- Сара Либембаум, - представилась женщина, - я ваша соотечественница, живу в Назарете.
- Бывал, бывал я в Назарете, - кивнул поседевшей головой Лев Соломонович, - хороший город, красивый, пропитанный духом тысячелетней истории. Так что привело вас ко мне?
- Вы знаете, - начал Антон Сергеевич, - пару лет назад моя мама Мария Ивановна Ермишкина рассказала мне одну забавную историю, которая касается и вас.
- Так-так, - хитро улыбнулся Лев Соломонович, - любопытно узнать что это за история.
- Мама была тяжело больна и знала что умрет, - продолжил Антон, - поэтому покаялась и рассказала мне что после разговора с вами подменила малышей в палате. Я был рожден Сливянским, но она забрала меня, а вместо Сливянского подложила своего сына, который был на неделю старше.
- Что-то я не припомню какой разговор вы имеете в виду? – нахмурил брови старик. – Помню я чету Сливянских, у них папа был каким-то важным функционером в Кремле.
- Да, именно так, - кивнул Антон, - именно об этом вы говорили с тетей Машей, сказали ей, что ее сын будет всю жизнь горбатиться за кусок хлебе, а Сливянский родился с золотой ложкой во рту.
- Да-да, что-то припоминаю, - пробормотал Лев Соломонович.
Было видно что старик ничего не вспомнил, но согласился для приличия. Естественно, для него это был ничего не значащий разговор, а для Антона поворотный момент в его жизни.
- Так-так, - сказал Лев Соломонович, - и что же дальше случилось? Она вас подменила и что вы хотите этим сказать?
- Я урожденный Сливянский Антон Сергеевич, был воспитан Ермишкиной Марией Ивановной и получил ее фамилию, - сказал Антон, - вернее, я ей не воспитывался, а провел все свое детство в детдоме. А когда настало время матери умирать, она позвала меня и попросила найти ее родного сына Антона, которого она подложила в мою кровать, найти родителей Сливянских и вас тоже, чтобы попросить прощения за то, что она сделала.
- А что она сделала? – спросил старик.
Очевидно склероз у него все-таки прогрессировал гораздо сильнее, чем он сам это себе представлял.
- Она подменила нас в роддоме, - терпеливо пояснил Антон.
- Ах, да, вы говорили, - махнул рукой Лев Соломонович, - любопытная история. И что же вы нашли этого самого родного сына тети Маши?
- Нашел, - кивнул Антон.
- Он, естественно, вам не поверил, - догадался Лев Соломонович.
- Он сидел в колонии за вооруженный грабеж, - ответил Антон.
- Так-так, - заинтересованно заерзал в кресле бывший главврач, - любопытно. А вы не могли бы рассказать мне всю эту историю с самого начала до самого конца, ничего не пропуская. Это очень, очень любопытная история.
Антон устроился поудобнее и рассказал старику все сначала – о том как он приехал к Сливе в зону, о том как он устроил ему побег, о том как тот обманул его и не поехал к матери. О том, как сколотив банду, Слива терроризировал пол Москвы. И о том как он бесславно погиб тоже рассказал. Правда, не стал говорить о том, что его застрелила Даша, которая пребывала с ним в гостях у Льва Соломоновича в качестве госпожи Либембаум.
- Однако, - почесывая нос, похожий на вялую морковку, сказал старик, - чем же вы объясните тот факт, что в семье папаши уголовника и мамы уборщицы вы выросли приличным, как я понял честным человеком, а Слива стал таким разбойником и убийцей?
- У меня одно объяснение – гены, - ответил Антон, - я много об этом думал и понял, что дурные гены пересиливают любые внешние обстоятельства – воспитание там, образование, окружение. А хорошие гены пробивают себе дорогу через грязь и помойку жизни.
- Это верно, - согласился Лев Соломонович, - а что вы скажете, если я отвечу вам, что никакой подмены не было?
- Как это не было? – в один голос спросили Антон и Даша-Сара.
- А вот так, молодые люди, - ответил бывший главврач, протирая платочком большие в черной оправе очки, - у нас все-таки был ведомственный роддом, а я был в нем начальником. И отвечал даже за пыль на листьях фикуса. Такой подмены не могло быть ни при каких обстоятельствах.
