— Пусть подергается! — сказал он злорадно. — Мы ему такое устроим, шё он долго будет искать воши, шёб понять, кто их ему насажал!
Именно поэтому и был послан в гостиницу «Бристоль» Моня Цимбал с букетом белых лилий, к которому была приколота добытая Делафаром карточка Эмиля Энно.
Япончик не сомневался, что одесский диктатор приревнует Веру Холодную к Энно. Между друзьями пробежит черная кошка…
А еще лилии должны были сыграть поистине роковую роль — и на эту мысль натолкнул Япончика именно Делафар, который не оставил без внимания рассказ Галочки о кашле актрисы.
* * *
— И шо? — не оборачиваясь, сказал водитель маршрутки, которому Алёна протянула голубенькую бумажку в пять гривен.
— За билет, — пояснила она не без удивления.
— Где? — спросил водитель с нотками нетерпения.
— Мне до Пироговской…
— Так и ехайте себе, а когда встанем, заплатите.
Итак, в Одессе имели место быть свои правила оплаты проезда. Впрочем, когда в маршрутке всего одна дверь, избежать бдительного ока водилы невозможно.
— А это далеко? — робко спросила Алёна.
— Сперва по Канатной минут десять… Сразу после Куликова поля — ваша Пироговская, я покличу.
Канатная оказалась очень длинной и неприглядной, да и тьма кромешная уже стояла на дворе, так что Алёна притомилась вглядываться в окна. Время шло, шло… и вдруг водитель кричит:
— Кому на Пироговскую? Дамочка, ви там уже спите?
Алёна кинулась к выходу, торопливо расплатилась и выскочила.
Никаких полей вокруг не было заметно. Улицы да улицы.
Алёна спросила у случайного прохожего, где находится Дом офицеров.
— Да вон там, не доходя до Французского бульвара, по правой стороне.
Боже мой! Она едва могла выговорить «спасибо» от радостного волнения. Французский бульвар! Тот, который «весь в цвету»! Тот, где Леночка нашла перстень Гришина-Алмазова… Как же, «не доходя»! Алёна до него обязательно дойдет!
Через пять минут быстрой спортивной ходьбы, миновав имперски-помпезное здание Дома офицеров, Алёна выскочила на не слишком широкую улицу, посередине которой тянулись трамвайные рельсы. Улица была вся забрана какими-то длиннющими заборами. Фонари светили тускло, ничего особенно не цвело, вот только липы, но к их томительно-сладкому аромату Алёна уже привыкла. Нет, вот что еще — отчетливо, совсем как на Лонжероне, пахло морем. Где-то неподалеку море…
Алёна немножко прошлась по бульвару туда-сюда и, несколько разочарованная, вернулась на Пироговскую.
Ей все время хотелось набрать один телефонный номер, но она боялась и того, что ответят, и того, что не ответят. Не ответили же днем! И не перезвонили, как сделал бы всякий вежливый человек, увидев на дисплее сообщение о непринятом вызове.
Впрочем, тот, с кем Алёне так хотелось поговорить, отнюдь не был вежливым человеком, в чем она могла сама убедиться нынче. Она не могла понять, нужен ли ей этот разговор, чтобы передать важную информацию, или для чего-то другого, и злилась сама на себя, потому что чувствовала: да, для другого…
Из открытых окон Дома офицеров вовсю звучало танго. Милонга в самом разгаре, а ее там еще нет!
Алёна вошла в здание, полюбовалась его вестибюлем — просторным, тоже имперским, с колоннами и жизнерадостной потолочной росписью, — отыскала под лестницей большой и тоже весьма помпезный туалет с зеркалом до потолка, переоделась там во взятое с собой голубое шелковое платье, все расписанное золотистыми турецкими «огурцами», надела золотистые босоножки и бижутерию в таком же стиле, причесалась, накрасилась, сложила вещи в сумку — и отправилась в зал.
И сразу все, кроме танго, вылетело из головы, потому что зал был полон танцующими парами, а по стеночкам толпилось куда больше партнеров, чем партнерш. Привычный гендерный дисбаланс превратился нынче в свою противоположность, и Алёна могла этому только радоваться.
Оказывается, нынче приехали гости фестиваля из Киева, а киевляне были известны качественным мужским танго, об этом Алёна слышала раньше, но убедиться смогла только теперь. Она танцевала без передышки, практически не садясь — раньше такой кайф сверхвостребованности она испытывала только в Париже, где всегда была ну просто нарасхват на милонгах, — но все же иногда улучала минутку осмотреться, однако ни того, кого она надеялась увидеть, ни того, кого увидеть опасалась, не было.
После полуночи Алёна решила спуститься в туалет.
