Девушка мне тоже понравилась, несмотря на довольно непривычную и даже не совсем женственную внешность: очень короткая стрижка, никаких украшений и косметики, свободный черный комбинезон, перетянутый в талии армейским ремнем, и грубые мужские ботинки. Во всех движениях девушки сквозила потаенная сила и какая-то звериная грация, только лицо еще хранило остатки женственности, особенно губы.
Катя уселась в кресло, повернулась ко мне и улыбнулась. Образовавшиеся на щеках ямочки необычайно ее красили.
— Ну что, давайте знакомиться? — спросила она дружелюбно.
— Давайте, — согласилась я. — Я Ирина Лебедева, ведущая программы «Женское счастье», если Костя еще не успел вам сказать.
— Почти не успел, — снова усмехнулась девушка. — Он вчера вернулся довольно поздно, помогал вашему оператору, устал страшно, поэтому успел только рассказать, как они вдвоем тащили батарею на шестой этаж, потому что лифт не работал. А утром попросил поехать с ним на телецентр, чтобы познакомиться с вами. Так вот, я — Катерина Горина.
— Очень приятно. Катя, а как вы смотрите на то, чтобы поучаствовать в нашей передаче «Женское счастье» в качестве главной героини? — сразу взяла я быка за рога.
— А каким боком, извините, я подхожу к вашей передаче? — Катя ответила вопросом на вопрос, с заинтересованным удивлением глядя на меня.
Пришлось напрячь все свое красноречие. Для начала я толкнула прочувствованную речь о разнообразии женского счастья в целом и тем нашей передачи в частности. Потом перешла непосредственно ко Дню Вооруженных сил и несправедливому приравниванию оного к Всероссийскому дню мужчин. Катя слушала меня не перебивая. А закончила я свое выступление, как мне показалось, очень убедительным пассажем:
— Ведь поступление в армию было вашим сознательным выбором, значит, вы счастливы. А я хочу показать в своей передаче, посвященной Дню Вооруженных сил, что женщине есть место везде.
По лицу моей собеседницы промелькнула какая-то непонятная тень, Катя прикусила нижнюю губу, потом спросила:
— Ирина, где у вас можно покурить?
— В коридоре, возле лестничной площадки, — оторопело ответила я.
— Вы не составите мне компанию?
— Я вообще-то не курю, — продолжала недоумевать я, — но постоять рядом могу.
— Вот и хорошо, пойдемте, — заключила Катя, вставая.
Я двинулась за ней следом, спиной чувствуя раскаленные любопытством и недоумением взгляды своих коллег. Мы дошли до неофициально узаконенного места для курения, там Катя достала из нагрудного кармана пачку сигарет, щелчком выбила одну, щелкнула зажигалкой, глубоко затянулась и, выдохнув длинную струю дыма, задумчиво уставилась на его расползающиеся клубы.
— Катя, — не выдержала я, — так вы согласны принять участие в нашей передаче?
— Даже не знаю, что сказать, — задумчиво протянула она, снова глубоко затягиваясь. — Вы даже не представляете, какие воспоминания вы пробудили во мне своими словами о свободном выборе. А счастлива ли я в армии? — Она горько усмехнулась. — Очень сложный вопрос, очень…
— Ну хорошо, — торопливо заговорила я, — «Женское счастье» — это вовсе не обязательно передача о счастливых женщинах, давайте просто сделаем передачу о месте женщины в армии. Вы расскажите о своих проблемах…
— О проблемах? — откликнулась Катя. — Что ж… над этим стоит подумать…
— Подумайте, Катя, подумайте, — горячо подхватила я. — Костя сказал, что вы пробудете в Тарасове две-три недели, а наша передача должна быть двадцать второго, так что у вас впереди почти целая неделя, чтобы подумать. Мы с вами вместе обсудим, что бы вы хотели сказать телезрителям, на какие вопросы вам будет интересно ответить…
— Не беспокойтесь, Ирина, — улыбнулась Катя, гася сигарету. — Вы меня почти убедили.
— Что еще я должна сделать, чтобы исчезло это самое «почти»? — спросила я, тоже улыбаясь.
— Перейти со мной на «ты», — совершенно серьезно ответила девушка, только в глазах ее пряталась лукавая улыбка да чуть подрагивали уголки губ.
— Запросто! — обрадовалась я. — Пойдем в кабинет, там разговаривать удобнее.
— Сразу видно, что ты никогда не курила, — вздохнула Катя, — иначе знала бы, что все самые важные дела решаются в курилках.
— Может быть, — философски пожала я плечами, — только это не для меня: терпеть не могу никотина.
— Тогда мне тебя жалко, — усмехнулась моя новая героиня, — потому что львиная доля наших с тобой разговоров будет происходить именно в курилке: я не могу долго обходиться без сигарет.
