Артюша Клинопопов видел этот горб. Он испытывал в душе чувство удовлетворения. Он думал: так даже лучше, что он не умер… Чуча с ним еще наплачется… О да!
Никогда с тех пор Артемий Клинопопов не испытывал чувства жалости к детям. И в этом грубый толстый полицейский был прав.
Клинопопов усилием воли сфокусировал свой взгляд на лице грубого полицейского. Поднял руки и в смиренном жесте возложил их на руку Гущина, наказывающую и унижающую его.
– Федор Матвеевич, отпустите его! – воскликнула Катя.
– Говори, как было дело, – прошипел Гущин.
– Федор Матвеевич! – Катя кинулась их разнимать.
Ее испугал этот странный клинч, в котором они сошлись. Ее испугало лицо Клинопопова.
– Ничего не было, – прошелестел тот. – Полковник, вы что, хотите меня убить?
Гущин дернул его что есть силы и ударил головой о мягкий брезент палатки. Ткань рубашки Клинопопова треснула.
– Федор Матвеевич! – Катя вцепилась в Гущина сзади. – Отпустите его!
Гущин отшвырнул Клинопопова – тот ударился об упругий брезент. Боли он не испытывал. Чувство сладострастия нарастало в нем великой волной.
– Федор Матвеевич, прекратите! – Катя бросилась между ними. – Вы так только хуже делаете – для себя и для дела.
Клинопопов удержался на ногах.
– Ударьте меня, – сказал он кротко. – Я подставляю вам другую щеку, ну? Христианские мученики терпели от язычников и не такие вещи, и это лишь укрепляло их дух.
– Лицемерный негодяй, – бросил ему Гущин.
– Да, да, оскорбляйте меня, бейте! – в тоне Клинопопова сквозило торжество. – Я знаю, кто вы. Я вижу вас насквозь. С детства ненавидел таких, как вы. Я научился противостоять вам, я сильный.
Он снова был маленьким Артюшей, исподтишка наблюдающим за тем, как враг его Чуча возил в коляске своего искалеченного горбатого братца-урода.
Так даже лучше, что он не умер…
Он вспомнил лицо Гарика, когда все суетились возле него там, в каминном зале, после того как спасли из воды. Он стоял за дверями, не совался в каминный зал, но видел все. Лицо врага как восковая маска отчаяния и боли.
Так даже лучше, что он не умер…
– Как только я покину это место, а это случится очень скоро, полковник, – сказал Артемий Клинопопов, – я с вами посчитаюсь. Я дойду до вашего министра. У меня есть свидетели того, как вы со мной обошлись.
Катя увидела, что он кивает куда-то назад, и обернулась.
На пороге палатки стояли Спартак Раков и оперативник.
– Феликс Георгиевич срочно просит вас прийти к нему в кабинет, – выпалил Раков. – Говорит, дело не терпит отлагательств!
– Чего ты суешься, когда мужики разговаривают? – прошипел полковник Гущин так тихо, чтобы Спартак Раков, за которым они быстро шли к дому, не услышал.
– Когда один мужик прессует другого, – огрызнулась Катя. – Я понимаю, вам хочется, чтобы это Клинопопов оказался убийцей. Но у вас… у нас против него доказательств не больше, чем против остальных. И пресс ваш делу не поможет, только еще больше все запутает.
– А ты видела, что он в какой-то момент почти поплыл?
Катя видела это. Возможно, если бы Гущин еще поднажал и их не прервали, то…
– Вы его ненавидите, Федор Матвеевич.
– Лживое мракобесное дерьмо.
– Пусть так. Он скользкий тип. Видели, как он вывернулся? Орать на него без толку, мне показалось, что ему это даже в кайф. Раз орем, значит, мы против него бессильны. И потом, этот ваш пресс – это легкий путь. А в этом деле нет легких путей. Дело очень сложное. И мне кажется, что мы…
– Что?
– Мы до сих пор не представляем всей его сложности.
Ты не заметил ничего странного?
Катя вспомнила свой вопрос Мещерскому и чуть не озвучила его, но прикусила язык.
Гущин ничего не сказал, только сердито сопел. Так, молча, они и вошли вслед за Спартаком Раковым в дом – в тихий, ярко освещенный дом-дворец, поднялись по лестнице и попали на хозяйскую половину, где Гущин уже успел побывать. Но на этот раз Раков указал ему не на двери приватной гостиной, а на двери кабинета Феликса Санина.
Они вошли. Обстановка здесь была весьма вычурной – все та же бьющая в глаза роскошь. Ткань обивки диванов и кресел от Гуччи, тяжелые шторы, белый письменный стол антикварного вида. На полу, на наборном паркете, распласталась медвежья шкура. Злые стеклянные глаза медведя смотрели в угол, на стоящего перед большим сейфом Феликса.
