- Да, я уже сделал кое-какие выводы, - недовольно проговорил "брандмайор". - Мог бы и не предупреждать... Все мордой об лавку!
- Извините, товарищ генерал, - удовлетворенно повинился Сыч. - За одного битого двух небитых дают.
Директор ФСК неожиданно остановился перед полковником, посмотрел ему в лицо, сузил глаза.
- Ты хитрый мужик, Николай Христофорович! Большой, а какой-то скользкий, неуязвимый. Тебя ведь голой рукой не возьмешь. Если хочешь, ты даже неприятен мне.
- Спасибо за откровенность, - усмехнулся Сыч. - Это мне нравится.
- Что тебе нравится? Откровенность моя?
- Нет, особенно ваша характеристика.
- Вот опять хитришь! - воскликнул "брандмайор". - Ты же меня презираешь! Ты же готов по физиономии дать! Ну скажи, дал бы? Ведь это я провалил операцию с Карханом!
- Дал бы, - помедлив, согласился полковник. - Если б знал, что делу поможет. Но ведь не поможет, а после драки кулаками не машут.
- Вот! Опять выскользнул! Как рыбина!
- Я не рыбина, товарищ генерал, - признался Сыч. - Я профессионал.
- Знаю! Я это знаю! - "Брандмайор" тяжело уселся за свой стол. - И еще знаю, что вы все, профессионалы, меня терпеть не можете. Вижу это в ваших глазах. Стоите тут передо мной, козыряете и презираете. Разве так можно работать? Вы же считаете, я щеки надуваю, а сам - идиот!
Прежде ни подобных откровенностей, ни разговоров директор ФСК не допускал. А когда-то и впрямь надувал щеки...
- Что-то еще случилось, товарищ генерал? - поинтересовался Сыч, сохраняя спокойствие. - Не пойму, откуда такое недовольство собой.
- А что, угробленной операции мало? - зло заметил "брандмайор". - Не ври, все ты понимаешь, Николай Христофорович. Все видишь и понимаешь... Короче, я подаю рапорт об отставке. Устраиваем побег Кархану, заканчиваем с этим делом, и я тоже в бега...
- Вот это зря! - отрезал полковник. - На побег не рассчитывайте.
- Вот как? Любопытно... Он вдруг перешел на "вы" и заговорил ледяным голосом. - Станете диктовать мне, как поступать? Лишите воли? Свяжете по рукам?.. Или... шлепнете при попытке к побегу?
- Поздно, товарищ генерал, - жестко ответил Сыч. - Поезд ушел. Если же ваше заявление об отставке только слезы невесты перед свадьбой, так и это напрасно. Никто вас уговаривать не станет. И очков на этом не заработаете.
- Попрошу объясниться! - голосом дуэлянта сказал ""брандмайор".
- Знаете, почему коней на переправе не меняют?
- Почему?
- А потому, что с переправы надо в гору подниматься. Когда конь свой, знаешь, где его кнутом ожечь, где понукнуть, где плечом подтолкнуть или дать передышку. Возьми же чужого - и неизвестно, вытянет он или нет.
Директор откинулся на спинку кресла, глянул на Сыча со злым прищуром.
- Я решил вас рекомендовать на свое место. Вас, профессионала.
- Это невозможно, - мгновенно ответил полковник. - Ни одного профессионала на ваше место не посадят. По крайней мере, в ближайшие годы. Не обольщайтесь. Мы все воспитывались в пеленках КГБ и сосали партийную мать. И с молоком матери впитали в себя непопулярные ныне идеи. Например, патриотизма, государственности, верности служения Отечеству. Наш уважаемый "генсек" не зря отвоевывал себе право назначать директора ФСК. Правда, он не учел главного: всякий чиновник, попав в систему службы безопасности, будет обречен строить эту безопасность и рано или поздно придет к непопулярным идеям. Конечно, если не получит прямой задачи разрушить службу. Это вам на первое.
- Будет еще и второе? - с каменным лицом спросил "брандмайор".
- И второе, и третье, и десерт с серебряной ложечкой.
- Я вас не хочу больше слушать! - он пристукнул кулаком по столу. - Как пришел, так и уйду. В пожарные! Я же "брандмайор"! Так вы называете меня?
- У вас что-то еще случилось, - определил Сыч. - Что? Получили выговор от "генсека"? Выиграли у него на теннисном корте? Или силовые министры достают?
- Не достают - давят с двух сторон, - вдруг признался директор. - Не могу понять причины... Где я дорогу перешел? Чем помешал?
- Давить мы тоже умеем, товарищ генерал...
- Это не ваше дело! - оборвал его "брандмайор", заметно нервничая - Вы многого не знаете, что происходит там, наверху.
- Не знаем, но догадываемся!
