Мой голос звучал уверенно и твердо, но слова будто произносил кто-то другой. – Я принадлежу другому. Ты мне не нужен. Прочь отсюда. Убирайся! Вон! – бешеный вопль вырвался из моей груди, а сердце едва не разорвалось от боли, когда я увидела, какое страдание отразилось на побелевшем лице Тима. Оно словно раскололось на две части…
Я убила его. Убила того, кого любила больше всего в жизни.
– Анна, ты собиралась мне помочь с ужином, – с укоризной произносит заглянувший в спальню дочери отец.
Захлопнув книгу, девушка прячет ее под плед и только потом выглядывает из-за занавески.
– Извини, я потеряла счет времени. – Покидая свое убежище на подоконнике, Анна резво спрыгивает на пол.
– Снова читаешь? Который раз? – В глазах Райана Одли проскальзывает беспокойство.
– Второй… может, третий, – неуверенно отвечает Аннабель, убирая в карман домашнего платья исчерканный блокнот.
– Что ты ищешь в этой чертовой книге? – угрюмо спрашивает отец. – Чем больше я наблюдаю за тобой, тем сильнее мне кажется, что проклят не дом, описанный Мириам, а сама книга. Ты словно одержимая почти целую неделю перечитываешь ее снова и снова.
– Я пытаюсь найти связь, – признается Анна, нервно вышагивая по комнате. – Слишком многие события из «Индиго» практически детально пересекаются с биографическими фактами из жизни Мири, но в то же время есть несоответствия, которые ставят меня в тупик.
Отец устало вдыхает и, пройдя вглубь комнаты, опускается в кресло возле туалетного столика.
– Расскажи, что тебе не дает покоя, – просит он и, взглянув на часы, добавляет: – Но поспеши. Скоро придет Флеминг, а я не могу встретить гостя с пустым столом.
– Поверь, для него это не проблема. Он с удовольствием примет участие в приготовлении ужина, – отмахивается Аннабель.
– Тебе, конечно, лучше знать… – многозначительно соглашается Райан Одли. – С ним ты теперь проводишь времени больше, чем с отцом.
– Папа, все не та…
– Я не осуждаю тебя, Анна, – оборвав девушку на полуслове, заверяет мужчина. – Тебе давно пора заняться личной жизнью. Если тебе по-настоящему нравится Флеминг, то я не стану вмешиваться.
– Я бы не сказала, что он мне нравится. Это немного другое, – тряхнув головой, неуверенно бормочет Анна.
– Я понимаю, милая. – Проницательный взгляд отца замирает на ее лице. – Очень хорошо понимаю. Флеминг тебя волнует, но ты боишься подпустить его ближе из-за чувства вины перед Мириам. К тому же ты все еще полна сомнений на его счет. Опасные мужчины с темными тайнами во все времена покоряли женские сердца. – Он протягивает дочери руку. – Садись рядом и расскажи мне об «Индиго», а об Алане Флеминге мы поговорим позже. Сначала я хочу понаблюдать за ним и составить личное мнение о его мотивах и намерениях в отношении тебя.
– Бедный Алан. Ему предстоит дотошный экзамен от самого Райана Одли, – невесело ухмыляется Анна и, вложив пальцы в ладонь отца, усаживается на мягкий пуф, соседствующий с креслом. – Надеюсь, он его не завалит.
– Я постараюсь быть не очень предвзятым, – лукаво улыбается отец. – А теперь говори, что там у тебя за нерешаемое уравнение. Попробуем найти ответ вместе.
Анна какое-то время мнется, не зная, с чего начать. Райан не торопит, терпеливо ожидая, когда она заговорит.
– Если честно, то я искренне не понимаю всех тех людей, кто пришел в восторг от творения Мириам, – собравшись с мыслями, рассуждает Аннабель. – Вся книга от корки до корки пропитана болью, страданием, безысходностью и тьмой, которые приходится пропускать через себя, даже если пытаешься быть беспристрастным читателем. Эффект присутствия очень силен, и пробираться через дебри описываемых событий тяжело морально и физически. Особенно мне, замечающей фрагменты, совпадающие с реальными фактами. Как бы я ни убеждала себя в том, что фантазия и воображение писателя дорисовывают, искажают, приукрашивают или очерняют пережитый опыт, абстрагироваться сложно. Невольно возникают вопросы…
– Какие? – спрашивает мистер Одли, мягко сжимая ладонь дочери.
– Трейси Бенсон и Кевин умерли так же, как брат и мать Теи – главной героини «Индиго», – с тяжелым сердцем произносит Анна. – Разница только в возрасте. Мири было девять, когда произошла трагедия, а Тея преподносится как семнадцатилетняя девушка.
– В этом как раз нет ничего удивительного, – осторожно вставляет Райан. – Последствия детских психологических травм очень часто продолжают мучить людей уже в зрелом возрасте. Любой, даже самый средний психотерапевт в таких случаях в первую очередь предлагает проработать имеющуюся проблему с помощью ведения дневников, ролевых игр и прочих методов. Написание книги тоже может стать одним из способов взглянуть на травмирующие события другими глазами. Именно так и поступила Мириам.
– Но ей этот метод не помог, – качнув головой, говорит Анна.
– Ты не можешь знать наверняка, – возражает отец.
– Не могу, но я делаю выводы на основе прочитанного. Тея обвиняет в гибели близких демоническое существо, и ее раздирает на части чувство вины, из-за которого она отказывается от своего любимого, потому что считает, что Зверь убьет и его.
– Зверь – не более чем концентрированная смесь всех страхов, что испытывала Мириам долгие годы, – отстаивает отец свою версию.
– Но в конце книги нет ни исцеления, ни избавления! – горячо восклицает Анна. – Зверь побеждает, забирая душу любимого Теи – Тима – взамен на ее свободу. Кстати, я вчера внезапно вспомнила, что Тея и Тим – это клички лебедей, каждое лето прилетавших на пруд Бенсонов до тех пор, пока не утонул Кевин. Это же не простое совпадение. Мириам вкладывала какой-то смысл, когда называла так своих героев. Лебединая верность? Вряд ли. Тогда что? При первом прочтении промелькнуло подозрение, что прототип возлюбленного Теи – Майлз Гриффин. Он ведь действительно подходит под описание Тима, его появление на ферме и их первое расставание, если убрать временное расхождение, почти детально соответствуют сюжету. Я на все сто процентов уверена, что они встречались еще раз, в Нью-Йорке, когда Мириам уже была замужем за Аланом. Но теперь я знаю, что Майлз исчез в тот же период времени, что и Мириам, и все запуталось еще сильнее, – задумчиво говорит Анна и замолкает.
– Ты поделилась своими мыслями с Флемингом? – после непродолжительной паузы напряженно спрашивает Райан Одли.
Сделав глубокий вдох, она отрицательно качает головой.
– И ты тоже ему ничего не скажешь, – твердо глядя в глаза отца, требовательно произносит девушка.
– Если Майлз на самом деле занимал мысли и фантазии Мириам и встречался с ней в Нью-Йорке, то неужели ты думаешь, что Алан не знал о существовании другого мужчины?
– Наоборот, – отзывается Анна. – Мириам ему сама во всем призналась, не называя имен. С его возможностями навести справки и вычислить личность любовника жены не составило большого труда. Он знает обо всем, но о
