Тесс склонилась к нему.
— Это болезнь, Шон. Физиологическое состояние, нарушение химического равновесия — называй как хочешь. Ты же сам сказал: он был болен.
— Знаю. Но еще знаю, что это в генах. Один шанс из четырех, что передалось и мне.
— И три из четырех, что нет.
Она ободряюще улыбнулась поникшему Рейли.
— Он лечился?
— Нет. Это было еще до того, как «прозак» распространился наравне с аспирином.
Она помолчала, задумавшись.
— А ты проверялся?
— Проходил положенные по службе психические обследования.
— И?..
— Они ничего не находят.
— Ну вот, — кивнула она, — и я тоже не вижу.
— Не видишь?
— У тебя в глазах, — мягко заговорила она, — я видела что-то далекое, что отгораживает тебя, удерживает. Сперва подумала, может, это твой образ агента: сильный, немногословный мужчина со значком… С тобой этого не случится.
Ее взгляд излучал уверенность и надежду.
— А если?.. Я это пережил, я видел, что происходило с мамой. Не хочу подвергать такому тебя и тех, кто мне небезразличен.
— И ты решил отгородиться от всего мира? Брось, Шон. Это все равно, что сказать, будто нам нельзя быть вместе потому, что твой отец умер, скажем, от рака. Неизвестно, что с нами будет. Все мы просто живем и надеемся на лучшее.
— Не все просыпаются однажды утром и решают с помощью пули уйти из этого мира. Я иногда узнаю его в себе. Он сделал это, когда был немногим старше, чем я сейчас. Иной раз гляжу в зеркало, вижу: его взгляд, осанка… Я боюсь этого.
Она, не скрывая досады, помотала головой.
— Ты ведь говорил, ваш священник помог тебе выкарабкаться.
Он рассеяно кивнул.
— Отец не был верующим. Он начисто разрушил свою веру вопросами, а мама — она во всем шла за ним, и ее не особенно интересовала религия. После его смерти я замкнулся в себе. Не мог понять, почему он это сделал, почему мы ничего не заметили, почему не смогли остановить его. Мама совсем сломалась. Она все больше и больше времени проводила с нашим священником, а потом он и со мной стал общаться. Помог мне понять, почему никого из нас нельзя винить, показал другую сторону жизни. Церковь стала мне прибежищем, и я никогда этого не забуду.
Заметно было, как Тесс внутренне собралась и заговорила с новым воодушевлением:
— Я благодарна за заботу и предупреждение, это очень благородно с твоей стороны, но меня это нисколько не пугает. Ты хотел, чтобы я знала? Ну вот, теперь я знаю. Но, по-моему, дальше так нельзя, не позволяй, чтобы то, чего не случилось, разрушило твою жизнь. Не хватало только, чтобы несчастье повторилось, потому что ты его себе напророчил. Ты — не он, понятно? Просто забудь об этом, живи собственной жизнью, а если не получается, значит, в жизни надо что-то основательно менять. Ты одинок, а это уже само по себе не хорошо, и, видит Бог, ты выбрал не самое веселое занятие.
— Это моя работа.
— Может, пора устроить себе отпуск и заняться чем-то другим?
Улыбка появилась снова, своевременная и долгожданная.
— Например, заткнуться и поцеловать меня.
Рейли благодарно взглянул на нее. Она старается наполнить его жизнь смыслом, вселить в него оптимизм, а ведь они едва знакомы. Рядом с ней у него появилось давно забытое ощущение, что он жив, и вокруг целый мир. Он наклонился и крепко прижал ее к себе.
Когда две фигуры на экране сблизились, голубоватое инфракрасное изображение слилось в одно бесформенное пятно. Приглушенные голоса сменил шорох снимаемой одежды.
Де Анжелис держал в руках теплую чашку с кофе и равнодушно посматривал на экран. Их машина стояла на гребне над лощиной, где разбили лагерь Рейли и Тесс. В открытом багажном отделении бежевого «лэндкрузера» светились два экрана. Первый — лэп-топа, провод которого змеился к инфракрасной камере наблюдения фирмы «Райтеон», стоявшей на треножнике на выступе гряды. На соседнем треножнике помещался параболический направленный микрофон. Второй экран был подключен к маленькому переносному наладоннику, отмечающему положения маячка GPS, прилепленного ко дну дорожной сумки Тесс.
Монсеньор развернулся, чтобы окинуть взглядом темную лощину внизу. Все было налажено и шло как надо. Цель уже близка, и, если повезет, обогнать Венса будет нетрудно. Он все еще не знал, куда они направляются: лучше было бы установить микрофон прослушивания в салоне машины, но такой возможности не представилось. Не беда. Они приведут его, куда надо, и сами преподнесут свою находку.
С этим проблем не предвиделось.
