Епихин поморгал глазами, как бы стирая с них наваждение, подержал их закрытыми, давая возможность отдохнуть перед тем, как увидеть важное. И все это недолгое время он явственно ощущал за спиной холод, вроде несильного сквознячка, причем холодного сквознячка, мерзлого.
И снова всмотрелся в плакат... «Дорогие москвичи! Сегодня в день... далее шло что-то неразборчивое и, наконец, дата... 18 августа 2006 года».
– Так, – вслух произнес Епихин и мертвым взглядом уставился в пространство, наполненное станками, заготовками, снующими рабочими. – Так, – повторил он, все сильнее ощущая холод, охвативший его. – Но ведь ты, Коля, убит еще в начале августа, разве не так? – Епихин хотел было отставить фотографию в сторону, но вдруг почувствовал, что руки его не слушаются. Он все понимал, ясно сознавал происходящее, но руки словно окаменели, он не мог даже шевельнуть пальцами. Наконец он кое-как раздвинул руки так, что фотография упала на стол.
А Катя сегодня была в черном свитерке, – подумал Епихин отрешенно. – Она сказала, что это обновка, что этот черный свитер ей просто пришлось купить после смерти мужа, Николая Долгова. – Вернее, не так, уже мысленно продолжал Епихин. – Это я спросил у нее – не обновка ли? И она подтвердила, что да, это обновка. Она молча кивнула и пояснила, что купить эту обновку ей пришлось... И на снимке она в этом черном свитере. Значит, снимок сделан недавно... Свитер пришлось ей купить после смерти мужа... Но муж, вот он, ухмыляется прямо в объектив... И еще...
Епихин почему-то оглянулся по сторонам, заглянул под столы, быстро подошел к двери и распахнул ее в ангар, словно пытаясь убедиться, что он существует, что там идет работа, там живые люди, он слышит их голоса...
– Костя! – крикнул он проходящему рабочему.
– А! Валентин Евгеньевич... С приездом! – Парень весело помахал рукой. – Я нужен?
– Ладно, потом, – Епихин закрыл дверь.
На этот раз он подошел к Катиному столу с опаской, маленькими осторожными шагами – хотел убедиться, что его открытие не исчезло, что оно существует. А открытие заключалось в незначительной подробности – на снимке Катя была в черном свитере и ее муж Николай Петрович Долгов тоже был в черном костюме. Епихин только сейчас понял, что настораживало его в этом снимке с самого начала – на фоне разноцветной толпы, одетой в платья, рубашки, майки всех цветов радуги, на фоне синего неба и разноцветных шариков эти двое в черных одеждах казались не просто чужими, они казались чуждыми, словно забрели сюда случайно из какого-то другого мира, из нечеловеческого мира. И теперь уже широкая улыбка Долгова и сосредоточенность Кати тоже казались Епихину нечеловеческими.
– Значит, так, значит, так, – во всем вдруг разверзшемся перед ним совершенно невероятном стечении обстоятельств Епихин пытался выбраться на твердую почву, как пытается тонущий в болоте человек ухватиться за самую малую кочку и выжить, выжить, выжить...
Сбросив с себя оцепенение, он вдруг кинулся к своему столу, на котором до сих пор лежал черный пакет с фотографиями. Епихин вытряхнул все снимки на стол и впился в них глазами. Он без конца перебирал их, всматривался, возвращался к уже просмотренным – это был подробный репортаж об убийстве Долгова, репортаж, сделанный через несколько минут после выстрелов.
Вот Долгов лежит, распластавшись поперек дорожки...
Вот крупно его лицо, залитое кровью – Епихин видел – это лицо Долгова – родинка на виске доказывала это со всей убедительностью.
– Это не просто чья-то подсунутая физиономия, похожая на Долгова, это Долгов, – без конца повторял Епихин.
Вот на снимке толпа народа, милиция, вдалеке на дороге видна машина «Скорой помощи» – Катя говорила о ней...
Вот в кадре человек с видеокамерой, видимо, снимал подвернувшийся оператор телевидения – они в таких случаях как из-под земли появляются. Видимо, хорошо у них налажена служба оповещения на случаи всевозможных происшествий...
Вот похороны Долгова, вот он в гробу, обложенный цветами, на заднем плане Катя, все в том же черном свитерке...
Вот деревенское кладбище с могильным холмиком и фотографией на кресте...
Сгребя в кучу все снимки и снова запихнув их в конверт, Епихин впился взглядом в снимок на Катином столе. Наведя на него свою лупу, он снова прочитал дату – конец августа... А убит Долгов в начале...
– Костя! – закричал Епихин каким-то некрасивым голосом, распахнув дверь в ангар. – Загляни ко мне!
