Катерина, заметив ее подмигивание, тут же перевела взгляд на Валеру, а тот, в свою очередь, смущенно кашлянул в кулак и улыбнулся.
— Ладно, мать, иди — ка стол обнови. — Обратился к супруге Андрей Михайлович. — А я пока новую бутылку наливочки откупорю. А вы, гости дорогие, мойте руки, да проходите к столу. С внуками нашими познакомьтесь.
Пропустив по первой за знакомство, хозяева принялись расспрашивать гостей о житье — бытье. Катерина, улучшив минуту, принялась осторожно выведывать у Ларисы Петровны информацию о бриллианте.
— Камень — то? — вздохнула хозяйка, поняв, о каком именно камне идет речь. — Украли у нас его, Катюша. Причем совсем недавно. Месяца два назад.
Катерина с Валерой переглянулись.
— Как это случилось? — спросила Катерина.
— Очень просто. Мой дед на рыбалку отправился с утра, а я в город решила прокатиться. Приспичило мне кухоньку приглядеть в мебельном. Мы с дедом как раз к тому времени деньжат подкопили, да дети мне к дню рождения немного добавили. Вот и уехала я на автобусе. А кто-то, видать в этот день подкараулил, что хозяев дома нет, да и влез к нам в окно. Господи, и чего воровать — то задумали у двух старых пенсионеров! Руки бы у таких поотсыхали! Хорошо, что я еще все деньги с собой увезла!
Украли — то правда, почитай, один этот камень. Он у меня в коробочке лежал вместе с обручальными кольцами, цепочкой и другими побрякушками. Ты погляди ведь какие твари, к серебру даже не прикоснулись. Камень этот взяли, да золотишко мое немудреное. И то, золотишко — то я потом нашла. Только по утру, правда. На дорожке оно валялось, врассыпную, аккурат возле самой калитки. Выронили, видать впопыхах.
— Да, — подтвердил Андрей Михайлович. Детвора у нас балует такими делами. Подростки. Подворовывают себе на пиво да сигареты, поганцы. Даже пенсионерами не гнушаются. Они ведь как рассуждают! Я, было, соседу начал жаловаться, на кражу — то, да угораздило меня завести этот разговор при его внуке, Максиме. Сколько ему сейчас, Лара? — попутно спросил он у супруги.
— Тринадцать. — Ответила та.
— Во! — многозначительно подняв палец, сказал Андрей Михайлович. — Так он знаете, что мне выдал, так сказать в утешение? — А зачем, говорит, тебе, дед то золото сдалось? Чего ты так из-за него переживаешь? Лежало, — говорит, — оно у тебя в загашнике сто лет, и что от этого толку?
Я на такое его заявление, аж глаза выпучил! — Я, говорю, Максимка, не из-за золота переживаю, тем более, что и переживать из-за него нечего, раз оно потом нашлось. Мне за себя обидно. За ветерана. За то, что я ради таких вот в семнадцать лет добровольцем на войну ушел. И за то, что теперь, когда мне уже за восемьдесят, вместо почитания и уважения, эти малолетние подонки залезают в мой дом и без зазрения совести шкодничают!
— Ладно, дед, не кипятись, — заметила супруга Андрею Михайловичу. — Нечего нервы себе поднимать. А не то, расходятся они сейчас у тебя, как на дрожжах, и будешь потом всю ночь глаза в потолок таращить.
Андрей Михайлович досадливо поморщился и махнул рукой.
— А, и правда, давайте — ка лучше выпьем бабкиной наливочки! — и он плеснул Катерине, сидящей рядом с ним, полную рюмку.
— Ой! — воскликнула она. — Мне хватит! От вашей наливочки меня уже не только голова, но и ноги слушаться перестали. Она ведь у Вас, Андрей Михайлович, на спирту, и называется, скорее, настоечка, а не наливочка!
— Не на спирту, а на собственной самогоночке! А это, деточка, великая разница! Пей!
— Катерина засмеялась и, подняв рюмку, отпила глоток.
— Нет уж, так не пойдет! — разошелся Андрей Михайлович. Выпей-ка до конца, нечего зло оставлять.
— Хорошо, — согласилась Катерина. — Только пусть эта будет последней!
После застолья Лариса Петровна полезла на чердак, чтобы еще раз убедиться, что там все в порядке, а внучке Марине поручила проводить гостей в летний душ.
— Вода, правда, уже остыла к этому времени, — сказала Марина, и, поднявшись на приступок, стоящий возле металлической емкости с водой, заглянула внутрь.
— Ой, да тут ее совсем мало! Вот незадача-то! Дед с Володькой всю выплескали! Вам на двоих, пожалуй, не хватит.
— А если добавить? — спросил Валера, поглядывая на кран, ведущий из дома к душевой емкости.
— Холодной? Да Вы что? Она ж ледяная идет из-под крана.
