– Как вы?
– Чего я? – не понял Илья.
– Я видела, как вы били палкой мусор на помойке. Вы же это не всерьез?
– Сам не знаю, – буркнул Илья; если бы он не так замерз, то обязательно бы покраснел. – Только я больше этого делать не буду. И ты не делай.
– Хорошо. До свидания, – чинно сказала Алена.
Она круто развернулась и потопала ножками-спичками неизвестно куда. Обиделась, конечно! Снарк понюхал грязные коленки Ильи своим широким шумным носом и потрусил за хозяйкой.
– Что так поздно? – спросила с дивана Тамара Сергеевна.
Она отодвинула от себя вазочку с сухариками, но встать не решилась.
– Котлеты, кажется, еще теплые, – неуверенно предположила она.
– Отлично! А какие новости? Писем из Сургута нет? – бодро спросил Илья, хотя было ему до сих пор тошно.
– Писем нет. Пока, – ответила Тамара Сергеевна.
Она очень верила в свое «пока», а вот Илья – нисколько.
– А как Барахтина? Прикончили ее наконец?
– Нет. Она разорила Финика и испортила тормоза его машины. Он неделю был в коме, а сегодня скончался.
– И черт с ним! Пора бы и Барахтиной ласты склеить.
– Ты слишком черствый для своего возраста, – заметила Тамара Сергеевна. – Кстати, она в положении.
– Знаю, знаю! Этот Финик…
– Нет, Барахтина на самом деле в положении. В жизни!
Илья пожал плечами:
– Что-то это слишком сложно для меня, особенно на голодный желудок.
– Котлеты на плите! Ты не понял? Это в «Полднике» сегодня написали, что Барахтина родит в конце января. Отец ребенка или Шишидзе, или Снуровский, или Кандауров.
– Но не Попов? Точно? Ага, пусть теперь бьет степ по сортирам!
– Илюша, что с тобой?
Голос Тамары Сергеевны дрогнул, но не оттого, что Илья в очередной раз проявил черствость, – она просто увидела его отражение, надевающее тапочки. Это отражение невзначай заглянуло в комнату с большого зеркала, видного из прихожей. Тамара Сергеевна поняла, что лицо сына перемазано от уха до уха, а штаны…
– Во что ты одет? Откуда ты взял эти отрепья? Где твои джинсы?
– Это, мам, они и есть. Просто я упал.
– Как? Откуда? Почему?
Илья вздохнул и признался начистоту:
– Я задержал преступников. Кажется.
Тамара Сергеевна застонала:
– Илья! Вечно твои выдумки! Словечка в простоте не скажешь. Даже посторонним это стало заметно. Пошляк Снегирев…
– Мама, не слушай пошляков, слушай меня. Я никогда не вру!
В нордическом замке стоял вечный сумрак. С одной и той же скоростью мчались над ним вереницы туч и сыпали медленным, неживым снежком. Иногда в небе мелькала ядовитая розовая молния. Тут было все как всегда: привидения гонялись за Альфилом с лазерными пушками, богатырский спецназ топотал по железным лестницам и палил направо и налево.
Илья щелкал мышью, и все шло как по маслу. Прекрасная Тара была рядом. Оказывается, она нисколько не похожа на Ксюшу Ковалеву! Она всегда спешит кому-то на помощь – совсем как маленькая зануда со своим непослушным, но грозным псом.
Только Альфил никогда не назвал бы такую дурочку Тарой. Тара та, от которой игла в сердце и которую никогда не догнать.
Аркадий Ильич Луазо промелькнул мимо Ильи быстро, как дворовый кот. Оказывается, высокооплачиваемые юристы тоже умеют бегать!
Адвокат обдал встречных ветерком, ни с кем не поздоровался, полыхнул под лампой бликами очков. Многие его даже не узнали. Скоро дверь, по сторонам которой высились Тазит с Лехой, затворилась за ним. Под мышкой Луазо нес в тот день не одну, как обычно, и даже не три, а целых пять папок. Это был тревожный знак.
Однако никто из фуроровских мелких сошек не взволновался. Наоборот, день начался весело – так всегда бывает после затяжного ненастья. Солнце сияло. Небо стало настолько голубым, что смотреть на него было холодно. Деревья стояли совершенно голые – сорванные с них листья всю ночь мял и таскал буйный ветер. К утру ветер угомонился, и листья наконец легли кучами в самых непредвиденных местах.
Это было целиком природное явление, но оно очень походило на хулиганство. Чтобы вернуть фасаду цивилизованный вид, «Фурор» даже нанял дополнительных дворников на почасовую оплату. Работа закипела. Добровольцами, как всегда, оказались члены ложи местных алкоголиков во главе с Пирожком. Они таскали на помойку носилки, полные золота и багреца. Метла, конечно, досталась даме. Левым заплывшим глазом Нинель мигала много реже и не в лад с правым, но с работой справлялась.
