— Да? А похоже… Горы вон!
— По-моему, это не горы. А песчаные дюны…
— Пустыня? — Лютый придвинул фотоснимок к глазам, сощурившись, стал изучать. Оказывается, у него было плохое зрение. — Но тут дерево…
— Мне кажется, это искусственная пальма в кадке.
— Черт-те что, а не фото, сейчас уж таких не делают!
— Это десятая, а то и двадцатая копия. К тому же снято дешевым фотоаппаратом, смотри, сразу видно по красным глазам девушек…
— И на фиг такой туфтовый снимок хранить? Кстати, откуда он?
— В Дарьиных вещах обнаружился…
— А ничего с ним сделать нельзя, чтобы почетче изображение было?
— Можно, конечно. Но нужна новейшая техника… Специальная программа. И ушлый компьютерщик, который со всем этим разберется…
— Без проблем! Есть у меня паренек…
— Тот, который нарыл сведения о Хазаре?
— Это мой племяш, — с неприкрытой гордостью заявил Лютый. — Его Славкой зовут. А погоняло у него Гном.
— Он хакер?
— Обижаешь! Он хозяин интернет-кафе. «Форточка» называется, не бывал там?
— Я, кроме «Готики», нигде не бываю… — Андрей покрутил фотографию в руках, затем свернул ее в привычную трубочку и сунул в карман. — А в «Форточку» с удовольствием зайду, если ты договоришься с племяшом о встрече…
— Базара нет, договорюсь.
— Тогда я после обеда к нему заскочу… — Он собрался распрощаться с Альбертом, но тут вспомнил, что не задал вопрос, волнующий его с самого пробуждения: — Слушай, забыл спросить, труп киллера обнаружили?
— Да. Сразу же…
— Ну и…?
— Документов при нем не было, отпечатков его пальцев в базе данных нет. Лежит сейчас в морге, как безымянный «жмурик». А в сводках МВД проходит как случайная жертва автомобильной катастрофы.
— Нет отпечатков? Странно…
— Да ничего странного! В обычной ментовской картотеке их быть не может… Вернее, может не быть — если паренек раньше не привлекался, то откуда его отпечатки? На месте преступления профи их не оставляют… В перчатках работают.
— Погибшему под сороковник, он должен был где-то засветиться…
— Будешь в «Форточке», попроси Славика пробить по фээсбэшным базам…
— Попрошу…
— Только это мало что даст! — Лютый зевнул, прикрыв рот короткопалой лапой. — Главное сейчас — девицу на джипе выследить…
— Машина не нее записана?
— Тачка во Владивостоке зарегистрирована. На какую-то тетку с труднопроизносимой фамилией… То ли Калавей, то Полевей… И зовут ее не Рита-Маргарита, а Марта. Год рождения владелицы 1973-й… — Он опять вытянул губы трубочкой, но на сей раз не стал их теребить пальцами, просто покусал. — Найдем девчонку. Не сегодня завтра! Как только станет известно о ее местонахождении, я сразу тебе сообщу…
— Буду ждать известий…
— Ладно! — Лютый спрыгнул с лавочки и посеменил к своему «Хендаю». — Подбросить куда?
— До банкомата, если не затруднит.
— Не затруднит. Все равно в центр еду…
Лютый подошел к машине. Отключив сигнализацию, открыл дверь. Махнул Андрею, чтобы забирался. Тот вполз в тесный салон, пристроился на сиденье, подтянув ноги чуть ли не к ушам — маленькие машины были не для него. Зато Лютый чувствовал себя за рулем «малышки» прекрасно, он комфортно развалился в своем кресле и с видимым удовольствием начал щелкать кнопками магнитолы. Поймав Радио «Шансон», Мартирасян удовлетворенно кивнул и, подпевая Михаилу Кругу («Мадам! бада-бада-бада-мадам!»), завел мотор.
— Слушай, у меня еще одна просьба, — встрепенулся Андрей, когда машина вырулила на дорогу. — Не подскажешь, где тут авторынок?
— Зачем тебе?
— Машину надо купить… Обещал.
Лето 200… г. Адлер. Каролина
Каролина поерзала, поудобнее пристраивая свое длинное тело на кровати. Ей не хотелось просыпаться, вот она и ворочалась, чтобы улечься покомфортнее. Не хотелось, потому что не было уверенности в том, что «любовь» между ней и Андреем произошла в реальности. Это так походило на сон, что она боялась проснуться и обнаружить — все это не на самом деле, все мираж. Потому она и оттягивала минуту пробуждения, потому так долго нежилась в кровати, желая продлить сладостные минуты…
Когда сон улетучился совсем, Каролина открыла глаза. Проморгавшись, посмотрела на свое неприкрытое простыней тело. Определенно, это было тело женщины, недавно познавшей любовь. Томное, грациозное, женственное и бесстыдное… Таким оно, худощавое, немного детское, малоразвитое, бывало только после бурных ночей — груди набухали, бедра округлялись, живот так и напрашивался на поцелуй… Каролина всегда удивлялась, как после занятий любовью преображается ее тело. Оно определенно становилось другим, и это замечала не только она, но и ее любовники. Последний — седовато-русый — бывал с ней особенно нежен именно по утрам и всякий раз удивлялся, как это он раньше не замечал, какая у нее божественная грудь…
Интересно, заметит ли это Андрей?
