Внезапно он понял, что все зааплодировали, занавес дернулся и пошел, обозначая конец первого акта оперы "Микадо".
Когда мы прошли через входную арку, Рендольф сказал с простительной гордостью: «Это самый лучший вид в Англии».
Леди Рендольф Черчилль
во время первого визита в Бленхэйм
В понедельник 8 августа главный инспектор Гарольд Джонсон провел большую часть утра с коллегами в Сан-Олдейте и только к одиннадцати часам попал в свой кабинет в Кидлингтонском управлении, где немедленно прочитал запись показаний Хардинджа. Затем перечитал. Все было для него совершенно ново, кроме, конечно, истории с рюкзаком.
Приходилось признать, что с тех пор как Морс получил в свои руки дело, изменения в нем произошли радикальные, изменилось все: появились улики, автомобили, трупы – почему он ничего этого не нашел? Странно, однако: Морс помешался на Витхэме, а он, Джонсон, на Бленхэйме. И, как сказано в заявлении Хардинджа, оба они были правы. Он позвонил по внутреннему телефону Морсу, но узнал, что Морс недавно уехал вместе с Льюисом – куда, неизвестно.
Бленхэйм! Он нашел глянцевую брошюру, которая валялась у него на полке, и развернул план замка и усадьбы. Так вот оно – озеро! Река Глайм втекала в усадьбу с востока: сначала в пруд Королевы, затем под Большим мостом в озеро – озеро размером в двести с чем-то акров, как было сказано ему, когда он в первый раз предложил протралить его воды. Слишком уж большой труд, как тогда, так и сейчас. Пруд Королевы был довольно мелким, и по его берегам поиск провели довольно тщательно. Но ничего не нашли, и Джонсон всегда подозревал (правильно подозревал, как оказалось), что если тело Карин Эрикссон и упрятано где-нибудь в Бленхэйме, то, конечно, в гораздо более глубоких и обширных водах озера; и груз, привязанный к нему, должен быть тяжелым. Местные утверждали, что в противном случае тело неминуемо всплывет и окажется у большого каскада, расположенного на южной оконечности озера, где его воды снова становятся неширокой рекой Глайм.
Джонсон просмотрел роскошные пейзажи усадьбы и мысленно поклялся свозить туда свою молодую жену, поглядеть на роскошный дворец, построенный королевой Анной и благородным парламентом для могущественного герцога. Как они заучивали в школе по первым буквам? БРОМ – да, именно так: Бленхэйм, Рамилле, Оуденард, Малплакет – музыкальный квартет побед. Ему, совершенно неожиданно, захотелось снова посмотреть на тот замечательный вид, что открывается перед посетителем, как только он минует триумфальную арку.
И вот он, проскочив мимо деревни Биер и церкви, оставшихся слева, уже в Вудстоке. Он свернул к воротам, у которых сидел в будке билетер, узнавший Джонсона (к его удовольствию):
– В усадьбу, сэр?
Джонсон кивнул.
– Я полагал, у каждых ворот стоит по нашему человеку?
– Правильно. Стояли, сэр. Но их сняли с дежурства.
– Когда сняли?
– В субботу. Полицейский, который здесь дежурил, сказал только, что больше не придет, – это все, что я знаю. Думаю, он считал, что дело закончено.
– Разве?
Джонсон проехал в усадьбу, и вот он снова здесь, в месте, которое о стольком напоминает: посередине башни и башенки самого дворца, справа Большой мост и буковый ландшафт талантливого Брауна за ним. Дух захватывает!
Джонсон смирился с тем фактом, что у него не слишком развита интуиция, но всегда считал себя компетентным полицейским офицером. Заявление, которое он только что прочитал, его очень расстроило. Если верить Хардинджу, показания Далея годичной давности – сплошное вранье. Это не давало сейчас покоя Джонсону, все время грызло его. Тогда он изрядно повозился с Далеем, обговорив, кажется, все, что только могло быть связано с этим злосчастным рюкзаком. Сейчас же он очень хотел – просто жаждал – переговорить с Далеем. Немедленно!
Он проехал мимо дворца к Садовому центру, но в это утро никто там Далея не видел. Скорее всего, тот на лесопилке. Джонсон послушно выехал из усадьбы через проходную на дорогу А4095, с которой тут же съехал направо, миновал Бландон и Лонг-Ханборо, затем снова повернул направо к западной границе усадьбы и остановился у штабелей только что распиленного леса во дворе лесопилки усадьбы Бленхэйм. Прежде он был здесь только один раз, тогда еще в качестве Большого Белого Господина. Он внезапно понял, что сюда можно попасть гораздо быстрее, если проехать через парк, а не кружить вокруг по деревням. Хотя какое это имело значение.
