— Ну, посидит лакей еще часок в кладовке. Делов-то.
— Выполнять! — заорал он и поднял пистолет.
— Еще один псих, — пожал плечами Сивко. — Дмитрий, отдай ключ.
Воронов молча полез в карман, достал ключ и кинул ему.
— Вот так-то лучше, — он сунул ключ в тот же карман, где лежали патроны. — А теперь — все вниз!
— Да с какой стати ты тут распоряжаешься! — возмутился Сивко.
— Потому что оружие у меня!
— Не будешь же ты в меня стрелять?
— А ты попробуй! Единственный способ узнать — заставить меня нажать на курок. Так, что ли? — он посмотрел на Воронова.
— Ты подслушивал, — догадался Сивко.
— Давай, двигай к лестнице. — Он взмахнул пистолетом. — Воронов — следом.
— Взрослеет молодежь, — криво усмехнулся Сивко, направляясь к лестнице. — Глянь, как щенок обращается с уважаемыми людьми, которые намного его старше!
— Ты еще мораль мне прочитай. Пока спускаешься. О том, что в общественном транспорте надо место уступать людям пожилого возраста, инвалидам и женщинам с детьми. Может, я и проникнусь. Ах да! Ты же не знаешь, что такое общественный транспорт! Как я мог забыть!
— Миша, хватит, — поморщился Воронов. — Я понимаю, что ты собой доволен. Только оружием не надо размахивать. Не в кино.
— К лестнице! — велел он. — Сивко первый, вы — следом.
Он подождал, пока Воронов начнет спускаться, и только тогда шагнул на лестницу сам. Надо быть осторожнее. Двое сильнее одного. Сивко в драке на смотровой площадке был за него, и они победили. Но Федор Иванович вполне может переменить решение и переметнуться на сторону противника. От них, буржуев, всего можно ожидать. Это же не предательство. Ничего личного, только бизнес.
Он спустился с башни последним, Сивко и Воронов стояпи на площадке перед лестницей и ждали его. Бежать никто не собирался.
— И что дальше? — спросил Воронов.
— Идите вниз. На первый этаж.
Они цепочкой потянулись по коридору, Воронов и Сивко впереди, он сзади, на безопасном расстоянии. Спустились вниз, в холл первого этажа
— И что дальше? — повторил Воронов.
Он задумался. И в самом деле: а дальше что? Держать их под прицелом, пока милиция не приедет? А когда она приедет? А в это время на подступах к замку происходит черт знает что. С одной стороны идут деревенские. С другой — люди Сивко. Где-то на подходе и милиция. А за толстыми стенами замка наизготовку сидят люди, у которых приказ стрелять. И ни у кого из них нет ясного представления о том, что происходит, ни у нападающих, ни у тех, кто держит оборону. Кто есть кто? Не будут же они друг другу представляться перед тем, как сойтись в рукопашной? «Вы кто?» «А вы кто?» Им всем надо объяснить. Сивко должен отдать приказ своим людям, Воронов своим, он — договориться с милицией. А кто успокоит деревенских? У них-то начальника нет! Разве к знахарке обратиться…
— Что замер? — недобро посмотрел на него Сивко.
— Я думаю. Ты вот что… — Он левой рукой достал из кармана джинсов ключ и кинул его Сивко. Тот поймал. — Иди на кухню и отопри Зигмунда. Будь с женщинами. Если начнется пальба… У тебя есть связь с твоими людьми?
— Была, — зло сказал Сивко. — Пока я был на башне. Кто заставил, меня оттуда уйти? Умник!
— Не подумал. Ну, выйди из замка.
— Я пока не сошел с ума. Пусть сначала он уберет собак и охрану, — Федор Иванович кивнул на Воронова.
Тот покачал головой:
— Нет.
— Ладно. Федор Иванович, иди на кухню. Действуй по обстоятельствам. А мы сами разберемся. Идите по коридору, к погребу, — велел он хозяину замка.
— Куда? — удивился Воронов.
— В винный погреб! Где я еще могу вас запереть? Надежнее винного погреба ничего нет. Да и вам там будет приятно.
— У тебя ключа нет, — напомнил Воронов.
— Федор Иванович, пришли в погреб Нику с ключами! — крикнул он в спину Сивко.
— Чего-чего? — обернулся тот.
— У Зигмунда есть ключи от винного погреба. Когда ты его выпустишь, пусть он отдаст их Нике, а та принесет мне. Надо запереть Воронова до приезда милиции. И не допустить его контакта с теми, кто охраняет замок. А то будет бойня.
Сивко ничего не ответил, ушел молча. Они же с Вороновым ступили на знакомый маршрут: в галерею с потолком, который постепенно опускался.
— Сивко доверился? Зря! — не оборачиваясь, сказал Дмитрий Александрович.
— Шагайте, шагайте!
— Думаешь, он сделает так, как ты попросил?
— Я не попросил, я приказал.
— Тем более! Надо знать Федора.
