– Этот мужик, – волнуясь, сказал парень, – обмолвился один раз, что раньше работал в ФСБ.
– В ФСБ? – изумилась я. – Не может быть!
– Да он не сейчас в ФСБ работает! – воскликнул парень. – Он года три назад работал там.
– Эдик! – сказала я. – Это уже кое-что! Можно попробовать его найти.
– Как?! – усмехнулся Эдик. – В отдел кадров к ним, что ли, обратиться?
– Предоставь это мне, – сказала я. – А там посмотрим.
– Что делать-то теперь с тобой, а? – спросил Эдик у парня, растянутого на земле веревками.
– Отпустите меня! – заныл тот. – Я же все вспомнил, все три часа до последней минуты. Все слова его вспомнил!
– Отпусти его, Эдик! – посоветовала я. – Пусть покажет, где живет. И документы пока отдаст.
– Зачем? – спросил парень дрогнувшим голосом.
– Чтобы найти тебя, когда понадобишься, – сказала я. – И чтобы не настучал никому про то, как воспоминаниям тут предавался. Если молчать будешь, через недельку документы назад получишь. А то и раньше.
– Ладно, – сказал Эдик. – С тобой Иван поедет, отдашь ему паспорт и права. Дом покажешь, где живешь… И смотри не исчезай. Найдем – пожалеешь, но поздно будет.
Парень молча лязгал зубами, не веря в свое спасение. Его била крупная нервная дрожь.
Сергей развязал его и затолкал в джип. Мы тоже сели в машину и направились в Тарасов.
По дороге парень, которого мы допрашивали, разрыдался и вдруг принялся благодарить нас за то, что мы оставили его в живых. Смотреть на него и слушать его униженное бормотание, слова благодарности было противно.
– Заткнись! – прикрикнул на него Эдик.
Я подумала, что ему, наверное, тоже не по душе унижение этого парня. Ведь Эдик не унижал его, а выбивал информацию, как делал это уже не раз и не два. Информацию, которую от него скрывали, о которой умалчивали, которую прятали за грудой вранья и болтовни.
Может быть, Эдик понял, что на этот раз он ошибся? Парень оказался не противником, а просто случайным человеком, на свою беду попавшимся на нашем пути…
«Стоп! – вдруг ужаснулась я. – Что это я сейчас сказала? «На свою беду попавшимся на нашем пути…» Кто же мы тогда такие, что встреча с нами приносит беду невинным людям? Кто я такая?»
Парень продолжал всхлипывать, хотя уже не пытался нас благодарить.
Но на душе у меня все равно было противно.
Иван высадил нас у редакции и поехал разбираться с парнем.
В редакции, в привычной рабочей обстановке, мне стало немного полегче. Работы впереди было навалом, мы проигрывали неизвестному противнику по всем позициям, нужно было что-то делать, а не заниматься самокопанием.
Найдем время и с душой своей разобраться, отчего ей так тоскливо иногда становится, а пока – надо работать.
Я отправила Эдика с Сергеем в секретариат к Сергею Ивановичу и Ромке: пить противный растворимый кофе и сражаться в шахматы, а сама уединилась в своем кабинете.
У меня была реальная возможность выйти на след, но теперь все зависело от того, поможет ли мне вновь генерал Синицкий.
С некоторым душевным волнением я набрала его номер телефона. Если он согласится помочь, мы можем перехватить инициативу у противника и затем развить успех. Как же мне убедить Василия Михайловича, что это и в его интересах, то есть в интересах его ведомства, я имею в виду!
Зануда-секретарь заставил меня ждать минут десять, пока генерал освободится, как он мне сказал. И все десять минут не поддавался ни на какие уговоры доложить генералу о моем звонке.
Наконец он мне буркнул в трубку:
– Минуту…
И пропал.
Зато через несколько секунд в трубке послышался голос генерала.
– Это опять ты, Бойкова? – спросил он. – Что у тебя на этот раз стряслось? Мои материалы, я вижу, тебе не очень помогли, верно?
– Дело оказалось немного сложнее, чем я предполагала, – вздохнула я. – У меня есть материал на последнего из вашего списка, но, боюсь, он окажется малоэффективным.
– Ну так работай, Бойкова, работай! – посоветовал мне генерал. – Ты чего звонишь-то? Не за тем же, чтобы мне доложить, что у тебя ничего пока не получилось? Я не очень-то и надеялся, что получится…
– Получится, Василий Михайлович, – сказала я. – Если еще раз поможете…
– А что там у тебя? – спросил Синицкий. – Может быть, и поможем…
– Сегодня на меня было совершено покушение… – начала я, но он тут же меня перебил.
