Той ночью мы спали всего несколько часов, Бела – справа от меня, Пиппо – слева. Под утро Эмилия вернулась на такси из больницы: операция прошла удачно, а теперь Марио был нужен покой и только покой.
Когда в полдень мы сидели за завтраком, который кельнерша из сочувствия принесла прямо в номер, Кора произнесла:
– А мне жаль нашего бедного Дилетанте: денег нет, работы нет, да и в гангстеры он не годится. Ему бы в университет поступить.
– А мне таких ни капельки не жалко, – ответила Эмилия, – он похитил нашего Белу, он давал ему сильные снотворные. И еще он выстрелил в Марио.
– Я не уверена, что он сознательно в него выстрелил, – возразила я, – выстрел произошел самопроизвольно, это с кем хочешь может случиться, сама знаю.
– Зато мы сэкономили много денег, – промолвила вдруг Кора, – и заслужили за это что-нибудь хорошее. Эмилия, ты бы чего хотела?
– Я? Солнечные очки, а то солнце прямо в глаза бьет.
– «И с просьбою к вам обращается он»,[24] – согласилась Кора по-немецки, и мы пошли в магазин аптечных и галантерейных товаров, где закупили сразу три пары «кошачьих» очков.
– Майя, а тебе чего?
– Большую-пребольшую порцию мороженого.
Сияло солнце, так что вполне можно было сидеть во дворике кафе. Высокая пирамида, составленная из рождественских звезд, превращала наш летний уголок в зимний сад. Итальянки облачились напоказ в свои меховые манто. Дети играли с воздушными шариками, а один мальчик явно из привилегированного семейства получил в подарок к Рождеству электрический мотороллер. И мы пошли есть мороженое и потчевали все еще заспанного Белу и верного Пиппо, так что оба чуть не лопнули.
– Баста! – вдруг выкрикнул мой сын и так ударил кулаком по столику, что всем нам полетели в лицо брызги шоколадного соуса.
Бывают такие дни, когда я просыпаюсь в отменном настроении. Чувствую себя свободной и легкой, жизнь воспринимаю как чудесный подарок. Но бывают, к сожалению, и другие дни, когда я всерьез думаю, что унаследовала депрессивные настроения своей матери. Мысль о самоубийстве утешительна для меня с детских лет. С другой стороны, я совершенно уверена, что никогда не брошу Белу на произвол судьбы. Коре такие перепады настроения неведомы. У нее почти всегда прекрасное настроение, зато подруга способна понять и мои черные дни, более того, она единственная, кто умеет извлечь меня из очередной ямы.
Все маленькие девочки играют в семью – папа, мама и ребенок. Бывает, что и я до сих пор в это играю. Настоящей семьи у меня давно не осталось, и я завела себе новую. Кора – отец, я – мать, Бела – ребенок. Наши родители – это дедушка и бабушка, Эмилия и Марио. Как и положено по роли, Кора заботится о хлебе насущном. Ну конечно же, я подрабатываю экскурсоводом и могу сама платить за свои наряды, но вот страховка, налоги, отопление, машина, продукты и жалованье Эмилии – это все забота Коры.
Если бы посторонний человек захотел описать Кору, у него получилась бы очень женственная особа. Но есть у нее и сугубо мужские черты – властность, холодная сексуальность. Она умеет пользоваться своим превосходством и, когда на меня накатывает депрессия, всегда спасает меня. Именно эта спасательная функция делает ее главой нашего семейства, но я не знаю, удастся ли ей загладить то, что натворил мой родной отец.
Впрочем, и Кора причинила мне кое-какое зло. Вероятно, это неизбежно, когда играют маленькие девочки.
После похищения, а затем и освобождения Белы у нас возникла потребность как можно скорее вернуться во Флоренцию, но мы решили подождать, пока Марио выпишут из больницы. В отеле нас баловали так, что дальше некуда, люди в стране мафии оказались душевными и делали все, что могли, чтобы заставить нас позабыть пережитый страх. Мы часто загорали на солнышке либо ездили на «кадиллаке» в Оспедале, а с детской коляской – к Театро Греко. Подобно множеству других туристов, мы выцарапали свои имена на листьях агавы, хотя там висела табличка с вполне однозначной надписью: «Vietato scrivere sulle piante».[25]
Посреди Корсо сидел какой-то русский и играл на аккордеоне, а пожилая женщина пела под этот аккомпанемент «Очи черные» и еще «Калинку». Мы умножили круг благодарных слушателей, а Беле было разрешено высыпать монетки в русскую шапку.
Сидя в номере, мы обычно включали телевизор: Эмилия очень любила передачу «Клуб лирики» на третьем канале, в которой располневшие мужчины исполняли арии Доницетти.