— Для дела я еще и не такое вытерплю! — оптимистично заявила я, открывая дверь кабинета и натыкаясь взглядом на Павлика, который уже успел прочно утвердиться в кресле. — Привет, Павлик, как твоя батарея?
— Все в порядке, уже греет, хоть и проела в моем бюджете изрядную дыру…
— Здравствуй, Павел, — прервал счастливые излияния нашего оператора холодный до изморози голос Кати, вошедшей в кабинет следом за мной.
— Познакомься, — я не успела притормозить со своей репликой, хотя почувствовала возникающее напряжение, — это героиня нашей будущей передачи, Катя Горина.
— Катя?! — переспросил внезапно побледневший и утративший весь свой задор Павлик. — Ты?!
— Я, — подтвердила девушка, обогнув меня, ничего не понимающую, и подходя к оператору. — А что тебя так удивляет? Может быть, ты уступишь мне место? Или за шесть лет ты так и не научился галантности?
— Да-да, конечно, — Павлик суетливо вскочил со своего кресла, — садись, пожалуйста.
Катя непринужденно развалилась в кресле, закинув ногу на ногу, и снова посмотрела на Павла. Глаза ее сузились, а на губах блуждала недобрая улыбка.
— А ты, я смотрю, осуществил свою мечту и работаешь на телевидении? Вот только не в Москве, да? Недотянул… Как же ты так? Ирина, — это уже ко мне, — Павел хороший работник?
— Он один из лучших операторов, — ответила я, окончательно перестав понимать что бы то ни было.
— Ну и то слава богу, — удовлетворенно покивала Катя. — Я тоже не пропала, можно сказать, именно благодаря тебе, Павел, нашла свое место в жизни. В Чечне.
— Катя, прошу тебя, перестань… — На Павлика было больно смотреть, таким жалким был его вид. — Зачем ворошить прошлое?
— Не буду, не бойся, — взгляд девушки на мгновение вспыхнул презрением и погас. — Я здесь совсем не для этого, да и не ожидала тебя увидеть, если честно.
До меня начало доходить, что эти двое когда-то были знакомы и расстались отнюдь не друзьями. Ой как плохо! Не хватало, чтобы из-за старых недоразумений моя договоренность с Катей пошла насмарку. Надо срочно что-то делать.
— Катя, — как можно более спокойным тоном заговорила я, — ты не хочешь кофе?
— Хочу, — согласилась она, вставая. — Пойдем. Здесь поблизости есть какое-нибудь место, где можно выпить настоящий кофе, а не растворимую бурду?
— Можно. В пяти минутах ходьбы, — подтвердила я, вспомнив, что самый лучший кофе я пила в гостях у Анны, героини рождественской передачи, которая что-то такое говорила о прошлом нашего оператора, осмелившегося протянуть гадалке свою ладонь.
— Одевайся, я тебя подожду на лестнице, — сказала Катя, ухватив под мышку свою куртку и проходя мимо Павлика, застывшего соляным столбом.
— Что это было? — поинтересовалась Галина Сергеевна. — Павел, ты не хочешь нам объяснить?
— Не сейчас, — буркнул парень, выскакивая из кабинета.
— Не нравится мне все это, — протянула Галина Сергеевна. — Похоже, Ирина, ничего не выйдет из твоей затеи.
— Это мы еще посмотрим, — заявила я, влезая в пальто. — Она уже согласилась, а отказа я не приму.
— Ну-ну.
Лера не сказала ни слова, она молчала, нервно кусая губы и глядя в пространство ничего не видящими глазами. Но мне сейчас было не до переживаний нашей помощницы, мне нужно было выяснить судьбу своей передачи. Со всеми остальными разберусь после.
Я поспешно вышла из кабинета и быстро направилась к лестнице. Не успела я повернуть за угол, как услышала голоса Павлика и Кати.
— Ты должна меня понять! — горячо убеждал свою собеседницу оператор. — Ты ведь еще тогда говорила, что все понимаешь!
— Павел, тебе лучше уйти. Не нужно ворошить прошлое. Я сама зря сегодня сорвалась. Просто Ирина меня зацепила свободой выбора…
— Катя, ну нельзя же быть такой злопамятной!
— А таким бесчувственным, как ты, можно быть, скажи, можно?
— Я ведь тоже переживал…
— Переживал он, — хмыкнула девушка. — Сколько раз еще ты переживал подобным образом за эти шесть лет? Два, три раза? Или больше?
— Только с тобой…
— Благодарю за честь! Уходи, Павел, уходи! Обещаю тебе, что буду вести себя при наших следующих встречах как ни в чем не бывало. А сейчас уходи.
