Ян Флеминг - Разглашению не подлежит. Осьминожка. Полковник Сун

Здесь, на высоте в десять тысяч футов, уже пробирал холод, и Оберхаузер решил развести в избушке огонь. При виде его Смит спрятал волнение и непринужденно сказал:

— Оберхаузер, выходите наружу, посмотрите, какие бесподобные виды открываются отсюда.

— Конечно, майор, — Оберхаузер вышел вслед за Смитом из избушки, пошарил в набедренном кармане, вытащил небольшой сверток, развернул бумагу и достал сморщенную колбаску. Протягивая ее майору, смущенно улыбнулся:

— Знаете, мы здесь называем ее «солдат». Она из копченого мяса, очень твердая, но вкусная. В фильмах о диком Западе такие тоже едят. Как ее там называют?

— Пеммикан, — ответил майор. Затем — позднее он вспоминал об этом с отвращением к самому себе — предложил: — оставьте ее в домике, будем есть потом. Подойдите ближе. Видно ли отсюда Инсбрук? Расскажите, что там вдали.

Оберхаузер заскочил в избушку и быстро вышел. Пока он объяснял, где что находится, где какая видна церковь или гора, майор буквально висел у него за спиной. Они приблизились к краю скалы, под которой раскинулся ледник, и Смит, вытащив револьвер, с расстояния в два фута выпустил в череп Ганса Оберхаузера две пули. Конечно, без промаха!

Пули сбили проводника с ног и сбросили вниз. Майор Смит вытянул шею и увидел, как тело, ударившись дважды о скалу, распростерлось на леднике. Но попало не в расщелину, а в сугроб слежавшегося снега. «Черт побери!» воскликнул майор Смит.

Эхо двух выстрелов, отражаясь от гор, постепенно замерло вдали. Смит последний раз взглянул на темное пятно на фоне белого снега и побежал вдоль карниза скалы. Надо сделать главное! Он стал разбрасывать направо и налево с вершины пирамиды тяжелые камни, работая, как будто его подгоняли черти.

Руки уже кровоточили, но он едва это замечал. Бот осталось всего два фута — и по-прежнему ничего! Ничего! Он склонился над последним слоем камней и яростно принялся за них. Наконец-то! Да! Крышка металлического ящика. Еще несколько камней в сторону, и он освобожден — добротный старый ящик вермахта из-под боеприпасов, с еще нестершимися следами надписей. Майор Смит издал радостный вопль, уселся на камень и перед его глазами поплыли видения из будущей жизни — Бентли, Монте-Карло, роскошные квартиры, шампанское, икра и не вписывающийся в этот ряд новый набор клюшек для игры в гольф фирмы «Генри Коттон» (он очень любил гольф).

Уставившись на серый ящик, опьяненный мечтами, майор Смит просидел так пятнадцать минут, затем бросил взгляд на часы и вскочил на ноги. Пора уничтожать улики. На обоих торцах ящика висели ручки. Майор знал, что ящик будет тяжелым, его возможный вес он уже сравнивал с пойманным до войны в Шотландии сорокафунтовым лососем, но ящик весил в два раза больше. Все же ему удалось вытащить его из камней и поставить рядом на альпийскую травку. Обмотав носовым платком одну из ручек ящика, Смит кое-как доволок его до избушки, уселся на каменную ступеньку у входа и, не отводя глаз от ящика, разорвал сильными зубами копченую колбаску Оберхаузера. Ему не давала покоя мысль, каким образом спустить вниз и спрятать в новом укромном месте свое богатство, которое стоит не менее пятидесяти тысяч фунтов стерлингов.

Колбаска оказалась прекрасной пищей для скалолазов — твердой, с жирком, хорошо заправленной чесноком. Ее крошки застряли в зубах, и майор, выковыряв их обломком спички, сплюнул их на землю. Затем заработало его профессиональное мышление, и он аккуратно подобрал валявшиеся среди камней и травы кусочки мяса. С настоящего времени он считался преступником, все равно как если бы ограбил банк и застрелил охранника. Он — полицейский, превратившийся в грабителя. Он должен навсегда крепко запомнить это! Иначе смерть, вместо Монте-Карло — смерть. Теперь придется прилагать бесконечные усилия, чтобы все образовалось как надо. А потом — потом он навсегда будет и богатым, и счастливым.

Устранив все улики его пребывания в избушке, Смит подтащил ящик из-под боеприпасов к краю пропасти и, помолясь, столкнул его, стараясь не попасть на ледник. Медленно перевернувшись в воздухе, серый ящик ударился о первый выступ скалы, прогромыхал еще около ста футов, с лязгом приземлился где-то на каменистой осыпи и наконец остановился. Майор не увидел, раскрылся ли он, его устроил бы этот вариант. Он уже пытался вскрыть ящик, но безуспешно. Так пусть же за него это сделают горы!