– Наслышан, как же… – сказал он. – И вывод сделал для себя. Знаешь какой? Интересный вывод. Опасно на Бойкову покушаться! Вот какой вывод. Даже на ее пустую якобы квартиру. Попробовали сегодня двое ночью. Так один в морге, а другой поломанный весь, словно через мясорубку его пропустили. В сознание не приходит, рассказать ничего не может. А тебя вроде и спрашивать не о чем. Тебя, ясное дело, дома не было. Так ведь?
– Да я не про это совсем, Василий Михайлович! – досадливо воскликнула я. – Час назад меня обстреляли из автомата метрах в пятидесяти от здания областной Думы!
– Так это, значит, в тебя стреляли? – воскликнул генерал. – А мои ребята с ног сбились – найти никого не могут. Стрельбу десятки людей слышали, а кто стрелял, в кого стрелял – никто не знает.
– В меня, – подтвердила я. – А вот кто стрелял, я могу узнать только с вашей помощью…
– Знаешь, Бойкова, я просто удивлен, что иногда становлюсь тебе нужен. – Генерал даже не старался скрыть своего сарказма. – И то утешение. Спасибо, хоть вспоминаешь обо мне время от времени…
– Не надо, Василий Михайлович! – взмолилась я. – Я же серьезно вас прошу! О том человеке, который в меня стрелял, я знаю только одно. Он года три назад служил у вас!
– У меня? – Изумление Синицкого было неподдельным. – Кем служил? В каком то есть звании?
– Вот этого я уже не знаю, – сказала я. – Я же предупредила: мне известен только один факт, всего один!
– И что же ты от меня хочешь? – спросил генерал.
– Всего лишь данные из отдела кадров по всем вашим работникам, уволенным или вышедшим в отставку за последние три года.
– За три года! – ужаснулся генерал. – Да-а-а… А впрочем, текучки у нас нет. Это я сейчас быстро узнаю. Трубку не вешай.
Я слышала, как он говорит с кем-то по селектору, ему что-то диктуют. Потом в трубке вновь возник его голос.
– Алло! Ты здесь, Бойкова? – спросил генерал. – Записывай! Анохин Геннадий Валентинович, майор запаса, уволен в отставку полтора года назад. Адрес: Достоевского, восемь, квартира пятнадцать. Следующий – Киселев Владимир Владимирович, капитан запаса, уволен два с половиной года назад. Адрес: Турецкая, сорок, квартира двадцать восемь… Записала?
– Записала, Василий Михайлович! – ответила я. – Давайте дальше!
– А все, Бойкова! – усмехнулся генерал. – Больше никто за последние три года из нашего сплоченного коллектива не выбывал. Я твою просьбу выполнил, – сказал генерал. – Не забудь теперь, что ты у меня в долгу.
– Их всего двое! – воскликнула я. – Это просто отлично! Спасибо огромное, Василий Михайлович! Расцеловать вас готова!
– Ну-ну-ну, – усмехнулся опять генерал. – Притормози! У меня дочь – твоя ровесница. Удачи тебе, Бойкова, звони!
Он положил трубку, а я помчалась в секретариат – сообщать хорошие новости.
Уже через двадцать минут я знала, что Геннадий Валентинович Анохин скончался полгода назад от обширного инфаркта. Об этом рассказали его соседи в доме номер восемь по улице Достоевского.
Сомнений быть теперь не могло. Тот, кого мы ищем, человек, покушавшийся на мою жизнь, – Киселев Владимир Владимирович. Осталось с ним мило побеседовать.
На этот раз Эдик один поехал за информацией, которая известна этому киллеру. Самое главное в ней – кто его нанял?
Я не пошла с Эдиком, чтобы вновь не переживать картину допроса, который он будет проводить своим излюбленным способом – выжимая из человека информацию, если надо – вместе с кровью и вместе с жизнью. Главное – цель. Как ее достичь – его не интересовало.
Я чувствовала, что не могу так, как он. Я даже чуть было не отказалась от мысли поддерживать дальше контакт с Эдиком и прибегать к его помощи.
Но стоило мне подумать о Маринке, которая уже столько времени находится в руках у бандитов, как сомнения мои отошли на второй план. Я, правда, сама с Эдиком не пошла, но мои душевные страдания по поводу действий командира «афганцев» существенно поуменьшились.
Эдик вернулся минут через сорок. На лбу у него красовалась свежая ссадина. Он принес диктофонную пленку, на которой бесцветным, но спокойным голосом кто-то излагал приметы очень знакомого мне человека, заказавшего покушение на меня.
Как Эдик добыл эту запись и чего стоило бывшему фээсбэшнику его признание, я спрашивать не стала. Предпочитаю некоторые вещи не знать.
А как только до меня дошло, кто был заказчиком моего несостоявшегося убийства, я вообще забыла обо всем на свете. И вновь помощь Эдика показалась мне единственным приемлемым выходом из сложившейся ситуации.
