барабаны. Лес перешептывался, как и прежде, тихо, но настойчиво. Небо вновь серело. Кажется, надвигался дождь.
— Что-то Джим не возвращается. — прошептала вдруг Грейс.
— Наш папаша вечно занятой.
— Не посмотришь, что с ним?
— А что с ним может быть?
— Я слышала, как он гремел посудой на кухне. Может, порезался? Тогда нужно будет наложить повязку, он же в медицине не смыслит.
— Гремел посудой? — смутилась Лиза.
— Я слышала звон стекла.
Лиза будто бы почувствовала укол совести, и боль отразилась на лице. Она что-то снова вспомнила. Очередное обещание, которое не сумела сдержать.
— Опять… — выдохнула она повержено и, запахнув темно-красный, почти выцветший, кардиган, вышла из комнаты, громко хлопнув дверью.
В комнате снова тихо. Каждый вдох казался оглушительным.
Сабрина почувствовала, что осталась один на один с Грейс Хармон. Она не попыталась вылезти из темного угла, не убрала книгу, которую читала, даже не закрыла ее. Так и сидела, скрючившись, в пыльном углу, наслаждаясь свободой. Серость волос, кожи, одежды. Она всегда выглядела, как припорошенный пылью и начинавший таять снежный ком.
Грейс, чуть покачиваясь, дошла до Сабрины и села напротив, поджав ноги под себя. Так они почти одного роста.
Грейс начала разговор не сразу. Боль все еще пульсировала в обледеневшей коже.
— Вы же ждете Джексона? — спросила наконец Грейс.
Сабрина медленно подняла голову. Непроницаемо скучающим и даже немного отсутствующим взглядом смотрела вперед, сквозь Грейс. Короткие волосы, слипшиеся на лбу и воском стекавшие по бледной коже, отгораживали половину ее лица, и глаза, тусклые изумруды, казалось, светились в полутьме.
— У вас пять кроватей. Вас трое. Для кого пятая?
— Джексон не вернется, — громким шепотом ответила Сабрина. Она не пыталась казаться тише. Просто никак, кроме как шепотом, говорить не могла.
— Почему?
— Ты все еще не понимаешь?
— Почему, Сабрина? — надавила Грейс.
— Он нас оставил. Оставил, чтобы мы нести правду без него, — медленно проговорила Сабрина и закрыла глаза.
— Кажется, сейчас уже многие так думают.
Сабрина бы пожала плечами, если человеческие жесты интересовали ее.
— А ты знаешь, где он? — прошептала Грейс уже чуть громче.
— Догадываемся.
— А почему вы к нему не ходите?
— К нему никто не пойдет. Он запретил.
— Даже те, кто верят в то, что он вернется?
— Ты бы нарушила его приказ? — спросила Сабрина и, на мгновение, будто бы поморщилась. — Вера истощилась. Спроси Лизу или Джима. Они тебе скажут, что уже не ждут.
— А что будет, Сабрина? Вы же с Шелдоном еще ждете.
Она не ответила, долго всматривалась в дырочки на свитере, отвлекаясь. А Грейс почти дрожала. Ответ Сабрины значил бы все — она знает о вере куда больше их всех.
— Джексон был здесь, — наконец сказала Сабрина и посмотрела Грейс в глаза. — Но его никто не видел. Он не хочет общаться с нами.
— Он был здесь? Ты его видела?
— А его кто-то может видеть? Если он сам, конечно, не захочет.
Грейс почувствовала, как прежнее головокружение возвращается. Еще немного и призрачный силуэт с напоминанием о ее обязанности снова появится. Не хотелось бы при нем ошибиться. Она ведь поклялась.
— Ты веришь, Сабрина? — прошептала Грейс и коснулась ладони Сабрины.
— Ты сомневаешься во мне? Сомневайся в других.
— Джексон сделал это ради нас. Он спас нас. Он указал правильный путь. Он показал, что есть смысл, и сказал, как его найти.
— Я знаю.
— А другие? Что… что они говорят?
— Сказать, что они говорят? — хмыкнула Сабрина. — Что все боги что-то указывают. Толку-то.
— Но, может, Джексону просто нужно было больше времени?
— Времени нет, когда оно не нужно.
— Думаешь, он все-таки ушел? Ушел навсегда?
Сабрина вздохнула.
— Не каждый день уходят по воде.
В этом вздохе была вся боль, на которую способно измученное сердце Сабрины.
— Ты уверена?
— Я видела это. И ты — тоже, — уже настойчивее прошептала Сабрина.
— Но он мог уйти и просто так, по земле. Может, привиделось?
— Вода — это жизнь, — сказала Сабрина, — а он знал, что потоптаться на жизни — это красивый образ.
Грейс знала, что Сабрина хранила обиду на Джексона все это время. Обида читалась в каждом застывшем жесте, в умершей мимике, в голосе, который уже не станет прежним. Но любовь сильнее обиды.
— Он и не пытался нас спасти, — снова сказала Сабрина и вздохнула. — Посмотри, они возвращаются, чтобы принести правду людям. Боги любят людей. Может, Джексон вернется, но пока его нет. Я верю, что он появится, Грейс. Я живу ради него, я каждую ночь думаю о нем. Может, однажды он придет и скажет, хорошо ли мы жили, правильно ли. Но пока есть только Шелдон. Шелдон верит, но остальные уже нет. Шелдон приносит нам крупицы правды. Мне достаточно одной веры, мне не нужно ничего знать. Мне нужна только надежда. Я верю ему, верю, что он послан нам, что что-то внутри Шелдона… Но Джексон ведь мог вернуться.
Сабрина потерла ладони друг о друга, потерла так быстро, словно захотела, чтобы из ладоней вылетела искорка. Кажется, холод находил Сабрину всюду, даже в комнате, где можно было согреться.
Джексон бросил их. Понимал ли он это? Вряд ли. Но вдруг он сделал это нарочно?
— Все сложно. Жизнь сложная. — прошептала Сабрина после недолгого молчания. — Я верю Шелдону, потому что он здесь, но Джексона тут нет. Хотел бы помочь, был бы с нами. Но Божественное тоже может быть неправильным. Главное, чтобы нашелся тот, кто взвалит на себя обязанности Его. Сначала был Джексон, но он оставил Шелдона.
— Нельзя быть вместе, но верить в разное, Сабрина. Раскол… Это неправильно. Шелдон и Джексон — это же одно и то же.
— Это не одно и то же.
— Ты права. Он и в самом деле ушел… — ответила Грейс тихо. — Только разве сейчас вы счастливы? Так, как были с