- Слушайте, полковник, - неожиданно едко заговорил он. - Не стройте тут из себя всемогущего и всезнающего. Вокруг вас больше тумана, больше флера, чем профессионализма. Да, возможно, он был в КГБ в мирное время. Почему до сих пор не нашли вакуумные заряды? Где они? Почему исчезли с фабрики?.. Что? Нет ответа?!
- Разрешите идти, товарищ генерал? - Сыч пристукнул каблуками.
Дело было ясное: на "брандмайора" наехали из-за этих бомб, а ему нечем было крыть, нечем оправдаться. И надавили, должно быть, круто, если у него возникла мысль об отставке. Тут еще собственная оплошность - допустил утечку информации об операции с Карханом...
- Идите! - бросил он, распуская галстук, хотя, кажется, не ожидал такого резкого оборота.
Сыч открыл первую дверь, хотел уже толкнуть вторую и в тот момент услышал язвительный голос "брандмайора":
- Надеюсь, этот вопрос был не риторический? Ему было опасно открывать тайну, где в самом деле находятся вакуумные заряды, но в последний миг Сыч подумал, что сегодня, пожалуй, тот самый решающий день, когда директора ФСК можно перетащить с теннисного корта и кремлевских ковров к непопулярным идеям. Конечно, уйти от него "обиженным", сыграть "оскорбленного" профессионала было бы сейчас полезно: пусть посидит в одиночестве, подумает, придет к мысли, что его положение могут спасти только старые специалисты, знающие службу. Пусть бы почувствовал давление не только сверху, но и снизу, от своих сотрудников, которые всегда были опорой. Между молотом и наковальней долго не высидишь...
Полковник обернулся в дверях и уловил в фигуре "брандмайора" злую беспомощность. В таком состоянии и вправду может подать в отставку...
- Вопрос был хороший. И ответ есть, - сказал от порога Сыч. - Только отвечать боюсь, товарищ генерал.
- Странно, кого же вы боитесь?
- Вас.
- Ну да, - мгновение подумав, согласился он. - Я ведь уже провалил Кархана...
- Вакуумные заряды исчезли с фабрики потому, что я этого захотел, отчеканил Сыч. - Захотел и убрал.
"Брандмайор" привстал, стиснул зубы. Он был растерян и взбешен одновременно.
- Они находятся... у тебя?
- Да, и лежат в надежном месте.
Директор так же медленно сел, поиграл проводом телефона, собираясь с мыслями. Выматерился грубо, как мужик, хватанувший себе молотком по пальцу.
- Зачем ты это сделал? Ты представляешь, что там творится?..
- Потому и сделал, что представляю, - спокойно проговорил Сыч. - Старые истины, товарищ генерал: пока гром не грянет - мужик не перекрестится.
- Страшный ты человек, Николай Христофорович, - задумчиво вымолвил "брандмайор". - Не дай Бог оказаться твоим врагом...
- Не дай Бог.
- Вакуумные заряды придется... "найти"! - неожиданно заявил директор. - Ты меня понимаешь?
- Понимаю, да еще рано, - воспротивился Сыч. - Разумнее пока обождать. Пусть "опричники" пошевелятся, чтоб служба медом не казалась.
- У них основной аргумент - бездеятельность ФСК! В связи с зарядами.
- У кого - у них? "Брандмайор" поморщился:
- У Мерседеса и Участкового... Я правильно их назвал?
Прозвище "Мерседес" носил министр обороны - за его особое пристрастие к дорогим автомобилям этой марки и соответствующий характер: если он появлялся на дороге - все шарахались в стороны, прижимались к обочинам, опасаясь попасть под тяжелые колеса либо страшась случайно зацепить и оцарапать черный лакированный бок. "Участковым" звали Министра внутренних дел, поскольку он и в самом деле много лет работал участковым инспектором, хотя все время мечтал заняться оперативной деятельностью. В его личном деле было около десятка рапортов с просьбой перевести в уголовный розыск, однако ни один не был удовлетворен из-за отсутствия способностей и специального образования.
Мерседес не любил Участкового, считал его непрофессионалом, а оба вместе они терпеть не могли "брандмайора", что и сближало их в общей борьбе. Расстрел парламента в девяносто третьем позволил вырваться Участковому вперед, и теперь этот рыцарь без страха и упрека стремился подмять под себя нерешительную, а в некотором смысле и предательскую службу контрразведки. Стравливая их, Мерседес всегда оставался неуязвимым, поскольку жил старой, доставшейся по наследству славой доблестной армии-победительницы и не был запачкан ни ГУЛАГом, как МВД, ни тотальной слежкой за гражданами, как КГБ. Кроме того, он был самым приближенным к "генсеку", ибо последний считался главнокомандующим Вооруженными силами, тем самым оберегая Мерседеса, как ангел-хранитель.
- Участковый возмущен тем, что "Молнию" возродили под эгидой ФСК, продолжал "брандмайор". - Опасается негласного террора и даже государственного переворота. Дескать, с какой целью контрразведка наращивает мышцы?