Здесь его никто не узнал. Он выяснил, что фургончика Далея и здесь нет, не было с пятницы, когда тот работал на новой плантации у озера и приезжал сюда за подпорками для саженцев. Один из рабочих предположил, что Далей, вероятно, забирал этот фургончик домой на уик-энд, если собирался в выходные подработать сверхурочно. Был шанс, что и сейчас он на новой плантации, сажает там деревья.
Джонсон поблагодарил рабочего и проехал к границе усадьбы, затем свернул на аллею с надписью: "Проезда нет" и выскочил к другой проходной, где, как было ему сказано, ворота будут, скорее всего, заперты. Пускай, ответил Джонсон, он же полицейский.
На высоких деревянных, выкрашенных в зеленый цвет воротах красовалась надпись:
ПРОЕЗД ТОЛЬКО ДЛЯ ИМЕЮЩИХ КЛЮЧ. ДОСТУП ДРУГИХ ТРАНСПОРТНЫХ СРЕДСТВ ТОЛЬКО ЧЕРЕЗ ВЪЕЗД В ВУДСТОКЕ. СТОРОЖЕЙ ПРОСИМ НЕ БЕСПОКОИТЬ.
Но необходимости беспокоить сторожа (единственного) не возникло, поскольку в ворота въезжал трактор с прицепом и полицейская машина проехала вслед за ним без каких-либо возражений. Халатность, подумал Джонсон. Сразу же за воротами дорога разделилась: трактор, переваливаясь, как толстая баба, бегущая трусцой в парке, повернул направо, а Джонсон – налево, мимо дубовой рощи к северной оконечности озера. Очень скоро, через две или три сотни ярдов, он увидел впереди слева несколько деревьев и понял, что ему наконец повезло, – фургон с надписью: «Усадьба Бленхэйм» стоял рядом с ними, приткнувшись к старому сарайчику, деревянная крыша которого заросла мхом. Он остановился рядом, вылез из автомобиля и заглянул в маленькое боковое оконце.
Ничего. Почти ничего: только деревянная полка, на которой, судя по надписи, два мешка корма для фазанов. Свернув за угол, он попытался открыть сначала верхнюю, потом нижнюю половину двери, устроенной как в конюшне, – обе половинки оказались заперты. Он шагнул вперед, краем глаза отметив что-то странное, мелькнувшее справа. Он шагнул еще и замер – рот его в ужасе раскрылся, тело окаменело от страха.
Глава пятьдесят четвертая
Михаил Штих (Западная Германия) победил Бориса Беккера (Западная Германия) 6 – 4, 7 – 6, 6 – 4.
Итог чемпионата мира в одиночном разряде,
Уимблдон, 1991 год
В то время как главный инспектор Джонсон собрался в Вудсток, Льюис вел машину по дороге А40 на Челтем, слегка превышая разрешенный общенациональный предел скорости. Эта поездка явилась результатом запоздалого импульсивного решения Морса.
– Ты понимаешь, Льюис, что единственная персона, о которой мы не побеспокоились в связи с этим делом до настоящего времени, – это тетя как-там-ее-имя из Лландовери.
– Если точно, то не "тетя", сэр. Вы знаете, как иногда маленькие девочки всех женщин называют тетями...
– Нет. Не знаю, Льюис.
– Ну, видимо, Карин просто называла ее тетя Дот или Досс – эту миссис Эванс. Ее зовут Дороти, насколько я помню.
– Выходные пошли тебе на пользу, Льюис!
– А вы не думаете, что лучше бы нам прежде всего заполучить Далея и Майклса, сэр? Я хочу сказать, если они готовы подтвердить то, что заявил доктор Хардиндж...
– Нет! Если я прав в отношении этого дела – а я прав! – мы окажемся в гораздо лучшем положении при разговоре с этими джентльменами, если повидаемся с леди из Лландовери. Помнишь этот знак на вудстокском кольце? Налево – Витхэм, направо – Вудсток, прямо по дороге А40 – Западный Уэльс, правильно? Итак, мы должны быть там в... Сколько нам ехать?
– Сто тридцать – сто сорок миль. Но, как вы думаете, может быть, лучше позвонить, на случай, если...
– Выводи машину, Льюис. С тобой за рулем мы доедем за три часа.
– Попробую за два с половиной, – ответил просиявший Льюис.
Только после Челтема, после Росс-он-Уай, после Монмута и красивейшего участка дороги между Бреконом и Лландовери Морс очнулся. Никогда, по наблюдениям Льюиса, он не был особенно разговорчив в машине, но сегодняшний день побил все рекорды. И когда наконец он заговорил, Льюис снова осознал, сколь непредсказуемы мыслительные процессы, протекающие в голове Морса. Этот великий человек, никогда не обращающий внимания на маршруты, направления и расстояния, вдруг подскочил на пассажирском сиденье.
– Через пару миль правый поворот, Льюис, – на дорогу А483 к Билт-Уэльс.
– Не хотите ли остановиться, чтобы перехватить пинту, сэр?
– Я даже очень хочу. Но, если ты не возражаешь, мы проедем мимо, хорошо?