Поездки по узким улочкам Таормины требовали от водителя особого искусства и не доставляли удовольствия даже Коре. Стоянки были нагло заставлены автомобилями вкривь и вкось, и случалось, что мы вообще не могли пользоваться нашей большой машиной, потому что ее блокировали со всех сторон.
Спустя четыре дня выписали Марио, хотя ему и впредь предстояло какое-то время щадить раненую руку, – короче, о том, чтобы водить машину, не могло быть и речи.
А Кора подцепила грипп.
– Я хочу домой, – причитала она, – я должна рисовать. Безделье не идет мне на пользу.
– Ну а какая тема на очереди? – спросила я полушутя-полуиспуганно.
– Как насчет цикла «Обнаженная Майя»? – серьезно отвечала она. – Классические цитаты в современных образах всегда меня привлекали, ты ведь знаешь. А серия «Юдифь» уже завершена.
Мы решили, чтобы Марио летел по моему билету за компанию с Корой, у которой поднялась температура. А мне предстояло на пару с Эмилией пригнать машину домой. Да у меня и выбора-то никакого не было. Поезда, в которых можно перевозить машины, зимой не ходят. Эмилия посоветовала: «Отпусти наше сокровище, пусть летит с Корой, машиной для ребенка очень утомительно».
Но хотя я и впрямь волновалась перед долгим путешествием, оставить Белу без присмотра не хотела ни на один-единственный день. Я отвезла Марио и Кору в аэропорт. К моему величайшему удивлению, она всю дорогу вела себя как клуша: «Ой, осторожнее! Ты стала такая неврастеничка после знакомства с Данте! Ради Бога, не подсаживай никого по дороге! Вот деньги! Нет, нет, это не слишком много. Мне будет спокойнее, если вы лишний раз заночуете в дороге и…»
Мы обнялись, а Эмилия и Марио успели нежно попрощаться уже в отеле, хотя всего лишь через несколько дней нам всем предстояло увидеться снова.
Мы выехали на другой день с таким расчетом, чтобы успеть завтра на паром от Мессины на Реджио-ди-Калабриа. Я вела, Эмилия сидела с Белой и Пиппо на заднем сиденье. Хотя она давно уже получила права и для начинающей справлялась неплохо, зато она очень скоро уставала и больше чем полчаса вести машину не могла. В пять уже темнело, а в темноте мы ехать не хотели. Мы остановились перед отелем не из самых изысканных, заказали комнату на двоих и пошли ужинать. Вечером легли очень рано, потому что отнюдь не собирались выходить, оставляя Белу и Пиппо без присмотра.
– Ах, Эмилия, боюсь, что мало-помалу я сделаюсь безумной матерью. Будет очень плохо…
– После такого шока это вполне нормально, – утешила меня Эмилия, – мы все еще не отошли от страха.
Ночью кто-то разбил боковое стекло в нашем «кадиллаке». Утащили не так уж и много, потому что чемоданы мы взяли с собой в номер. Мы недосчитались одного шерстяного пледа, моего мини-фотоаппарата и легкой сумочки Эмилии с продуктами. В мастерской нам сказали, что для американской машины придется выписать подходящее стекло из Рима.
– А сколько на это уйдет времени? – спросила я.
– Ну, как получится. Дня три от силы.
Я позвонила Коре. Как нам следует поступить? То ли ждать три дня, то ли оставить здесь машину и ехать дальше поездом. Но в этом случае мне потом все равно пришлось бы возвращаться за машиной.
– Если в вашем отеле не слишком скверно, останьтесь там еще на три дня, – сказала она, – без стекла в такую погоду ездить нельзя. Да, кстати, здесь звонил Йонас, и я сдуру рассказала ему про похищение Белы. К сожалению, он страшно разволновался, это я говорю тебе в предостережение.
– Ах, Кора, Кора! Это ты зря сделала.
– Сама знаю, но сделанного не воротишь. Короче, задержитесь в гостинице и немного поскучайте. А я очень занята – начала новую картину. Кстати, Марио замечательно отделал террасу, пусть никто не смеет утверждать, будто Дона завалили унылыми камнями. Лично я в восторге, вот посмотришь, как мы будем восторгаться этой кладкой по весне.
Эмилия вырвала трубку у меня из рук:
– А Марио у тебя?
– Нет, я прямо в аэропорту взяла такси и высадила его перед самым домом. Работать ему пока нельзя. Пусть побережет себя. Деньги на ремонт вам нужны?
На другой день – мы и впрямь изнывали от скуки в нашей унылой комнате, а на улице шел дождь, – хозяин автомастерской огорошил нас ужасной вестью, что раньше чем через неделю стекла ожидать не приходится, потому что готовых стекол нет и в Риме. Я пришла в ярость.
– Ну, можно как-нибудь временно заделать окошко, – сказал он, – по счастью это всего лишь боковое стекло, а не лобовое.
