– А где руки можно помыть? – невпопад спросил Сергей Львович.
– Вы, наверное, голодные? – встрепенулась Агатка. – Сейчас что-нибудь соберу.
Берсеньев отправился в ванную, Агатка готовила завтрак. Меня никто не трогал, чему я от души порадовалась. Савицкий косвенно подтвердил слова Елены: Денис узнал в проповеднике человека, которого видел в общине одиннадцать лет назад. Это младший из братьев Станкевич. Банду Лазаря разгромили в июле. Денис гостил у родителей в августе. Каким образом там оказался Станкевич? И почему они его приняли? Получается, он жил у них три месяца. Они не догадывались о его прошлом или искренне верили, что раскаявшийся грешник угоден господу не меньше, чем праведник? А он отплатил им тем, что убил всех. А потом создал свою банду… Просто набивать карманы, используя людские пороки, ему было мало, хотелось поклонения…
Берсеньев не возвращался слишком долго, и Агатка пошла взглянуть, куда он подевался. И тоже исчезла. Слегка заинтригованная этим обстоятельством, я заглянула в гостиную. Сергей Львович устроился на диване и сладко спал, сложив руки на груди, очки лежали на подлокотнике. Агатка стояла в трех шагах от него, держа в руках плед, лицом напоминая мадонну: безграничная любовь и смирение.
– Утомился трудами праведными, – сказал я, внеся в происходящее некий диссонанс. Агатка шикнула и аккуратно прикрыла его пледом.
Я тоже отправилась спать, а когда проснулась, выяснилось, что в квартире я одна. Сестрица отправилась на работу, и Сергей Львович, надо полагать, тоже. Если меня не разбудили, значит, торопиться в контору не следует. Я выпила кофе, послонялась немного по гостиной, и тут позвонил Стас. Сердце замерло в сладкой истоме, но ровно на полминуты.
– Мне нужен номер мобильного твоего Берсеньева, – сказал Стас, не поздоровавшись.
– Зачем? – не очень уверенно спросила я.
– Номер продиктуй, – повторил он. Я, конечно, продиктовала, а потом немного послушала короткие гудки.
Я его люблю, и он… не стал бы Стас рисковать, решив все, что было между нами, оставить в прошлом. «Не обольщайся, – с печалью подумала я. – Он просто вернул тебе долг. Но даже если… ты же знаешь, у вас ничего не получится. Ты не сможешь забыть, и он тоже… Вот так оно все в жизни… в романах герои уже давно бы сливались в объятиях…» Вскоре стало ясно: в пустой квартире я долго не протяну, начну на стенки бросаться. И я отправилась на работу, но предварительно изрядно потрясла гардероб сестрицы. Явись я в своем костюме для ночных прогулок, наши девчонки решат, что дурная компания толкнула меня на путь криминала, и в свободное от адвокатской деятельности время я лазаю в форточки.
Увидев меня на рабочем месте, Агатка нахмурилась и сказала:
– Костюм новый. И сапоги тоже. Сломаешь каблук – стоимость сапог вычту из зарплаты.
– Вычти сразу и за костюм, пойдем обедать, я непременно пятно поставлю.
– А ты сегодня без обеда трудишься, – осчастливила сестрица.
В тот день с работы она ушла рано, а я задержалась. Выходя из офиса, увидела Сергея Львовича, он не спеша прогуливался до угла здания и обратно.
– Куда сегодня двинем? – вздохнув, спросила я.
– Ты – к родителям. Стас звонил. Сказал, на пару дней ему необходимо отлучиться. Я обещал лично сопроводить тебя в отчий дом. Скажешься больной и просидишь безвылазно хотя бы недельку. А я займусь своими делами, твои мне уже надоели.
Я пыталась возразить, но не преуспела и вскоре уже была в квартире родителей. Осчастливить мамулю тем, что заселяюсь на неделю, не спешила, решив для начала разведать обстановку. Обстановка оказалась накаленной. Одна из маминых подруг стала бабушкой, мама только что вернулась с торжеств по этому поводу. Большая радость за подругу отзывалась гневным возмущением на собственные чада, которые далеки от идеи материнства. Тут и я, очень кстати, под руку подвернулась. Мне припомнили все: четыре идиотских брака, вечные мамины нервы и даже коммуналку, в которой люди в здравом уме добровольно не живут. Папа был в Москве, и остановить поток маминого красноречия никто не пытался, папа и Агатка ввиду отсутствия, а я – точно зная, что будет только хуже. Когда мама, утомившись, стала меня кормить, я готова была согласиться, что семья – это страшное бремя, и все больше радовалась, что не обзавелась ею вновь. А главное, никакие силы небесные не заставят меня находиться в отчем доме целую неделю.
В общем, поблагодарив за ужин, я тихо смылась и направилась к троллейбусной остановке, не желая тратиться на такси: буржуазные замашки скромной девушке не к лицу. Но в скромности судьбой мне было отказано. Я услышала автомобильный сигнал, машинально оглянулась и увидела Димку, точнее, его машину. Он открыл окно и помахал рукой, предлагая к нему присоединиться. Без особой охоты я перешла дорогу и устроилась на сиденье рядом с ним.
