Местные бабки очень живо реагировали на печальную судьбу сибирского беженца и искренне радовались когда возникал сюжет о неожиданном наследстве. Одна даже прослезилась: «Бывает же такое! Совсем как у нас в Мексике».
Ван Гольд не зря лицедействовал. В середине дня он уже знал, что вдова генерала Бунина недавно продала недвижимость какому-то прощелыге из Москвы. По описанию личности – точный портрет Арсения.
На подходе к дому Пауль увидел, как кто-то за забором открывает большие ворота. Через минуту на улочку выехала машина и остановилась. Из неё вышел Арсений и сам начал закрывать и запирать ворота… А раз он все это делал сам, значит внутри никого не оставалось. Никого свободного! Пленный Ромашкин, понятно, не мог закрывать ворота.
Присев на лавочку возле соседнего дома, Пауль сгорбился, опустил голову и совсем стал похож на несчастного беженца из Сибири. А на кого же еще? Не на миллионера же из Голландии.
Арсений проехал мимо, даже не взглянув на старика. Те, которые в иномарках, никогда не видят убогих на обочинах.
Покинутый дом одной стороной граничил с лесом. Забор здесь был не тот, что в Балашихе на Кленовой улице. Ни одной гнилой доски, ни просвета, ни щелочки.
По всему периметру не было высокой травы. Вдоль забора насыпана полоса песка, а крашеные доски начинались чуть выше, в пяти сантиметрах от земли.
Ван Гольд ковырнул ногой песок – получилась ямка. Наклонился и зачерпнул рукой – еще глубже получилось. Здесь была сплошь песчаная почва, и можно копать, как на пляже в Евпатории.
Пауль лег на живот и начал методично работать руками. Буквально, как крот! Горсть вправо, горсть влево… Уже через двадцать минут он просунул за забор голову, но живот пока не проходил. И опять миллионер заработал руками – горсть вправо, горсть влево…
Ван Гольд как выполз из-за забора, так и пополз дальше. Только у крыльца он встал и бросился к входной двери. Она была не просто закрыта, а крепко заперта. Она была стальная с тремя замками!
Окна первого этажа закрыты ставнями. На втором – решетки. Не дом, а крепость.
Но раз все заперто, значит, сообщников у Арсения нет… Может быть протрезвить Виктора с Федором, открыть им глаза, привезти сюда и освободить изобретателя. Взрезать всё автогеном и освободить… С этими бандитами потом легче будет общаться, чем с Арсением. Напоить их, и делай дальше что угодно…
Продумывая этот план, Ван Гольд обходил дом по периметру. На задней стене, почти на уровне земли он увидел узкое подвальное окошко с тюремной решеткой – длинный горизонтальный прут и три коротких вертикальных. Но особенность этой бойницы в другом – окошко было открыто вовнутрь. Единственное в доме распахнутое окно.
Пауль присел, потом лег у окна и оказался лицом к лицу с тем, кто внутри.
– Простите, вы Ромашкин?
– Да. А вы кто?
– Меня зовут Пауль. Я ювелир из Амстердама.
– Очень приятно. А почему вы здесь лежите?
– Я за вами пришел. Вы хотите в Амстердам?
– Хочу, но не могу. Арсений не выпустит.
– А мы убежим. Что вам принести? Напильник, пилу?
– Мобильник, электропилу по металлу, дрель и обычный механический будильник… Боюсь проспать время побега.
* * *
Сытин чувствовал, что круг замыкается. Не хватает каких-то мелких деталей, и все персонажи встанут на свои места.
Мечтая о мести, он вовсе не хотел зарезать убийцу, зарубить его топором или утопить в Яузе. Он думал о правосудии. А это заставляло думать об уликах, об их закреплении… С уликами, честно говоря, было плохо. Вот режиссер Семен Маркович сидит юридически чисто. Есть мотив убийства – неудовлетворенная страсть. Есть повод – фингал под глазом. Есть место преступления – лавочка. Орудие преступления – тот самый «Вальтер», найденный под диваном, да еще с отпечатками театрального гения… Вот она – железная система доказательств!
Сытин даже завел блокнот, куда записывал данные на возможных свидетелей обвинения… Вот турок из отеля под Монмартром. Он подтвердит знакомство Арсения с Ольгой. Надо только допросить его по всем правилам. Послать на недельку пару ментов в Париж. С запасом валюты и с женами в качестве российских понятых…
– Верочка, мы сейчас едем в твой дом на Арбате.
– Зачем?
– А зачем мы ставили технику в кабинете Чуркина? Заменим магнитофон, послушаем запись… Это, конечно, не доказательство в суде, но может кое-что прояснить.
В подъезде было тихо… Верочка встала к боковой двери, затылком прикрывая соседке обзор через глазок. Алексей как фокусник открыл шкафчик в стене, вытащил одну коробочку, вставил другую и захлопнул дверцу. Десять секунд, и все дела!