По пути она позвонила Татьяне, которая сонным, но счастливым голосом сообщила, что все в порядке, все отлично, все на месте, никаких неприятных случайностей больше не может быть, потому что для этого приняты все меры, — словом, все тип-топ! Затем Алёна набрала номер Оксаны. У дежурной «Дерибаса» голос тоже был сонный. Она доложила, что этот тип Нодя после долгих препирательств дал Оксане сто гривен в качестве взятки и прорвался-таки в номер, где мог наблюдать отсутствие бывшей постоялицы. И вдруг он достал мобильник и начал набирать какой-то номер. В это самое время раздались звонки на столике дежурной, и Оксана вынуждена была пойти взять трубку. Разумеется, ей никто не ответил, хотя она, как дура, долго алекала… будто не понимала, что это сам Нодя и звонит, чтобы выманить ее из номера! А когда наалекалась, Нодя уже шел ей навстречу, и физиономия у него была ну просто черная. Чернющая! Он аж пошатывался, когда по лестнице спускался. А потом вдруг обернулся и хрипло спросил:
— Кто ремонтировал люстру?
Оксана, конечно, ответила — никто, потому что ее и в самом деле никто не ремонтировал. И Нодя ушел.
— Оксана, я, наверное, все же вернусь ночевать, — сказала Алёна, — только не знаю точно, во сколько, может, уже под утро, так что вы меня не дожидайтесь и ложитесь спать, давайте только договоримся, где будет ключ от номера, хорошо?
— Да я, может, дождусь, а если уж совсем свалюсь, ключ оставлю на своем столе под газеткой. В номере же все равно вещей ваших нет, никто ничего не украдет, да и кому тут шариться ночью, верно?
— Верно, — согласилась Алёна.
Она вошла в туалет, исполнила все ритуальные дела и вымыла руки, а когда уже сделала шаг к выходу, за дверью раздался раздраженный женский голос:
— Подожди меня здесь, ты что, будешь за мной и в туалете следить?!
Голос показался Алёне знакомым. Она метнулась обратно в кабинку, убеждая себя в том, что ей почудилось, что этого не может быть…
Но тут же раздался стук каблуков — женщина вошла в туалет, поплотнее прикрыла дверь и, войдя в соседнюю с Алёниной кабинку, принялась набирать номер мобильного телефона. Алёна отчетливо слышала сигналы клавиатуры.
— Да возьми же ты трубку! — простонала женщина. — Ну где ты все время шляешься?!
Услышав это, Алёна поняла, что не ошиблась. И снова ощущение дежавю пронзило ее, как и днем на яхте.
Осталось только, чтобы и в здешнем зале, где танцуют танго, распахнулась дверь — и появился Арнольд, и начал виртуозно выкручиваться из ситуации, уверяя Алёну, что пришел за ней…
Она вздохнула, дивясь своему легковерию, нет — своему желанию поверить человеку, которого совершенно не знала…
Впрочем, тогда она не могла чувствовать к Арнольду ничего, кроме симпатии, потому что он явился перед ней в образе спасителя, который вырвал ее из лап милиции… А между прочим, с каких, простите, щей ему понадобилось вмешиваться в эту ситуацию и вырывать Алёну из вышеназванных лап?
Предположим, сей частный детектив искал какие-то следы, которые могли привести его к человеку, пустившему шутиху в окно музея в ту минуту, когда там оказался Кирилл…
Ха! Если правильны все выводы, которые сделала Алёна, Арнольд мог, скорее всего, искать эти следы, чтобы уничтожить их!
Ну ладно, так или сяк, но он вдруг бросает все свои дела и кидается выручать Алёну. Зачем? Почему? Исключительно по доброте душевной и ради ее прекрасных глаз?
Строго говоря, одно предположение так и просится на ум…
Но обдумать это Алёна не успела. Послышался стук каблуков, женские голоса, в туалете враз появилось много народу, но Алёна не спешила выходить, потому что дверь соседней кабинки тоже не открывалась, доносились только сигналы клавиатуры. Наверное, женщина, что затаилась там, сейчас лихорадочно писала эсэмэску тому, кому не могла дозвониться.
«О, я балда! — подумала Алёна. — Нужно было написать Кириллу! Наверное, он просто не отвечает, когда приходят звонки с незнакомых номеров, но эсэмэску всяко прочитал бы!»
А впрочем, о чем она?! Ведь в соседней кабинке прячется Лора. Алёна узнала ее по голосу. Наверняка Кирилл сейчас ждет ее в фойе. Вряд ли он снова отправил ее с Жорой. То есть хочется на это надеяться…
И если Кирилл здесь, Алёна просто подойдет к нему и все объяснит.
Нет… тогда придется рассказать про Лору, вернее, про Лору и про Арнольда…