- Но Мария Ивановна рассказала мне что она подменила нас друг на друга, - с уверенностью в своей правоте сказал Антон, - и рассказала мне она об этом только тогда, когда готовилась умирать и предстать перед богом. Обычно люди не лгут в таких обстоятельствах!
- Она вам и не лгала, - ответил Лев Соломонович, - она действительно поменяла вас в кроватках после нашего разговора. Но я почувствовал, что она это сделает. Догадаться об этом было нетрудно, у вашей мамы все было написано на лице.
- Моя мама Сливянская Ирина… - начал было говорить Антон, но старик перебил его.
- Ваша мама Ермишкина Мария Ивановна, а никакая не Сливянская Ирина, - сердясь сказал он, - вы думаете я мог допустить в своем роддоме такую подмену? Если бы это случилось, меня бы не только выгнали бы с работы, а посадили бы в тюрьму! Времена были такие! Я сразу же, после того разговора с вашей мамой пошел за ней и восстановил все как было! Разложил вас в свои кроватки. Я принимал эти роды у госпожи Сливянской, я держал маленького Сливянского на руках, а вам я рассматривал пуповину, потому что ее плохо завязали! Я не мог вас спутать ни при каких обстоятельствах!
- Вы поменяли нас обратно? – с удивлением произнес Антон Сергеевич.
- Да, я поменял вас обратно, - кивнул старик, - а вы говорите гены! Никакие гены тут не при чем! Я столько лет проработал в медицине и сам не могу понять почему из одних получаются гении, а из других преступники, почему в семье алкашей вырастает ученый, а сын профессоров не может выучить таблицу умножения. Я не знаю этого, но твердо знаю одно, что вы все-таки Ермишкин, а тетя Маша была вашей матерью. Ну, а преступник Слива действительно был родным сыном Сливянских. Я вам клянусь, что это так.
- Почему же вы не сказали моей матери, что подменили нас обратно? – спросил Антон. – Ведь моя мать не любила меня, считая Сливянским и отдала меня в детдом?
- Тетя Маша больше не появилась в роддоме, очевидно боясь разоблачения, - ответил Лев Соломонович, - она рассчиталась и уволилась. Но я не мог подумать, что она, ваша родная мать, не заметит, что все моими стараниями стало на свои места, она же вас рожала, есть какие-то там родинки, уши-нос, в конце концов.
- Она не заметила, - тихо произнес Антон.
- Извините, конечно, Антон Сергеевич, но вашу маму в роддоме звали Маша трехпроцентная, - сказал старик, - она была не слишком умной женщиной и это многое объясняет.
- Не надо говорить в таком тоне о моей матери! – сказал Антон, поднимаясь со стула. – Какая б она не была, она была моей матерью.
- Я только хотел вам пояснить… - испугался Лев Соломонович.
Но Антон Сергеевич и не думал его бить, он повернулся, вышел с веранды и, не попрощавшись с бывшим главврачом, пошел в сторону автомобиля. Даша последовала за ним. Они остановились на дороге, любуясь закатом.
- Красиво здесь, - сказала Даша.
- Дома лучше, - ответил Антон и предложил, - поехали со мной в Россию.
- Нет уж, - усмехнулась она и ответила, - как говорится, лучше уж вы к нам…
- А мне здесь не нравится, - сказал Антон и сел в автомобиль.
Даша-Сара уселась за руль своей дорогой иномарки, завела машину, нажала на газ и они скрылись в догорающих лучах заката.
- Кто это к тебе приходил, Лева? – спросила застывшего в своем кресле бывшего главврача полная пожилая женщина, выглянув из кухни.
- Никто, дорогая, так одни люди из России…
- Из России? – удивилась жена Льва Соломоновича. – И что им надо было?
- Они искали свои корни… - медленно ответил он.
- Лева, но ты же не зубной врач, чтобы к тебе приходили с такими вопросами – искать корни. Там, где ты работаешь, зубы не растут.
Но Лев Соломонович ничего не ответил жене, он любовался тем как солнце медленно уплывало за горизонт и наступал вечер.