Придется ее подогреть на газу, а потом в чан вылить.
Жаль, что поздно уже, а то можно было и на пруд сходить. Водичка там очень чистая и теплая.
А далеко пруд-то? — поинтересовалась Катерина.
Да нет, от нашего дома минут десять, двенадцать ходу.
Вот мы туда и сходим, а Валер? Не зря же я купальник с собой везла!
Конечно сходим! — согласился Валера, — с удовольствием!
Марина проводила их до конца улицы, и объяснила, как спуститься к пруду.
— Идите, по этой тропинке. Она, правда, ответвляется дальше вправо, но вы не сворачивайте, а продолжайте идти прямо. Там будет спуск хороший и песочек привозной на берегу.
— Спасибо, Мариночка, возвращайтесь. — Поблагодарил молодую женщину Валера. — Теперь — то уж мы не заблудимся.
— Да, я пойду. Сейчас Митька проснется. Есть запросит. Я ведь до сих пор его грудью подкармливаю. Отучить никак не получается. А вы, как вернетесь, сразу на чердак полезайте. Там лестница будет стоять, увидите. С внутренней стороны дверцы крючок найдете. Так вы обязательно закройтесь, а то комары спать не дадут.
— Хорошо, Марина, спасибо за беспокойство, — сказала ей Катерина. — Спокойной ночи!
Они спускались вниз по узкой тропинке.
— Хм! Ну и наливочка, которая самогоночка! — засмеялась Катерина. — Вот старый, напоил все же! Меня штормит и в голове все плывет, того и гляди, нырну, не дойдя до пруда.
Валера подхватил ее под руку.
— Не волнуйся, Катюш, нос разбить я тебе не позволю.
— Ой, да ты, похоже, и сам качаешься! — засмеялась Катерина, почувствовав, что Валера тоже нетвердо стоит на ногах.
— Конечно, мне ведь подливали с другой стороны.
— Семен Михайлович?
— Он самый!
— Вот старики! Ты посмотри, пили наравне с нами, а у них ни в одном глазу!
— Да я тоже ничего, бодренький. — Валера принялся выводить ровные шаги. — Видишь?
— Вижу, вижу! — засмеялась Катерина.
— Так что, можешь положиться на мое твердое плечо и железную руку.
— С удовольствием! — Катерина закинула руку Валере на плечо и прижалась к нему покрепче. А он обхватил ее за талию,
и в этот момент выронил мыльницу.
— Ну вот, мыло потеряли!
— Потеряли? Это что ж, и ко мне относится?
— Косвенно!
— Это как?
— Я тебя обнял, а ее потерял!
— Ты, значит, бодренький, но удержать меня вместе с мыльницей не получилось!
— Каюсь, Катюш! Не получилось. — И они, наклонившись, принялись шарить руками по траве в поисках мыльницы.
Валера первым нашел мыльницу, а потом наткнулся на ее руку, и, взяв в свою, стремительно поднес к губам. Катерина чуть не отдернула ее, ощутив на ладони его горячий поцелуй.
— Как это понимать?
— Как хочешь! — шепотом ответил Валера.
— Но, я…..
Он, не дав ей договорить, прикоснулся губами к запястью.
Катерину охватила дрожь.
— Валер, что ты делаешь?
— Наслаждаюсь тобой!
— Но….
— Ты против? — Валера заглянул ей в глаза, и, улыбнувшись, сам ответил на свой вопрос.
— Ты не против!
Он решительно обхватил ее голову, и через мгновение Катерина ощутила его губы на своих губах. Но, увы! Горячего поцелуя у них не получилось. Катерина, не удержав равновесия на корточках, "клюнула носом", угодив в придорожную лужицу, и залилась смехом.
— Ой! я, кажется, в грязь угодила! — и показала ему грязные ладошки. — Бежим скорей купаться!
Она вскочила на ноги.
— Не выйдет! — Валера обнял ее. — Сначала доведем начатое до конца.
— Но….я даже обнять тебя не смогу такими руками!
— Сможешь! А мыло на что?…..
Они спустились к воде, и Катерина на ходу, сбросив босоножки, ступила на песок.
— Ну, надо же! Он еще теплый! Скорей разувайся.
Катерина сняла с себя сарафан и нагая подбежала к воде.
— А я и правда напрасно везла с собой купальник! — озорно взглянув на Валеру, — воскликнула она, и, нагнувшись, подхватила мыльницу.
— Догоняй! — не то я утону без твоего крепкого плеча и железных объятий!
Они занимались любовью в воде, а потом на песке. Досталось в эту ночь и чердаку с его старыми скрипучими кроватями, и полу, на который они потом перебрались, чтобы не перебудить весь дом.
Телефонный звонок застал Катерину в тот момент, когда она находилась в парикмахерской.
— Алла, извини! — сказала она мастеру, и, высвободив руку из под накидки, достала из сумочки мобильник.
