— Представьте себе: ночь, свет луны, каторжник на виселице. И вдруг привязанный к его шее колокольчик начинает бешено звонить. Местные жители в недоумении: неужели труп ожил? О Господи!.. Они бегут к виселице и — видят подобную сцену! Думаю, читателям понравится. Я примусь за этот эпизод сразу после вашего ухода…
Поднимаясь вслед за Бозом из подвала наверх, Франклин подумал, что этот человек, вероятно, сумасшедший.
— Расскажите обо всем, что вы видели, своему издателю, — гордо вскинув подбородок, посоветовал Боз. — Это наверняка произведет сильное впечатление, и у него, я уверен, появится желание со мной познакомиться. Как и у ваших будущих читателей, Франклин. Можете не сомневаться!
* * *
Десять минут спустя Франклин вышел из дома Боза, так и не увидев в нем ничего, кроме коридоров, маленькой гостиной и подвала.
Он сел в свой оранжевый «фольксваген-жук». Перед уходом Боз продиктовал ему телефон, по которому Франклин мог с ним связаться. «ЗИГ-Зауэр» сегодня так и не понадобился, но — видит Бог! — Фрэнк был очень доволен тем, что все-таки взял с собой пистолет!..
* * *
Франклин поехал в отель «Аскотт», находившийся в пригороде Конкорда, где теперь размещался новый пункт управления операцией «Последнее слово», чтобы доложить о сегодняшней встрече с Бозом. Там его ждали Шеридан и Айк Грэнвуд. Последний, будучи большим начальником, ни на шаг не отходил от Меланктон с тех самых пор, как по ее настоянию выделил солидное дополнительное финансирование, а также предоставил в распоряжение спецагента людей, помощь которых была необходима для подготовки Франклина к встрече с Бозом.
Тут же было принято решение, что нужно выполнить все требования Боза: контракт с издателем, аванс, фиктивный список писателей — в общем, все необходимое для того, чтобы вынудить его согласиться на предложение Франклина. Фрэнк описал фэбээровцам увиденный им интерьер, фотографии на стене, подвал, спокойное поведение Боза, его пристрастие к хорошему коньяку, беснующихся собак и подвешенный скелет. У Меланктон уже был план дома Боза, и, слушая Фрэнка, она делала на этом плане пометки карандашом.
Все присутствующие невольно задавались вопросом, имеется ли у рассказа о повешенном каторжнике какая-либо связь с реальностью и следует ли ожидать очередного зверства…
— А он не собирается и в самом деле кого-нибудь повесить?
— Не знаю. В конце концов, это всего лишь рассказ для литературного журнала.
Двумя часами позже Фрэнк вышел из отеля в сопровождении Шеридана.
— Ну и как? — спросил полковник. — Кроме констатации фактов, каково ваше личное впечатление от встречи с Бозом?
Франклин остановился, серьезно задумавшись.
— Знаете, а мне ведь в его пристрастие к алкоголю не очень-то верится. Уж слишком оно было наигранное — как и эпизод со скелетом в подвале. Похоже, что все его действия были тщательно обдуманы задолго до моего прихода. — Фрэнк покачал головой. — Вопреки всему тому, что говорил мне Боз, он сегодня вовсе не импровизировал. Видимо, он затеял со мной какую-то заранее спланированную игру. Но… какую?
Бен Боз находился в своем кабинете. Его пальцы бойко бегали по клавиатуре компьютера. Сам же он сидел неподвижно, с выпрямленной спиной, полностью сосредоточившись на работе. И только его брови то поднимались, то опускались — в зависимости от испытываемого им одобрения или, наоборот, неодобрения по поводу очередной фразы, пришедшей ему в голову.
Вся комната была заполнена тусклым светом, исходившим от нескольких небольших лампочек под вычурными абажурами. Кругом царили тишина и спокойствие. Настоящая «творческая мастерская» писателя-романиста: здесь действовали только едва не плавящиеся от напряжения мозги и бегающие по клавиатуре пальцы, а все остальное замерло без движения — да и само время словно бы остановилось.
В этой комнате не было книжных шкафов — их место вдоль стен заняла впечатляющая коллекция пишущих машинок. Даже не коллекция, а величественная армия знаменитых моделей, некогда производимых фирмами «Ройял», «Ремингтон» и «Андервуд». Здесь можно было увидеть и ставшие уже почти мифическими образцы — такие, как «Бликенсдерфер», отделанные полированной древесиной, портативная «Нойзлесс» 1923 года, «Оливетти М-1» и даже копия невообразимой «Йетмен Трансмиттинг» 1908 года. В общей сложности вдоль стен выстроилось как минимум пятьдесят пишущих машинок.