Внутри «Фурора» было еще веселей, потому что теплее. Продавцы радостно перекрикивались друг с другом из своих отделов – точно так, как это делают деревенские жители, выйдя каждый в свой огород.
Старик Снегирев прильнул к стойке пивного отдела и набирался энергетики от Анькиного бюста.
– Алке Кавун завтра полтинник. Не сорвалась бы у нас корпоративная вечеринка, – печалился он. – Сценария нет, женский квинтет в ус не дует, костюмы не обговорены. Куда Анжелика подевалась? Уж не нашла ли себе кого-нибудь…
– Помоложе, чем Алим? Я сама об этом думала, – призналась Анька.
– Зачем помоложе? Можно и постарше, лишь бы поинтереснее.
– Нет, Потапыч, бэу вроде вас Анжелике не подходит. Чтоб ее у Алима отбить, орел нужен! Значит, нашла такого. Завидую бабе. Эй, Илюшка, ослеп? Куда ты?
Илья своим бурлацким крюком как раз тащил к Аньке башню ящиков с пивом. Было тяжело и скучно. Но как только он услышал болтовню об Анжелике, он бросил ящики и неожиданно для самого себя побежал. Ринулся он сначала через зал к подсобке, потом пошел по кругу мимо витрин. Скорость у него была лучше, а ноги длиннее, чем у Луазо. Редкие покупатели прижались к колоннам. Зато нагоняла и нагоняла его, чтобы вновь неподвижно застыть перед его глазами, белая Изора. Изора, забросанная палой листвой!
Вчера вечером Илья отвязался от нее своей смертельной усталостью да еще воем пожарной сирены и прочим шумом, от которого гудело в ушах. Сирена подтверждала, что мир сам по себе ужасен, особенно вечера в нем. Однако сегодня призрак Анжелики Шишкиной воскрес. От этого стало так тошно, что Илья готов был, как царь Мидас, обнять первую попавшуюся фуроровскую колонну и прошептать ей в глухой гипсовый бок: «Изора убита! Закопана в листья! Ее нет!»
Илья решился и подошел к колонне возле бакалеи. Навстречу ему с рекламного плаката сунулся знакомый индус с чаем. Он улыбался как ни в чем не бывало.
Неизвестно, как обошелся бы Илья с известной ему тайной, только в это же самое время через главный вход «Фурора» вместе с обычными утренними покупателями – похмельными мужчинами и бессонными старушками – вошли трое.
Эти трое были в обычной осенней одежде, серой и спортивной на случай холода и грязи. Они вошли так, что сразу стало ясно – ничего покупать они не будут. Портфели и папки в их руках говорили о делах серьезных, долгих и неинтересных. Да и лица пришедших говорили о том же. Без всякого выражения были эти лица, без румянца и без естественного внимания к продовольственным товарам.
Трое с портфелями что-то спросили у первой же встреченной ими бирюзовой фигуры. Получив ответ, они дружно пошагали к кабинету Алима Петровича. Тазит и Леха пропустили их без звука.
Минут через десять появился в «Фуроре» и младший лейтенант Наиль Мухаметшин. Он тоже ничего не желал покупать. Его тонкое пергаментное лицо светилось самодовольным счастьем.
– Видал, Илюшка? – улыбнулся он. – Видал? Это к вам из прокуратуры.
– Кто? Те трое, что сейчас у Алима?
– Ага! Двое из прокуратуры, а с ними наш Железный Стас, майор Новиков. Мы с ним всю ночь работали. Дело будет громкое!
Наиль оказался не последним нежданным посетителем в то утро. Скоро явился доктор Кротков с элегантным черным чемоданчиком, почему-то всегда напоминавшим Илье о смерти. Доктор спешил. Значит, кому-то там, за запертыми дверями, стало худо? Не стоило и гадать кому. Работники прокуратуры производили впечатление очень крепких, здоровых людей.
– Да, заварилась каша! – потер руки и без того жизнерадостный и всем довольный Наиль. – Это, говоришь, доктор? Значит, начнется сейчас симуляция гипертонического криза. Пустое! Майор Новиков такого не любит. Эх, будет дело! А не поработать ли мне пока с населением, то есть с тобой?
Наиль достал из кармана большой блокнот, такой же мрачный, как докторский чемоданчик. Он отогнул в блокноте какие-то приделанные для непонятных удобств язычки и закладки, вынул из петельки тонкую ручку и строго спросил:
– Ты знаком с Шишкиной Анжеликой Витальевной 1981 года рождения?
– Угу. Был знаком.
– Когда ты видел ее в последний раз?
Илья закатил глаза к потолку, вспоминая, вернее, решая, признаваться ему или нет. Три дня назад Анжелика в присутствии плакатного индуса требовала разузнать, когда можно будет бежать в Москву. Но то была ее тайна!
Илья ответил правдиво, хотя без подробностей:
– Когда видел? Числа шестнадцатого, перед обедом.