Оглядевшись напоследок вокруг, он начал осторожно спускаться, тщательно проверяя каждый вбитый костыль, испытывая на прочность каждый выступ для рук и ног, перед тем как перенести на них весь вес своего тела. При спуске его жизнь стала значительно дороже, чем при подъеме. Добравшись до ледника, он устало поплелся по тающему снегу к темному пятну на ледяном поле. С отпечатками ног на снегу он ничего поделать не мог. Потребуется несколько дней, чтобы солнце растопило следы. Подойдя к убитому, он не испытал никаких чувств, так как вдоволь насмотрелся за время войны и на трупы, и на кровь, и на перебитые конечности. Подтащил тело Оберхаузера к ближайшей глубокой трещине и сбросил его туда. Затем походил вокруг и обвалил нависающий над трещиной снег на труп. Удовлетворенный проделанной работой, по уже проторенному пути, ступая ногами точно след в след, вернулся к краю ледника и направился вниз по склону к месту падения ящика.

Так и есть, гора открыла для него крышку ящика. Почти машинально он сорвал сверху упаковочную бумагу и на солнце вдруг заблестели два больших металлических слитка. На каждом их них стояло клеймо монетного двора Рейхсбанка — свастика в круге под орлом и дата — 1943 год. Майор Смит удовлетворенно хмыкнул, положил на место бумагу и приколотил камнем искривившуюся от удара крышку. После этого обмотал вокруг одной из ручек ремешок от кобуры пистолета и потащил неудобный груз вниз.

Было уже около часа дня, солнце нещадно палило, поджаривая его в собственном поту, начинали гореть покрасневшие плечи, грудь и лицо. Ничего, пройдет. Он остановился у ледяного потока, намочил в воде носовой платок, завязал его на голове, от души напился воды и двинулся дальше, проклиная на чем свет стоит бивший по ногам ящик. Однако все неудобства, солнечные ожоги, синяки были ерундой по сравнению с тем, что предстояло преодолеть, когда он спустится в долину и уклона больше не будет. Пока что на его стороне сила притяжения. Но ведь придется, по крайней мере, целую милю нести на себе этот проклятый груз. При мысли о том, во что превратится его обожженная спина от восьмидесятифунтовой ноши, майора Смита передернуло. «Конечно, — подумал он почти с легким сердцем, — «II faut souffrir pour etre millionaire!» [52]

Добравшись до подножия, он опустился под елью на мягкий мох, расстелил рубашку, переложил на нее из ящика оба бруска и крепко-накрепко завязал таким образом, чтобы рукава свободно спускались с плеч. Потом вырыл неглубокую ямку, положил туда пустой и ненужный теперь ящик и забросал его землей. Прочно связав концы рукавов, Смит стал на колени и просунул в образовавшуюся петлю голову, придерживая руками узел, чтобы не давил на шею. Наклонившись далеко вперед, чтобы не опрокинуться на спину, он поднялся на ноги и, сгибаясь под тяжестью груза в половину собственного веса и изнывая от обжигающего огня в плечах, жадно хватая ртом воздух, медленно побрел по тропинке, петляющей между деревьями.

До сих пор он не представляет, как смог добраться до джипа. Узлы под тяжестью слитков постоянно развязывались и они сваливались ему на икры ног, и каждый раз он садился на землю, зажав голову в ладонях, и опять начинал все сначала. Сконцентрировавшись на счете своих шагов и останавливаясь передохнуть после каждой сотни, он наконец приплелся к джипу и без сил упал рядом с ним. Теперь оставалось закопать в лесу у большой приметной груды камней свой драгоценный клад, как можно лучше привести себя в порядок и вернуться по кружному пути, минуя дом Оберхаузера, к месту расквартирования. Проделав все это, он вылакал бутылку дешевого шнапса, перекусил и забылся в беспокойным сне. А на следующий день подразделение «А» Бюро специальных операций выдвинулось на место новой дислокации в долине Миттерсилл для выполнения очередного задания. Спустя шесть месяцев майор Смит возвратился в Лондон, и на этом его война закончилась.

Но не его проблемы. Золото — это тот товар, который трудно перевозить контрабандой, во всяком случае в количестве, доступном майору Смиту, а ему нужно было переправить оба слитка через Ла-Манш и спрятать в новом тайнике. Поэтому он отложил срок своей демобилизации и, воспользовавшись возможностями; которые ему открывала временная должность штабного офицера и связь с военной разведкой, через короткое время опять оказался в Германии в качестве британского представителя при Объединенном центре допроса военнопленных в Мюнхене.