— Вас надо было развести. Вместе вы опасны.
— А со мной справишься легко? — Воронов остановился. Он тоже.
— Дмитрий Александрович, я буду стрелять. Вы же знаете.
— Да. Я помню. Не понимаю только: зачем тебе это надо?
— Идите!
Воронов помедлил пару секунд, но все-таки пошел дальше.
— А кто взывал к правосудию? — сказал он вороновской спине. — Говорил, что все куплено? Все продажные? Менты, следователи, судьи? Справедливости хотите? Вот вам справедливость! Шагайте!
Они остановились у железной двери. Он на расстоянии трех шагов, чтобы предупредить бросок Воронова. По глазам видно: тот хочет отнять пистолет. Не получится.
— Ну и что делать будешь? — усмехнулся Дмитрий Александрович. — Ключа у меня нет. Здесь будем стоять? И ты все время будешь держать меня под прицелом?
— А ну, толкните-ка ее! Дверь!
— Зачем?
— Толкните! Сильнее! А ну!
Воронов нехотя нажал плечом на дверь, и та приоткрылась.
— Вот видите! Я как чувствовал, что дверь не заперта! Вы так торопились, что забыли ее закрыть. Когда брали отсюда бутылку вина. Сотерн.
— Какой сотерн? — Воронов вздрогнул.
— Тот, который оставили в комнате Елизавет Петровны. На туалетном столике. Кстати, зря вы это сделали. Я бы ни за что не догадался, кто убийца. Заходите.
— Послушай, Миша…
— Заходите!
— Позволь мне хотя бы объяснить…
— У меня времени нет.
— Пять минут.
— Я туда не пойду, — он с опаской посмотрел на дверной проем, из которого повеяло известковой сыростью.
— Боишься?
— Мне в отличие от вас далеко не все равно, жить или умереть. Я еще молодой. И холостой. Мне пожить охота, жену, детишек…
— Федор прав: ты подслушивал!
— Конечно! Сначала я не понял, кто из вас убийца. На Сивко грешил. Мотив-то у него есть! Мне надо было убедиться. Вы сами себя выдали, Дмитрий Александрович, когда забрали пистолет из спальни Елизавет Петровны. Сивко-то вы зачем хотели застрелить? За компанию, что ли?
— Там больше нет оружия, — кивнул Воронов на узкую крутую лестницу. — В погребе. Только вино. Слово даю.
— Знаю я цену вашему слову! — разозлился он. — Вы меня дважды купили!
— А что мне оставалось? Ты мне мешал.
— Идите вниз! Ну? Шагайте!
— Пойдем со мной. Я же сказал: пять минут. Я тебя дольше не задержу.
Он замялся. Потом вздохнул:
— Ну, хорошо. Не знаю почему, но я вас уважаю. Даже несмотря на то, что вы сделали. В конце концов, вы ее любили.
— Я рад, что ты это понял, — тихо сказал Дмитрий Александрович.
— Так и быть: я вас выслушаю. Но… Вы спуститесь вниз, а я сяду на ступеньку и подожду Нику с ключами. Думаю, она придет минут через пять. И мы пойдем улаживать конфликт с местным населением. Я пойду, — уточнил он.
— Боюсь, что тебя не поймут. — Голос Воронова был глухим, потому что тот начал спускаться вниз по лестнице.
Он помедлил, но потом пошел-таки следом. Банальное любопытство. Уж очень интересно узнать подробности. А верна ли его догадка? В этом ли вине истина?
— Идите прямо, — велел он хозяину замка с верхней ступеньки лестницы. — Сядьте за стол. Э, нет! Подальше от бочки!
— Я же тебе сказал: здесь нет оружия.
— Вы много чего говорили. А я, дурак, верил.
— Ты просто не знаешь всей правды.
Воронов послушно сел на край скамьи, подальше от бочки. Он помедлил и спустился вниз еще на пару ступенек. Предупредил:
— Дмитрий Александрович, вы меня знаете. Одно движение в мою сторону — и я буду стрелять. По конечностям. А стреляю я хорошо.
— Это вас так в милиции учили?
— И этому тоже. Убивать вас я не хочу.
— Хочешь посадить?
— Вы сами так решили. — Он присел на ступеньки.
— А что мне оставалось? — усмехнулся Воронов. — Что мне оставалось, когда я понял, что справедливости не добьюсь? Разве у меня был выбор?
— Я уже понял, что на закрытом аукционе, где вы за миллион евро купили бутылку вина с аппликацией Матисса, вас было пятеро. Вы, Елизавет Петровна, Таранов, Сивко и Лев Абрамович, который в прошлом году скончался. Кто-то из них позавидовал вам смертельно. Так позавидовал, что…
— Откуда ты это знаешь? — подозрительно спросил Дмитрий Александрович.
— Та бутылка вина, что стоит у вас в спальне… Уж извините, я туда заглянул. Это фальшивка. На этикетке нет года урожая. А ведь это марочное вино!