Проблема в том, что с ними делать потом.
Де Анжелис бросил ленивый взгляд на экран и выплеснул в кусты остатки кофе.
Он не собирался мучиться бессонницей из-за таких мелочей.
Тесс проснулась, когда сквозь крышу палатки уже сочился утренний свет. Сонно протянула руку, но нащупала только пустую подстилку. Она была одна в спарке из двухспальных мешков. Она села, и вспомнив, что обнажена, стала искать торопливо сброшенную ночью одежду.
Выйдя наружу, Тесс удивилась, что солнце уже так высоко, и посмотрела на часы. Стрелки приближались к девяти, и солнце успело одолеть полпути к зениту по яркому и безоблачному синему небу. Оглядевшись, она увидела полуобнаженного Рейли, бреющегося у машины. Воду он нагрел, вставив провод кипятильника в гнездо прикуривателя.
Он оглянулся на Тесс и сказал:
— Кофе готов.
— Я влюбилась в этого вашего Ертургула, — промурлыкала она, принимая от него термос.
От аромата крепчайшего бархатно-черного кофе у нее закружилась голова.
— Умеют же люди путешествовать с удобствами.
— Вот видишь, не зря ты платишь налоги!
Он стер с лица пену и поцеловал ее. Прильнув к нему, она снова увидела маленький скромный крестик на тонкой цепочке, который заметила еще ночью. «В наши дни никто их не носит», — подумала она, по крайней мере, у нее на шее такого не было. Она вновь ощутила его старомодное обаяние. Вот уж никогда бы не подумала, что ее привлечет эта черта, но в нем она была естественной, составляла неотъемлемую часть его личности.
Сборы были недолгими, и вскоре их «паджеро» снова мужественно преодолевал выбоины и колдобины, направляясь в глубь страны. Они проехали несколько заброшенных домиков и заросших полей, после чего свернули с дорожки на узенькую лесную тропку, круто уходившую вверх.
Они миновали несколько деревьев бальзамника, из которых юные селяне выколачивали ароматную смолу-стиракс. Горы вздымались все выше, и Тесс захлестывало волнение.
— Вон там! Видишь?
С бьющимся сердцем она указала ему на далекий холм. Очертания вершины были отчетливо симметричны.
— Там! — воскликнула она. — Двойной горб в гряде Кенджик.
Тесс рассматривала свои заметки и карты, сравнивая их с приметами местности.
— Мы на месте. Долина должна лежать прямо за этим хребтом.
Тропа прорезала густой сосновый лесок. Замелькали темные тени, чередовавшиеся с полосами яркого света. Обогнув пригорок, «паджеро» взревел, призвав всю мощь своего полного привода, и начал карабкаться на кручу.
То, что они увидели с гребня, поразило ее, как удар молнии.
Перед ними, в рамке поросших соснами хребтов, широко раскинулось озеро.
Тесс на мгновенье окаменела, ошеломленно глядя перед собой, потом рванула дверцу и на ходу выскочила из машины. Подбежав к краю обрыва, она растерянно оглянулась по сторонам. Темное мерцающее озеро мирно покоилось в своем ложе, протянувшемся от края до края долины.
— Не понимаю, — вырвалось у нее, — должно же быть здесь.
Рейли уже стоял рядом с ней.
— Наверное, где-то не там свернули.
— Ничего подобного, — возмутилась Тесс, судорожно перебирая в уме подробности поездки, вспоминая каждую примету пути. — Все сходилось тик в тик. Мы буквально повторили его путь. Оно должно быть здесь. Именно здесь!
Отказываясь признать очевидное поражение, она пробралась сквозь гущу деревьев к самому краю гряды. Рейли шел за ней.
Направо озеро открывалось до самого дальнего берега. Левая оконечность терялась в лесу.
Тесс, уставясь в тихую воду, упрямо повторила:
— Не понимаю.
Рейли оценивал местность.
— Послушай, мы не могли сильно сбиться с пути. Это где-то рядом. Просто на подъеме, наверное, отклонились.
— Да где же? — раздраженно буркнула Тесс. — Мы ехали, как он описывал, до самой двойной вершины. Должны быть на месте.
Она стала разглядывать карту.
— И здесь озера не обозначено.
Взглянув на Рейли, Тесс обиженно вздохнула. Он обнял ее за плечи.
— Слушай, мы уже близко. Дорога была долгая. Давай найдем населенный пункт и перекусим. И заново посмотрим твои записи.
Деревушка оказалась крошечной, и в единственной маленькой локанте сидели только свои, местные. Старик с темным обветренным лицом, с глазами, как черные камешки, принял у них заказ, то есть перечислил все, чем мог угостить, и на все получил согласие. Перед ними быстро появились две бутылки пива «Эфес» и поднос с виноградом.
