На пути к сейфу его владельцами поставлено столько преград, что преодоление их по сложности не уступало умению вскрывать сейфы.
Замки особо сложной конструкции с секретами применяются и вставляются в сейфы на оборонных заводах, в секретных учреждениях и лабораториях, тогда как для серийного пользования изготовляются замки не особо сложные, умению Сарафана поддающиеся.
Однако помещения, в которых хранились такие сейфы, оборудовались секретной сигнализацией, в работе которой Сарафан был профан. Чтобы восполнить пробел, через бугра он познакомился с инженером-электриком, работавшим в другой бригаде, но жившим с ними в одном бараке.
Инженер, подкармливаемый Сарафаном, охотно взялся заниматься с ним. Он обучил его чтению схем, показывая на них разные устройства сигнализации, способы их отключения.
Пренебрежительное отношение инженера к скудным знаниям Сарафана в электротехнике скоро сменилось уважением, когда он убедился в цепкой памяти своего ученика, продолжавшего требовать от него новой информации по схемам и сигнализациям, которой инженер не располагал.
Однажды он сказал Сарафану:
— Да отстань ты от меня! Больше того, что ты знаешь, я сам не знаю.
Только тогда он оставил инженера в покое, а через Жука стал брать в библиотеке специальную литературу и продолжал углублять свои знания в области электротехники…
Из полученного сообщения от Лапы Сарафан знал, что Тихий хлопочет о том, чтобы он стал вором в законе.
Преимущества свои в таком качестве Сарафан увидел без подсказки. Известие Сарафана обрадовало, и он стал ждать вызова на сходку со дня на день. Когда он устал ждать обещанного и стал подумывать о принятии мер по досрочному освобождению из зоны на волю, Жук передал, чтобы он после ужина пришел в библиотеку на встречу с Тихим. По глазам Жука видно было, что он не знает, о чем будет разговор.
Пришедшего в библиотеку Сарафана старик библиотекарь по кличке Кулик проводил в подсобное помещение.
Перед тем, как его туда впустить, старичок сказал, ласково улыбнувшись:
— Смотри не подкачай.
Когда Сарафан зашел в помещение, то там, кроме Тихого, еще находились воры в законе: Граф, Оборотень, Штука, Бунтыл, Прима, Король, Гуцул.
Всех он их знал, так как они были постоянными клиентами бани и сауны.
На сходке, как и положено, председательствовал Тихий.
Собравшимся он сообщил повестку сходки, пояснив, что на ней отсутствует лишь один вор в законе по кличке Эфиоп, который находится в больнице на лечении от туберкулеза. Причина отсутствия Эфиопа собравшимися была признана уважительной. Свое отношение к приему Сарафана в воры в законе он выразил в письме, которое находилось в запечатанном и прошнурованном конверте.
В своей информации о Сарафане Тихий сообщил, что на прием его в законники было предложение и рекомендации с воли трех воров в законе, среди которых был Лапа.
Все законники сидели на стульях, тогда как претендент стоял перед ними.
Тихий предложил Сарафану подробно рассказать о себе, начиная от первой судимости и до настоящего времени.
Сарафан стал рассказывать о себе, о «семье» Бороды, ненароком сообщил, что тот фронтовой друг Лапы.
Для многих зеков его сообщение было новостью, кроме Тихого.
По этому факту самый пожилой из собравшихся Штука обронил:
— Они занимались святым делом.
Сарафан подробно рассказывал, как приходил к нему опыт, упомянул о Валете, с которым дважды был подельником.
Поведение Сарафана и Валета в суде было одобрено, а заявление Сарафана в милицию об угоне у него автомобиля вызвало разногласия, споры, шутки, улыбки.
— Я бегал бы с добычей до тех пор, пока она у меня не кончилась, а потом решил бы — пускай ловят, — заявил Оборотень.
— Тебя могли поймать на второй день и получил бы ты на всю катушку, — заметил Бунтыл.
— Если бы смогли доказать!
— Чего доказывать, если добыча была бы при тебе? — возразил опять Бунтыл.
Большинство собравшихся пришло к мнению, что Сарафан поступил стратегически правильно.
— Тебе, Оборотень, надо кое-чему поучиться у молодых, — пошутил Граф, а Сарафан попросил:
— Граф, не шути так, а то он может обидеться на тебя, а накажет меня, проголосовав против.
— Он — мой товарищ, и на мои шутки не обижается.
— Врач на больных разве может обижаться! — ответил шуткой на реплику Графа Оборотень.