Дверь сейфа была открыта. Феликс обернулся.
– Полковник, меня ограбили, – сказал он растерянно.
Гущин пересек кабинет, Катя последовала за ним. Сейф был с толстенной дверью, похожий на банковский бронированный. На верхних полках – документы и бумаги. На нижних – множество алых, черных и прочих цветов сафьяновых футляров и коробок, и все раскрыты и пусты.
– Что случилось? – спросил Гущин.
– Обчистили сейф. – Феликс указал на пустые коробки. – Я полез за документами, которые вы просили представить. И обнаружил… вот… смотрите сами.
Гущин осмотрел дверь сейфа.
– Следов взлома нет.
– Его невозможно взломать. Так меня уверяли в фирме, которая его устанавливала. Его просто открыли.
– Что пропало?
– Коллекция моих часов, – сказал Феликс. – Их у меня восемнадцать – разных фирм, в основном швейцарских… и с бриллиантами тоже… И еще камни. Я покупал драгоценные камни. Их тоже взяли.
– А деньги?
– Я их здесь не держу.
– Когда вы в последний раз открывали сейф? – спросил Гущин.
– Накануне… когда все это началось.
– Точнее.
– Двадцать восьмого утром. Где-то в одиннадцать, положил туда документы. Все было в порядке.
– За пару часов до того, как приехали клиенты клуба «ТЗ»?
– Да, – ответил Феликс, – может, это было в половине двенадцатого, но не позже, потому что я уже начал отправлять лишнюю обслугу в отпуск. И больше в кабинет не заходил.
– Когда отключили камеры видеонаблюдения в доме?
– Как раз в это время – двадцать восьмого, где-то после двенадцати. Это оговаривалось в условиях контракта с клубом, я же вам рассказывал.
Гущин снова осмотрел сейф.
– Замок не электронный, – констатировал он.
– Швейцарская механика, я не доверяю электронике. Они уверяли, что этот наборный механизм с кодом невозможно взломать. Я… полковник, я не понимаю… По сравнению с тем, что произошло с моим сыном и няней Светланой, это не так уж важно, однако… Я не понимаю.
Катя наблюдала за Феликсом. Пустые футляры от дорогих коллекционных часов и коробочки от сокровищ зияли.
Гущин уже давал ЦУ по мобильному. Он снова вызвал бригаду экспертов-криминалистов. И велел собрать всех сотрудников розыска для проведения в доме – во всех без исключения помещениях – повторного обыска.
В кабинете работали эксперты-криминалисты. В доме начался обыск. На этот раз помимо предмета – ткани, полотенца, платка, – которым убийца накрывал подушку, искали также бирки от ювелирных изделий, шнурки, которыми эти бирки крепятся, пломбы – все то, что преступник мог либо выбросить, либо впопыхах обронить.
Гущин и Катя сидели в маленькой тесной комнатушке без окон, примыкавшей к детской и комнате няни, – бельевой. Здесь сотрудники розыска уже все осмотрели.
Гущин молчал, Катя тоже не лезла с вопросами. Они ждали результатов работы экспертов.
Однако первую новость принес один из оперативников, занимавшийся обыском в комнатах для гостей. Он принес в бельевую и показал Гущину какой-то предмет, уже тщательно упакованный в прозрачный пластик.
Катя сначала не поняла, что это такое. А потом, внимательно приглядевшись, увидела… металлическую чашу.
– И что это? – спросил Гущин.
– Эксперты обратили внимание – была спрятана самым тщательным образом среди вещей, Федор Матвеевич.
– У кого?
– У Юлии Смолы в комнате. Среди ее личных вещей и одежды. Сама свидетельница, когда мы это нашли, повела себя странно. Нервно. Сначала заявила, что это не ее вещь, а потом сказала – да, моя, это для медитации. Эксперт обнаружил на краях следы черного воска и на дне остатки какой-то горелой субстанции. Он направляет эту вещь на экспертизу.
Гущин лишь пожал плечами. Его мысли были заняты опустошенным сейфом, свалившейся на голову кражей.
Катя рассматривала чашу сквозь пластик. Внутри она потемнела от пламени, на дне – что-то черное, похожее на смолу. А по краю выбиты латинские буквы – часть хорошо видна, а часть скрыта копотью.
Они сидели и ждали, каждый думал о своем. Катя прикидывала – если Феликс, как он утверждает, открывал сейф двадцать восьмого мая где-то около полудня, то кража случилась как раз в то время, когда в дом нагрянули клиенты клуба «Тайный Запой». Или позже, но все равно, когда в доме помимо домашних были гости. И самое главное – когда внутри были отключены камеры наблюдения.
Вор не взломал сейф, а сумел открыть наборный кодовый замок. Что же произошло?
