сапогах до колен на высокой платформе. Двигалась изящно, словно обладала прирожденной кошачьей грацией. Прямые темные волосы водопадом струились на плечи.
Блондин даже не поднял глаз. Сухо поинтересовался:
– Ну и?
– Я ее не нашла, – злобно прошипела Олеся.
– Хм… – был ей немногословный ответ.
– Это ты ее спас?
– Нет. Но Умник быстро просек, что я тяну время.
Пантера фыркнула:
– Не верю. Ты всегда играл на его интересе. Не удивлюсь, если это вы с Совой подстроили их недавнюю встречу. Ты знал, что Умник вновь бросится защищать слабачку….
– Догадки, домыслы… – пожал плечами. – Но любопытно, конечно. Запретные отношения там… что из этого выйдет в реальности?
– Ничего… – девушка растянула губы в хищном оскале. – Я ей не позволю…
– Кстати! – резко оборвал Ледышка. Поднял указательный палец вверх: – Ты ведь не собиралась сейчас ее просто убить? Усилить пороки, подтолкнуть к краю… заставить убить себя или вылепить убийцу из другого. Это по-нашему. Ну или Тенью на крайний случай… Но за обычное убийство можно и отхватить. И, раз мы перешли на откровенность, – внимательно уставился на собеседницу: – Твоя работа, что Замухрышка не попала на инициацию?
Олеся блеснула черными глазами и раздраженно выдохнула:
– Это запрещено, ты же знаешь.
Ледышка хмыкнул:
– И когда тебя такое останавливало? Давно ведь неровно дышишь и хочешь его себе. Но, – он сморщился и покачал головой, – не потянешь… как эксперт говорю.
Она зашипела, резко схватила пилку и приставила к шее.
– Осторожнее, – улыбнулся блондин, – ты легко теряешь контроль. И не удивительно, раз с Вонючкой общаешься. – Пантера замерла, и в ее зрачках замерцала тьма. – Ага, – улыбка собеседника стала еще шире, – и что он девушек у парка режет, я тоже в курсе…
– Значит… все-таки ты… ты не дал ему убить в ту ночь Замухрышку? – Олеся резко отклонилась и, психанув, швырнула неудачное оружие в стену. Сощурила глаза: – Ты пожалеешшь… – развернулась и двинулась к выходу.
Ледышка хмыкнул:
– Ну да, мы с Совой ее чуток задержали… и Максимку заодно подогнали, – поднял пилочку и вернулся на место. – Однако сплошные некультурщины кругом, – пожаловался, потирая шею. – Чуть что – сразу угрозы, рукоприкладство…
С соседнего дивана отделились две девушки и подошли, призывно виляя бедрами. Присели на подлокотники с двух сторон:
– Ники, милый, ты освободился? Потанцуем?
– Конечно… – и его взгляд стал еще холоднее.
Катя не общалась с Владом почти неделю. Тщательно обдумав слова парня, она наконец сделала выбор. Прийти к подобному решению было непросто, – но девушка отказалась от его практик. Наверно, поступить так было проявлением слабости; но если мир действительно настолько ужасен, а добро внутри человека – просто приятная иллюзия, то она предпочла бы эту иллюзию сохранить. Остаться во сне и не пробуждаться в реальность, где нужно бороться за выживание, ступая по головам других. Где нужно отбросить все лучшее и превратиться в чудовище. Такая свобода… зачем она? С кем ты ее разделишь? И к черту способности, если их применять лишь в угоду себе…
То, что показала Мила, – вот к чему хотелось стремиться, что защищать и ради чего жить. В итоге так и написала Владу, и на душе сразу стало легко. «Сентиментальная чушь», – прилетело в ответ.
В субботу вечером, когда с Викой покидали институт, та взволнованно заметила:
– Ты опять сегодня капельницы ставить?
Девушка не сразу поняла, что вопрос адресован ей. Она опасливо косилась на низкое темное небо, откуда срывались пока еще редкие капли дождя. Ветер трепал кроны деревьев, выдергивая из подлысевшей уже шевелюры отдельные листья; подхватывал, кружил и нес по улице дальше. Вовремя вскинула руку, помешав полусдутому пакету полиэтилена столкнуться с лицом, и только тогда осознала вопрос:
– Что? О чем это ты?
– Да вон же, смотри, – Вика указала на дорогу, – тот парень на машине тебя дожидается. Познакомь нас, а? – и она, схватив за локоть, умоляюще заглянула в глаза.
– Давай потом, – отмахнулась девушка.
Подруга протяжно выпустила воздух из легких, при этом надежда во взгляде уступила место тоске. И, не прощаясь, побрела к своей остановке.
Катя привычно скользнула в салон, они отъехали, и тут ее с ног до головы окатило предчувствие надвигающейся беды. Настолько острое, что она с трудом поборола желание распахнуть дверцу и выпрыгнуть на полном ходу. Влад выглядел отрешенным, мрачным и казался совсем чужим. Вопросы игнорировал и через десять минут припарковал иномарку у какой-то высотки. Она впала в странное оцепенение и даже не попыталась сопротивляться, когда холодная ладонь схватила за руку, вытаскивая из машины. Они зашли в лифт, где он вдавил кнопку последнего этажа. Через общий балкон… по лестнице… на крышу. И здесь ее отпустило. Поспешно вырвала руку.
Резкий порыв ветра почти сбил с ног, пробрал до костей и растрепал на голове волосы. Пара крупных тяжелых капель плюхнулась на макушку. На хмуром небе проступило несколько рваных световых вспышек, словно делающих отчаянную попытку разогнать обступающую их тьму. Катя съежилась, натянула на голову капюшон своей легкой куртки и попыталась перекричать воющий ветер:
– Вот-вот ливанет!!! Нужно уходить!
– Дождь – меньшее, что должно сейчас волновать, – произнес ровным голосом спутник и потащил вперед.
Небо над головой вздрогнуло, заворчало и оглушительно треснуло громовым раскатом. Сердце ушло в пятки, а ноги мгновенно сделались ватными. Он неумолимо тянул ее к краю крыши.
– Боишься высоты, да? – голос над ухом был обманчиво спокоен. – Сейчас и меня начнешь бояться.
– П-почему? – затряслась, уставившись вниз.
Под ней расстилалась панорама городских улиц с развилками дорог и деревьями по обочинам, скоплением машин на светофорах – как обычно и бывает в час пик, и снующими туда-сюда очертаниями маленьких людей, в последнюю минуту стремящихся укрыться от дождя и ветра. Они спешили в свои мирки – и в бесчисленных окнах домов то тут, то там зажигали свет, отсекая себя от бушующей непогоды. Кое-где начали включаться фонари.
Ей вдруг показалось, что асфальт далеко внизу колышется и расступается, становясь то дальше, то ближе, зовет ее, словно готовясь проглотить. Резко закружилась голова, она зажмурилась и попыталась присесть, но Влад обхватил за талию, тряхнул и развернул к себе.
В его глазах полыхала ненависть.
– Найджел Котовский, – прорычал он, – как связан с тобой?
– Ннил? – Катю начала сотрясать крупная дрожь. – Его фамилия Котовский? … Он просто староста нашей группы…
Над головой потемнело еще больше, яркая ломаная линия пересекла небосвод и почти сразу громыхнуло. Здание вздрогнуло, а у припаркованных внизу машин сработала сигнализация.
Он приподнял подбородок, сжимая до боли, откинул капюшон и всмотрелся в лицо.
– Я ведь спрашивал тебя… в