После того, как Сарафан рассказал о себе, собравшиеся стали задавать ему разные каверзные вопросы.
Первым задал вопрос Король:
— Ты занимаешься опасным ремеслом. У тебя двое сыновей, ты женат. При собачьей жизни стоило ли жениться?
Сарафан, несколько раз глубоко вздохнув и выдохнув, ответил:
— Женитьба, дети — свершившийся факт, от которого уже не уйдешь. Тем более моя женитьба состоялась по воле пахана.
— Еще бы, недоставало того, чтобы твой пахан не заарканил для своей дочки такого скакуна, — пошутил Прима.
Так, не спеша, законники провели экзаменовку по всем пунктам «закона» воров.
Потом Тихий ознакомил Сарафана с тремя видами наказания ворам в законе за отступления от него.
— Ты принимаешь наши условия?
— Не будучи вором в законе, я придерживался ваших принципов и никогда не нарушал их, тем более теперь на это не пойду.
Ответ ворам понравился, так как он был дан не только быстро, но и с твердым убеждением.
Перед голосованием слово попросил Тихий, который сказал:
— По моей просьбе Сарафан навел порядок не только в своем бараке, но и в других. Результат налицо — в кассу общака стали более регулярно поступать денежные сборы.
Законники вспомнили, что благодаря Сарафану был расколот сексот Меченый.
Все законники видели бункер Сарафана под сауной, загруженный НЗ, в котором было, кроме продуктов питания в виде колбасы, консервов, конфет, и спиртное, крепость которого они часто проверяли при своем посещении.
Все собравшиеся единогласно проголосовали за принятие Сарафана в свою «семью».
Вскрыв конверт Эфиопа, Тихий достал из него целый тетрадный лист в клеточку, где посередине его крупными буквами было написано: «ЗА САРАФАНА — ДА».
Итого за принятие Сарафана в законники проголосовали двенадцать человек. Друзья, с которыми он сравнялся и которые приняли его в свою «семью», стали поздравлять его.
Тихий, выражая мнение собравшихся на сходку, сказал:
— Магарыч от тебя не требуем, так как мы все прошли через твой гостеприимный бункер. Мы понимаем, что кличка Сарафан для тебя уже устарела, а поэтому, по твоей просьбе, твоей кликухой для общения с нами будет Лесник.
— Заявку Лесника мы удовлетворяем. Интересно, он может исполнить нашу заявку? — поинтересовался Бунтыл.
— Если надо, то почему и нет? — напрягаясь в душе, но внешне не выдавая своего волнения, спокойно ответил Лесник.
— Я слышал, ты неплохо мечешь пики в лобешники, кидаешь топор. У нас в клубе выступают на потеху публике разные артисты — певцы, комики, фокусники, разная другая шушера. Вот бы ты выступил там со своим номером, мы организуем приз из общака в штуку или еще больше, как решим.
— Лесник не шушера, чтобы такой хреновиной заниматься, — заступился за него Король.
— Таким номером он показал бы им: то, что может настоящий вор, не может собравшаяся шушера.
Одновременно вся зона познакомилась бы с новым законником и поняла, что попасть в наши ряды не так-то легко, надо многое уметь.
— Вообще-то мысль дельная, и с ней можно согласиться, — изменил свое мнение Король, — если только Лесник не будет возражать.
— Некоторые за спиной бакланят, что мы все делаем чужими руками. Пускай посмотрят, как у нас работают руки, не говоря о голове, так как за дурной головой умелых рук не бывает, — поддержал Штука.
— За один номер платишь штуку, не слишком ли накладно? — заметил Оборотень.
— Если Лесник согласится, то он выступит последним, поэтому ты можешь опередить его и получить штуку,
— пошутил Гуцул, до этого вообще не вступавший в разговор, а лишь принимавший участие в голосовании.
— Если вы предлагаете мне выступить в клубе со своим номером, то я согласен, но мне надо немного времени на подготовку. Я давно уже не баловался такими инструментами, — почувствовав общее настроение, согласился Лесник, — поэтому как бы не было конфуза с моим номером.
— Я считаю, что с выступлением в клубе Леснику надо повременить, — не спеша стал выражать свою мысль Граф. — Когда на сцене останется один лидер и Лесник посчитает борьбу с ним возможной, только тогда он пускай и выходит. В клубе мы всегда сидим в одном месте, ряд вы знаете какой, пятый. Там по ходу и решим, быть или не быть, — выразил он общее мнение.
