– это разные вещи. Но можешь считать, что я уже сижу в партере и слушаю продолжение твоей истории.
Родные люди
События и переживания затмили даже смену времен года. Марина в воскресенье вышла на балкон и наконец поняла не формально по календарю, а по прозрачности воздуха, цветам неба, солнца и буйной зелени с яркими оранжевыми глазами одуванчиков: это лето. Оно неожиданно красивое после серой, слякотной и тусклой весны, оно необычно холодное, как будто зима, уходя, забыла выключить свои морозильники, но это оно, лето, – центр российского сурового года, в котором так мало тепла и робкого солнца.
Она лениво соображала, как можно максимально приятно и удобно использовать это удачное совпадение – выходной день и летнее солнце, которое немного разогрело балкон, до него не дотягивается прохладный ветер. Как? Да очень просто: надеть купальник, темные очки, поставить на столик у балконного дивана напитки, орешки и просто валяться без единой мысли, без всяких воспоминаний и тревог. Тут тебе и витамин D, и обработка озоном истерзанных, залипших мозгов. Тут и самые полезные косметические процедуры для бледной, усталой, унылой кожи.
Она вернулась в комнату и даже стала собирать то, что требуется для балконного пикника. И вдруг резко взглянула в окно, солнце ее на мгновение ослепило и проникло прямо в сонный мозг: она забыла главное в своих эгоистических планах. В узком кругу родных Марине людей теперь есть ребенок. Маленький, чудесный мальчик Ваня, который никогда ничего не просит, каждой ерунде радуется. Он вынес столько горя и боли, сколько не каждое взрослое воображение способно представить. Да почти никакое не способно. Большинство людей не покидают в мыслях своего условного стойла, где всегда в меру тепло, относительно сытно и можно проживать свои дни в полном ладу с самими собой. Их инстинкт самосохранения не допускает ни наблюдений, ни догадок по поводу чужих страданий. Меньше знаешь, крепче спишь.
Так. План меняется. Надо звонить Ире – она наверняка едет или уже у Сикорских – и просится к ним. У них наверняка сегодня в планах вылазка на природу. И оживить не столько кожу, сколько утомленную, подавленную непогодой многих судеб душу.
Ира долго не брала трубку, а потом ответила: «Да, Марина», задыхаясь, как будто ее тормознули на пробежке.
– Ничего себе, – изумилась Марина. – Ты что, гимнастикой решила заняться или вообще бегаешь?
– Бегаю, – ответила Ира. – Из кухни в комнату и обратно. И уже бегала по магазинам. Нам с Валентиной надо срочно тащить Ванюшку на природу и погоду. Ему необходимо солнышко: он такой бледный и худенький. Я купила какие-то мячи, продавец посоветовал, и, знаешь, согласилась взять самокат. Я их ненавижу и боюсь, но другие же дети на них летают. И вопят от восторга. И еще всякую еду, клубнику схватила, она, конечно, дорогая и вообще не сладкая, но зато так пахнет… Так что, Мариночка…
– Так что, Ира, – прервала ее Марина, – я еду с вами. Где встретимся – у тебя или мне к Сикорским ехать?
– Ко мне, если можно, – обрадованно произнесла Ирина. – Я еще пиццу не допекла. И столько всего уложить, упаковать. Ты ж моя дорогая, я даже на такую помощь не рассчитывала. Ты не представляешь, что я сейчас делала… Стыдно сказать.
– Мне стыдно? Сию минуту говори.
– Я думала, куда мне спрятать вилку и нож… Не для еды. Для самообороны, если что…
Марина какое-то время молча размышляла. Потом решительно произнесла:
– Я хотела сказать, чтобы ты не маялась дурью, но передумала. Бери, раз такая идея влетела в голову. Прячь. Не потому, что может пригодиться, а для того, чтобы успокоиться. Ты дышишь, как загнанная лошадь, и мне теперь понятно, что дело не в беготне. Ты боишься.
– Ну, да… Немного.
– Много. Ира, все будет хорошо. Я позвоню Сереге, чтобы был на связи, заодно спрошу, как там Стелла. Она очень занята, между нами. Взяли ее Феликса, у них должна была быть очная ставка. Одни приключения. Ей точно не до нас.
– Хорошо, – сказала Ира. – А Григор дома?
– Нет, конечно, он в клинике. Вчера была очень серьезная операция, сегодня следит за пациентом.
– У вас все в порядке?
– Нет, – спокойно ответила Марина. – У нас все не в порядке, не в том порядке, к какому он привык в своей семье. У нас очень сложно. Мы такие тяжелые, эгоистичные люди, он еще страдает из-за дочки и, возможно, жены, а меня это бесит. Но…
Марина замолчала, Ира уточнила:
– Но что? Мне кажется, это какое-то неплохое «но».
– Да. Оно нормальное. Нам очень хорошо вместе, и это больше, чем секс. И… Он родной мне человек. Я в этом не сомневаюсь даже тогда, когда называю его тираном и узурпатором.
– Ой, а он такой?
– Да нет. Обычный восточный собственник. И на самом деле хороший, добрый человек. Но я ставлю его на место для острастки. Чтобы неповадно было.
– Да… – задумчиво протянула Ира. – Зато ты подарок, в этом нет сомнений. Кстати, я за разговорами как раз вытащила пиццу из духовки. Буду ждать тебя во дворе, чтобы время не терять. Позвони мне за пять минут с дороги.
В машину Ира загрузилась с двумя большими сумками, упаковку с самокатом Марина забросила в багажник. Ира была в джинсах и безрукавке с карманами. Когда она устроилась на сиденье рядом с Мариной, то выразительно похлопала себя по верхнему карману с одной стороны и нижнему с другой.
Это холодное оружие, поняла Марина. Ладно: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало. Способность подруги горько, безутешно, отчаянно рыдать, которая обнаружилась во время последних драматичных событий, ужасно угнетала Марину.
– Алексей не приедет? – постаралась она спросить совершенно нейтрально.
– Нет. Следствие вчера поймало второго похитителя, Леша участвует в опознании, очных ставках, нервничает, готовится, все время пытается строить догадки. Заказчика пока не нашли.