Костя появился через минуту, закрыл за собой дверь, присел на стул у двери.
– Как похоронили Долгова? – спросил Епихин.
– Нормально похоронили... Получили тело в больнице, оформили как положено...
– Ты был при этом?
– Помогал Кате... А потом она увезла его в деревню. Где-то в Калужской области...
– Отметили как-то?
– Здесь и отметили, в ангаре... Накрыли стол, собрались все, слова всякие произнесли... Катя не пожлобилась. В тот день уже не работали.
– Ты видел его убитого?
– Я прибежал в тот просек через несколько минут... Даже у нас выстрелы были слышны.
– И что? – нетерпеливо спросил Епихин.
– Ну что... Там машина «Скорой» проезжала мимо... Он еще дышал... Мы его на носилки и в машину затолкали... Мне кажется, он в машине помер.
– Почему ты так решил?
– Так это... Как говорится... Контрольный выстрел в голову... Пиджак на спине весь в крови... Похоже, сначала в спину стреляли, а уже потом добили.
– А убийц кто-нибудь видел?
– Там парень один... Он в этом просеке живет, дом у него... Вот он видел. Его потом все в милицию таскали, заставляли что-то вспомнить... А он только и мог сказать, что в него тоже стреляли.
– А в него зачем?
– Так это... Когда выстрелы прозвучали, он выскочил из своей калитки... И увидел этих киллеров.
– Сколько их было?
– Говорит, что двое. Они в него бабахнули, но промахнулись... Повезло мужику. А на дороге их уже машина поджидала.
– А какая машина? Он запомнил?
– Вроде «жигуленок»... Он, бедолага, так перепугался, что мог и перепутать. Так и говорил всем – вроде «жигуленок».
– И куда они рванули? В сторону техцентра?
– Вот тут сомнение... Не видел никто этого «жигуленка» возле техцентра...
– Долгова забрали из морга в тот же день?
– Нет, на следующий. Катя не успевала все сделать... Там экспертизы всякие, рентген, милицейские дела...
– И как она?
– Держится, – Костя развел руками. – Как говорится, производство не остановилось. Заказчики приходили, оптовики, снабженцы... Соболезнование выражали... Мы тоже стараемся ее не огорчать.
– Это правильно, – одобрил Епихин и невольно обернулся в сторону Катиного стола – снимок в рамке смотрел прямо на него. – Это правильно, – повторил он. – Так и нужно... – Долгов на снимке улыбался, казалось, шире и радостнее, чем пять минут назад, да и Катя вроде чуть изменилась – стала мягче, отрешеннее. – А снимок давно здесь? – спросил Долгов, кивнув в сторону стола.
– Да он вроде всегда был.
– Именно этот?
– Я не присматривался, но, похоже, все тот же...
– Ну, ладно... Иди... Позже потолкуем подробнее.
Костя ушел, а Епихин остался со своими мьслями. Впрочем, назвать мыслями ту кашу, которая в эти минуты была в его голове, никак нельзя. Он просто ничего не понимал. Пытался связать в некую цепочку события, которых коснулся за последний час, но не мог, не мог ничего понять.
И в который раз проговаривал то, что ему было известно...
На столе снимок... На снимке Долгов и Катя. И дата съемки – конец августа.
А Долгов убит в начале августа. На следующий день его труп увезли в деревню и там похоронили...
Теперь этот свитерок... Допустим, с плакатом накладка – то ли раньше его повесили, то ли позже... Но свитерок! Катя купила его после смерти мужа, она сама сказала. Ей, видите ли, пришлось его купить, поскольку она в трауре.... И сегодня она была в этом свитерке... Никогда раньше она его не надевала, даже если он у нее и был... Не было у нее этого свитера, не было! Сама сказала, что купила его после убийства Долгова! И вдруг она на снимке в этом свитерке с веселым, живым и здоровым Долговым... И оба в черном среди разноцветной толпы...
Чтобы ухватиться за что-то понятное и объяснимое, Епихин вышел на улицу и от почты из автомата набрал номер Михася. Тот откликнулся сразу, но был хмур и немногословен.
– Ну? – это было первое, что произнес Михась.
– Жив? – спросил Епихин.
– И к тому же на свободе.
– Поздравляю.
– С чем?
– С успешным выполнением задания.
– Задание считается выполненным, когда зачищены все вопросы, недоделки, недоплаты, – занудливо тянул Михась, но Епихин нисколько не огорчался его тону – это было хотя бы объяснимо, иного он и не ожидал.
– Ты опять о деньгах?
– Так у нас же нет другой темы... О чем нам еще говорить? Я готов, начинай.
– Проблем не возникло?
– У кого? – Михась явно дерзил.