– Какая ты сегодня красивая, – сказал он.
– Почему сегодня, а не всегда?
– Ну… всегда тоже. Но сегодня в особенности. И пальтишко класс…
– Агаткино.
– За что такая щедрость?
– За непосильный труд. Отвези меня домой, – попросила я.
– Может, кофейку, пивка или водочки?
– Обойдусь. Отвезешь?
– Куда мне деваться, – вздохнул Димка.
– Как там папаша Тимохи? – спросила я, когда мы не спеша ехали по проспекту.
– Да вроде успокоился.
– Это хорошо.
– Я в отпуск собираюсь, на недельку. Махнем вместе?
– Не до отпуска мне…
– Ты все со своим бомжем носишься?
– Все надо доводить до конца, – наставительно изрекла я, и он замолчал.
Только когда въехали во двор моего дома, спросил ворчливо:
– Чаем напоишь?
– Перебьешься, – ответила я и торопливо простилась.
В подъезде свет не горел, вещь неслыханная для образцового дома. Я сделала шаг в кромешной тьме, посылая мысленный привет соседке тете Маше, и тут же замерла. Все-таки это очень странно. Разумеется, лампочка могла перегореть только что, и соседка этого попросту не успела заметить. Я задрала голову. Весь подъезд тонул во мраке. Какова вероятность, что лампочки на всех этажах перегорели одновременно? Я подумала о пустой квартире и ключе, который оставляла под ковриком возле двери. Привычка, от которой избавляться совсем не хотелось. Но в настоящий момент это показалось откровенной глупостью.
Добраться до ближайшей квартиры, позвонить и узнать, что за новшества у нас в подъезде? Вместо этого я поспешно выпорхнула на улицу. Димка только-только успел тронуться, я отчаянно замахала руками, и он затормозил. Выбрался из машины и пошел мне навстречу. А я машинально отметила: лампочка под козырьком тоже не горит.
– Совесть мучает? – весело спросил Ломакин.
– С совестью порядок. Света в подъезде нет.
– Да? – Он вроде не усмотрел в этом ничего особенного. Как ему растолковать в двух словах, что в доме образцового санитарного состояния такое попросту невозможно. – Темноты боишься?
– Сегодня да, – ответила я.
– Давай провожу, – сказал Димка. – С тебя чай и два поцелуя.
«Может, лучше к Агатке?» – подумала я.
И тут за Димкиной спиной возникли двое. Крепкие парни без намека на улыбки на лицах. Дверь подъезда открылась, и я ощутила чье-то присутствие совсем рядом. Димка нахмурился.
– Садись в свою тачку и вали отсюда, – сказал один из мужчин и слегка его подтолкнул, как выяснилось позже, отнюдь не рукой.
– Ты на кого прешь, урод? – грозно осведомился Ломакин. – Да я вас…
– Дима, не надо, – начала я, но опоздала, впрочем, вмешайся я раньше, вряд ли он стал бы вести себя по-другому. Второй тип ударил его рукояткой пистолета куда-то возле уха, я закричала, а Димка рухнул на землю. Цепкие пальцы ухватили меня за шею, и тот, кто маячил за моей спиной, обрел голос:
– Давай без глупостей.
Я, однако, попыталась вырваться, что, как ни странно, удалось. Бросилась к Димке и заорала погромче.
– Не дергайся, – сказал один из троицы. – Жив твой дружок. Полежит чуток и очухается.
Не очень-то я им поверила, но возразить не могла. Здоровенной ладонью мне стиснули рот, другой рукой крепко держа за шею, и быстро поволокли в глубь двора. Я увидела минивэн, в котором через мгновение и оказалась. Меня весьма невежливо швырнули на пол, для верности один из типов придавил меня ногой, голову я чуть-чуть повернула, но, кроме мужского ботинка, ничего не разглядела. Мысли в голове теснились безрадостные. Неизвестно, что там с Димкой… Может, повезет, кто-то из соседей появится во дворе, вызовет «Скорую»… А может, крик услышали или кто-то видел все происходящее в окно и уже позвонил в полицию? Где ж мои бдительные старушки? Я, бывало, нервничала по поводу их настойчивого интереса к моей личной жизни, но теперь подумала: если удастся выкрутиться, буду каждую неделю бабкам конфеты покупать, чтоб двор своим вниманием не оставляли.
Шансы, что бабки насладятся конфетами, казались невелики. Я была уверена: по мою душу явились из «Братства». Станкевич обещал меня убить и решил с этим не тянуть. Я подумала об Агатке. Только бы сестрица в руки к ним не попала! Попыталась вспомнить, куда Агатка собиралась отправиться после встречи с клиентом… «Пусть она мне позвонит, насторожится и… Димка, если Димка очнется, он предупредит сестру…» О своем ближайшем будущем думать в принципе не хотелось, и я сосредоточилась на Агатке. Изобрела массу способов ее счастливого спасения… Это помогало не падать духом. Если меня не убили прямо возле подъезда, значит, скорее всего, повезут на бывшую турбазу. Дорога не близкая, авось за это время что-нибудь случится.