Каролина протянула руку, желая коснуться его плеча, но ладонь повисла в воздухе — место, где еще несколько часов назад лежал Андрей, пустовало. Значит, он уже встал и сейчас, наверное, умывается, стоя голышом перед раковиной — как она успела заметить, мужчины обожают по утрам расхаживать по дому в чем мать родила. Она прислушалась — доносится ли из туалета плеск воды, — но в помещении стояла тишина, только с улицы доносился шум проснувшегося города…
Рывком поднявшись с кровати, Каролина с удивлением обнаружила, что в комнате нет ни только Андрея, но и его одежды. Он исчез вместе с вещами и своим запахом. Будто и не было его…
Э, нет, позвольте! Он был! Вот чехол от его телефона валяется! А вот влажная салфетка, какие в самолетах выдают, она точно выпала из его кармана… Каролина выпрыгнула из кровати, обошла комнату, надеясь найти записку от Андрея. Что-то вроде: «Все было великолепно. Я в восторге. Ушел за завтраком. Встретимся через час. Целую! Ты чудо!» Но ничего подобного она не обнаружила. Андрей исчез по-английски, не прощаясь, да еще ее сотовый телефон прихватил.
Постаравшись справиться с разочарованием, Каролина оделась и спустилась во двор. На кухне Андрей тоже оставил следы своего присутствия: хлебные крошки и пустую коробку из-под сока, брошенную прямо на столе… Вот тебе и герой-любовник, вот тебе и мужчина-мечта! Мало того, что не попрощался и записки не оставил, мало того, что ее телефон прихватил, так еще выхлебал весь сок и слопал единственную мягкую булку… А она-то размечталась! Думала, он ей горячих пирожков с рынка притащит и свежих фруктов (киношные герои-любовники именно так и поступали), а вместо этого мужчина-мечта объел одинокую девушку и смылся, даже не подумав за собой прибрать…
Каролина швырнула коробку в урну, стряхнула крошки прямо на пол, пнула ни в чем не повинный табурет. Вот гад! Вчера машину обещал купить, а сегодня удрал с ее телефоном! И сок выпил! Весь, до капельки! Не подумав о том, что ей тоже может захотеться «мультифрута» на завтрак! И мягкого хлебушка… Теперь вот корки придется доедать, что от поминок остались.
Или он и их сжевал?
Каролина хлопнула крышкой хлебницы, заглянула в нее. Нет, корки на месте. Лежат в пакетике, ее дожидаются. Она вытащила две, положила на тарелку. Распахнула холодильник, нашла в нем копченую колбасу и слегка заветренный сыр. Порывшись в ящике для овощей, отыскала морщинистую помидорину, забытую кем-то из курортников. Из всего этого она соорудила бутерброды, которые засунула в микроволновку. Пока они готовились, Каролина мылась, яростно натирая тело мочалкой, чтобы смыть с себя запах Андрея.
Через минуту она завтракала. Запивая бутерброды холодным кофе — горячие напитки она летом не употребляла.
Трапеза была в самом разгаре, когда за воротами раздался оглушительный автомобильный сигнал. Каролина, поперхнувшись бутербродом, кинулась к калитке и, проглотив застрявший в горле кусок, выглянула на улицу.
У ворот стояла очень миленькая машинка с двумя дверками. Уютная, аккуратная, дымчато-серебристая, сразу видно, комфортная, она с первого взгляда понравилась Каролине. Только неясно было, что она делает у ее дома. Вернее, что делает ясно — сигналит, мигая фарами, но совсем непонятно — зачем?
— Каролина! — послышался из салона голос Андрея. — Как тебе драндулет?
Она наклонилась, заглянула через окно в кабину. Оказалось, за рулем сидит Андрей. Веселый, бодрый, в свежей голубой рубашке и белых брюках. Сидит, долбя по сигналу и подпевая неизвестному хрипатому исполнителю, что в песенной форме жалуется на трудную бандитскую жизнь.
— Отличная машина, мне нравится, — не погрешила против истины Каролина. — Твоя?
— Твоя!
— Как моя?
— Ну если формально, пока не твоя, а господина Мартирасяна по кличке Лютый. Но как только он выкроит свободное время, вы оформите договор купли-продажи. — Он вылез из салона, встал у машины, облокотившись на крышу. — Пока же можешь ездить без доверенности — эту тачку ни один гаишник не тормознет…
