дать.
На следующий день Карла перевезла обратно со съёмной квартиры все свои вещи к Мэлвину. Из ее бывшей спальни они сделали студию, а в комнате Мэла хоть и остался бардак, никто больше не мог назвать ее холостяцкой берлогой.
Дорога от отдела до дома Мэлвина прошла в молчании. Никто не решался открыть рот, просто потому что не знал, что сказать. К тому, что случилось, невозможно подобрать слова. Сказать, что все будет хорошо, означало бы обмануть. Даже если когда-то снова будет хорошо, то случится это очень нескоро. Пережить столько смертей и правду, которая страшнее любого ночного кошмара, под силу не каждому. Лучшим вариантом было просто молчать и быть рядом.
В доме Мэлвина как всегда царил беспорядок, и пахло свежесмолотым кофе. Дэннис сел за стол и опустил голову на руки. Карла из посудного шкафа достала три бокала, а Мэлвин вытащил из бара бутылку бурбона. Они молча осушили свои бокалы и, казалось, только после этого начали дышать.
– Что будешь делать? – спросила Карла.
– Не знаю, у меня были планы на жизнь с Ульрикой. Теперь я не знаю, как жить и зачем, – сдавленно ответил Дэннис.
– Может, тебе стоит сменить обстановку? Я давно хотела навестить своих родных в Канаде. Может, вы с Мэлом составите мне компанию? – предложила Карла.
– Я только за, – отозвался Мэлвин.
– Не знаю. Возможно, мне придётся выступить в суде, – засомневался Дэннис.
– Уверен, что сможешь? У тебя есть право отказаться свидетельствовать против матери, – напомнил Мэл.
– Я должен, – глухо отозвался Дэн. – Это последнее, что я могу сделать для Ульрики. А после суда можем поехать куда захотите. Спасибо вам, – Дэннис сжал руки друзей, сидящих напротив. В глазах снова защипало.
В зале суда было на удивление тихо, даже представители прессы вели себя достойно. На слушание приехали родители Ульрики и мать Гунты. Анжелика, понимая, что ее будут снимать журналисты, поправляла макияж перед зеркалом. Конечно, она сожалела о смерти дочери, но это не было поводом выглядеть хуже обычного. Сильная женщина в плохие времена должна выглядеть лучше, чем когда бы то ни было. Кроме того, смерть Гунты снова привлекла к Анжелике внимание европейской прессы. Возможно, это даже позволит ей вернуться из Азии и продолжить карьеру на родине.
Карин беззвучно плакала на плече своего супруга, для неё, как и для Дэнниса, смерть Ульрики стала невосполнимой утратой. Когда ты приводишь в мир ребёнка, ты знаешь, что настанет день, когда он причинит тебе боль. Но потеря ребёнка хуже собственной смерти. Эту боль можно сравнить разве что с болью, испытываемой человеком при столкновении с бесконечным поездом: удар, травматическая ампутация, грохот колёс, дробление костей, и это не прекращается никогда. И уже когда тебе кажется, что все, ты умер, это не так. Ты просто отключился, а когда придёшь в себя и вспомнишь, чего лишишься, колёса этого поезда загремят с новой силой. Пройдут годы, прежде чем ты научишься жить с этой болью.
Родители Эвы не пожелали участвовать в судебном процессе, но попросили организовать пересылку останков дочери на родину. Расходы взял на себя бывший супруг Эвы. Они не приехали не потому, что не любили ее, а потому что им было стыдно, что никто из них по-настоящему никогда не был рядом, потому что никто даже не пытался ее найти. К сожалению, многие начинают ценить близких лишь после того, как потеряют их. Слишком поздно.
На суде Дэннис ни разу не взглянул в глаза матери, она же, напротив, искала его взгляда, Нэнси хотела увидеть там прощение. Вот только никакого прощения там не было. В серых глазах Дэна волнами плескалась боль, и клубилось отчаяние. Он бы сумел ее простить, только если бы это вернуло к жизни всех, кого она убила. Но это было не под силу даже всевышнему. Ни мольбами, ни молитвами не вернуть тех, кто ушёл навсегда.
Процесс длился недолго. Неопровержимые доказательства вкупе с чистосердечным признанием Нэнси исключили иных подозреваемых. Суд назначил Нэнси пожизненный срок. От смертной казни ее спасло заключение психиатрической экспертизы. У неё были выявлены синдром Мюнхаузена и нарциссическое расстройство личности. Нэнси никогда не была больна в физическом смысле. Будучи медиком, она знала симптомы многих болезней и с легкостью имитировала их перед коллегами-врачами и сыном. Это позволяло ей добывать рецепты на нужные препараты и удерживать сына рядом с собой. Если бы Нэнси не была ослеплена страхом потерять сына, она бы поняла, что он и так никогда бы ее не оставил. Он всегда любил ее так же сильно, как сейчас не желал иметь с ней ничего общего.
Когда судья вынес приговор, и присутствующие стали расходиться, Дэннис отыскал взглядом Карин и стал пробираться к ней через толпу. Он догнал ее у самой двери, схватил за руку и упал перед ней на колени. Дэннис прильнул лбом к ее руке и заплакал.
– Простите. Простите меня, – сквозь слёзы шептал он.
– Ты не виноват, – Карин опустилась на колени рядом с ним и обняла за плечи.
Позже это фото появилось в прессе. Дэннис сблизился с семьей Ульрики, делить горе на двоих проще, чем одному хлебать его большой ложкой.
Через неделю после вынесения приговора Дэн, Мэлвин и Карла собрали вещи и отправились в отпуск в Канаду. Родные Карлы были в курсе случившегося, они тепло встретили гостей и старались не докучать лишними вопросами.
Вернувшись, Дэннис выставил свой дом на продажу, а сам на время поселился в гостиной Мэлвина. Дом продавался долго, Дэннису пришлось сильно снизить стоимость. Всему городу было известно, что случилось в этом доме, и никто не желал в него въезжать. С большим трудом агенту, которого нанял Дэннис, удалось найти семью, которая иммигрировала из Мексики и не была знакома с этой трагичной историей. За душой у них было не так уж и много, поэтому они очень обрадовались возможности купить такой большой дом за бесценок.
На вырученные с продажи дома деньги Дэннис купил себе маленькую светлую квартиру в кондоминиуме неподалёку от набережной реки Уилламетт.
Через два года после суда Карин пригласила Дэнниса к себе в гости. Ей исполнялось шестьдесят, и она хотела отпраздновать этот день в кругу близких людей. В числе приглашённых оказалась и Стина. Она так и не дождалась предложения от своего парня, поэтому собрала вещи и переехала обратно на пятый этаж, в ту квартиру, которую они снимали с Ульрикой, в ту квартиру, где теперь гостил Дэннис, потому что в доме Карин было слишком мало места.
Вечером