На двух диванах, стоявших рядом с газовым камином, спали собаки Боза. В тишине раздавалось лишь тихое и неторопливое постукивание пальцев по клавишам.
Рабочий стол Боза был завален документами. Тут были статистические таблицы, содержащие показатели уровня ожирения населения США, — в целом по стране и по отдельным регионам; переданные в пожарную службу аналитические справки о времени сгорания тех или иных материалов; доклад профессора Гарвардского университета о рекордных уровнях ожирения у людей; сообщения о больших пожарах, случившихся в Калифорнии прошлым летом.
Боз стал печатать: «Он зажег спичку». Нет. Боз несколько раз нажал клавишу стирания предшествующих символов: так-так-так… «Он чиркнул спичкой». Нет. Опять последовало: так-так-так… «Он поджег…» Вот! Наконец-то. Это звучит получше.
Боз закончил абзац за несколько минут и, откинувшись на спинку кресла, глубоко вздохнул. На первой странице его будущего рассказа жирным шрифтом было выделено название: «Пироман». Это десятистраничное произведение было вторым из двух рассказов, заказанных Бозу журналом «Атлантик Фикшн Мэгэзин».
Боз достал из ящика еще кое-какие бумаги — в основном фотографии тех мест, где, по его замыслу, должно было происходить действие рассказа. Если Боз писал, что склады домашней утвари в городе Пенсакола находятся в восточном конце 123-й улицы и что хранилище бензина и горюче-смазочных материалов расположено рядом с магазином, в котором продаются мангалы и садовая мебель, то он стремился, чтобы это соответствовало истине.
Герой его произведения — пироман — уже приобрел для себя все необходимое: он, в частности, купил спирт и серу, чтобы сделать задуманный им пожар еще более эффектным. Судя по последним фразам, написанным Бозом, его герой успешно провел маленькую репетицию на заднем дворе и остался очень и очень доволен.
Боз посмотрел на часы: двадцать ноль-ноль. Поднявшись с кресла, он вышел из кабинета и отправился в кухню.
Весь дом был наполнен грохочущей музыкой — звучала симфоническая поэма «Остров мертвых» Рахманинова. Хозяин этого дома, живший здесь один со своими ротвейлерами, ненавидел тишину, если не считать то время, когда он работал. Во всех жилых помещениях висели звуковые колонки, объединенные в общую сеть. Автоматический проигрыватель, в который можно было загрузить целых тридцать три компакт-диска, постоянно воспроизводил различные произведения — от Монтеверди до Бриттена.
Боз положил в уже разогревшуюся плиту большого цыпленка, которого он заранее смазал пряностями и сливками, и снова посмотрел на часы: у него оставалось еще более часа свободного времени. Он достал из шкафа кухонную газовую горелку, с помощью которой обычно опаливал пух на коже домашней птицы и делал карамель для фруктов.
Затем Боз прошел в свою гостиную и существенно усилил громкость раздававшейся музыки. Рахманинов уже уступил место Холсту: оркестр самозабвенно играл его произведение «Уран-волшебник».
Лицо Боза вдруг исказилось в гримасе, его челюсти сжались, а левая ладонь стала подергиваться. У него иногда случались подобные приступы, вызванные смешанным чувством нервозности и возбуждения.
В гостиной на низеньком столике лежала заметка, вырезанная из газеты, выходившей в городе Монпелье, штат Вермонт. В заметке сообщалось об исчезновении некоего Джексона Паундса. Этот человек, согласно сообщению полиции, был очень сентиментальным и психически неуравновешенным. Он оставил письмо, в котором однозначно заявил о своем намерении покончить с жизнью. Однако его тело нигде обнаружить не удалось. Напечатанные в прессе фотографии Паундса и описание его внешности должны были помочь полицейским Монпелье найти пропавшего горожанина. Джексон Паундс явно был не из тех, кого можно не заметить.
Сжимая газовую горелку в руках, Боз направился в свой подвал.
Этот огромный дом в Довингтоне Боз купил вместе со своей женой — на ее денежки — еще девять лет назад. Особняк приглянулся ему по двум причинам: во-первых, из-за уединенности Довингтона, затерянного среди Зеленых гор; во-вторых, из-за уникальной личности прежнего владельца дома. Этому человеку было тогда шестьдесят пять, и он представлял собой эдакого эксцентричного старикашку, который сам довел себя до разорения. Страдая паранойей, возникшей в связи с угрозой «холодной войны», он соорудил в своем доме противоатомное убежище, причем построил его собственными руками. Боязнь «коммунистической заразы» во всех ее проявлениях и страх перед предательством своих земляков — пусть даже родной город и был необычайно религиозным — вынудили старика помалкивать о своем бункере вплоть до того дня, когда он продал Бену Бозу этот дом.
