Фомины на нее, а Юрка за свою бабу вступился, тоже, видно, с мозгами совсем плохо. Пока они с ним возились, эта девка сбежала, хотя сама была полудохлая. Братья бросились из хаты со всех ног, а в переулок «Скорая» мчится. Они попаслись неподалеку и выяснили, Юркина баба того… откинулась. Все вроде неплохо складывалось. К Юре вернулись, дверь заколотили, чтоб кто не надо сунуться не смог. Авось пролежал бы и месяц, и два. Конечно, менты могли докопаться, кто такая эта Элла, и на Юрку выйти, но не беда, запросто прокатит, что это он ее по пьяни… а она его. Менты ленивые, на хрена им разбираться? Одно плохо: Ксюха. Где ее эта дрянь спрятала? Но тут Коля мозги напряг, они у него иногда еще работают. С какой стати, говорит, она через пустырь сиганула, чего б ей на улицу не бежать? Ну, они и пошли по ее следу, к тому месту то есть, где баба откинулась. Менты уже уехали, вот Коля и говорит: она где-то здесь надеялась укрыться. Стали тамошние развалины прочесывать и Ксюху нашли. Спит, вся зареванная, ей, видишь ли, тетя сказала, надо в прятки играть. Тут как на грех подружка Эллы притащилась, ну, мужикам что делать? Пришлось ее в расход…