Довольный Сытин подскочил к Вере, взял за плечи и чмокнул в щечку. Она тоже обняла его, зажмурилась и чуть откинула назад голову… Скрипучая соседкина дверь распахнулась, кто-то схватил актрису за плечи, оторвал от Алексея и развернул.
– Верочка! Радость моя! А я вижу – затылок знакомый. Смотрю и не верю. Мне же сказали, что тебя, пардон, застрелили… Так это ты или не ты?
– Это я, Марья Ивановна. Меня действительно застрелили, но не совсем до конца.
– Какой ужас… А это твой новый поклонник? Раньше, я помню, ты с Левушкой ходила. Элегантный мужчина. Как он?
– Спасибо, хорошо… Он женился.
– На ком?
– На другой.
– Понятно… Что же мы здесь стоим? Проходите ко мне. Чайку попьем, посплетничаем.
Можно было вежливо отказаться, но такая соседка – кладезь информации. Если она запомнила Левушку, с которым виделась случайно и мельком, то и нового соседа, Чуркина она могла изучить. И его, и его гостей, включая неуловимого Арсения.
– Нет, ребятки, никакого Арсения я не видела… А вот жена министра Мамаева точно к Чуркину приходила. Три дня назад… Смотрю я в глазок – на площадке трое. Дородная дама и тип с чемоданчиком заходят к Чуркину, а красавиц в черном костюме остается у двери. Коротко стриженный и глаза, как буравчики.
– Охранник?
– Вот и я так подумала… Открываю дверь и начинаю разведку. Он сперва хотел от меня отвязаться, но не тут-то было! Через пять минут сознался. Привез, говорит, жену министра Мамаева… На служебной машине, как вы понимаете. Вот куда народные деньги идут!
По ходу разговора у Верочки возникло жгучее желание отомстить гадкому ювелиру Чуркину, который в её квартире принимает министерских жен. А заодно – напакостить слащавому риэлтору Аркадию. Ведь это они затеяли покупку квартиры и выгнали актрису Заботину из комнатки с чудесным окном, из которого был виден дом, где Пушкин провел свою первую брачную ночь… И вторую тоже.
Сытин скромно молчал, поскольку Марья Ивановна не его бывшая соседка. А еще потому, что боялся её. Очень агрессивная женщина. Положи ей палец в рот – непременно откусит… Пришлось Верочке завершать беседу.
– А мы, Марья Ивановна, еще будем с вами соседями. И очень скоро. У нас с Аркадием все идет по плану.
– Аркадий – это ваш риэлтор? Недомерок со сладкой физиономией и поросячьими глазками?
– Не надо так о нем. Очень умный мальчик… Поскольку я жива, сделка с квартирой незаконна. Сейчас мы готовим маленький суд – и всё перейдет ко мне, а Чуркин останется с носом… А это мой адвокат. Подтвердите, Алексей Юрьевич.
– Подтверждаю!
Уже на Арбате Сытин с удивлением посмотрел на Верочку. Как ловко она убила двух зайцев. Теперь Чуркин впадет в панику, поймает Аркадия и будет отрывать у него конечности.
– А ты мстительная, Верочка. Здорово ты их развела. Не жалко Аркашу?
– Жалко. Я и сама не понимаю, как все это у меня вырвалось.
– Все правильно, Вера. Ты посеяла панику в стане врага. Пусть подергаются… Поехали в тихое местечко и будем слушать, чем Чуркин в своем кабинете занимался.
– А тебе, Сытин, не стыдно? Нехорошо подслушивать.
– Это, если для любопытства. Или для злых дел. А мы с тобой, Верочка, доброе дело делаем.
Среди записей было много ругани со знакомым прорабом, сдававшим объект, бесед Чуркина с каким-то Максимом – специалистом по канарейкам, телефонных звонков по закупке мебели и других пустых разговоров.
Важными казались две встречи ювелира – приход Арсения с драгоценностями и визит дамы, жены министра Мамаева.
– Возможно, Верочка, что гад Хреков принес Чуркину то, что он украл у убитой Ольги. И то, что ищет Виктор, а, возможно, и мистер Ван Гольд из Амстердама. Миллион двести – крупные деньги.
– Я, Алексей, другое заметила. Когда ювелир Мамаевой описывал брошь и все остальное, он точно говорил о том комплекте, что я взяла из сейфа в квартире студента Тюлькина… Ты вспомни – рубиновые цветочки, листья в зеленой эмали.
– Но у нас горный хрусталь. Мы же проверяли… Так, кто-то, возможно сам Арсений, сделал два одинаковых комплекта. Один с хрусталем, другой с алмазами… И ты, Верочка, предлагаешь их подменить.
– Я ничего такого не предлагала.
– Погоди… Чуркин знает тебя в лицо?
