– У тебя лицо в соусе, – из последних сил сдерживаясь, сказала Юля. – Я тебе для того и дала платок. Вытрись.
– Так зачем же добро переводить! – удивленно отозвался Вова и облизался.
Юля почувствовала, что ее уже тошнит от вида ее кавалера. Она отошла в сторонку и позвонила Марише.
– Я больше не могу его видеть! – простонала она. – По сравнению с Димой это не человек, а просто какое-то невоспитанное животное. Честно говоря, я отлично понимаю его жену и ее стремление от него избавиться. Проживи я с ним один месяц, я бы его своими руками придушила.
– Это ты к чему? – спросила явно чем-то другим озабоченная Мариша.
– К тому, чтобы ты приехала и сменила меня, – ответила Юля.
– Я не могу, – отрезала Мариша. – Шурик пропал.
– Куда?
– Не знаю, но в госпитале его нет, – ответила Мариша. – И мало того, что он исчез. Это еще как-то можно объяснить. Но пропала и его бабка.
– Да? – удивилась Юля. – Она вроде бы парализованная?
– Вот именно!
– Так как же она могла сбежать из госпиталя?
– Она и не сбегала! – в отчаянии прокричала Мариша. – Она даже не поступала в госпиталь. И знаешь, что самое непонятное?
– Что? – спросила Юля.
– Кареты «Скорой помощи», которая увезла Шурика и его бабушку, в автопарке госпиталя нет!
– Может быть, ты ошибаешься?
– Я проверила два раза! И точно запомнила номер машины. Я его даже записала на стене дома. А ты же знаешь, какая у меня зрительная память! Стоит мне что-то один раз записать, я запомню это на всю жизнь. Даже если захочу забыть, то не смогу.
– Да, – вынуждена была признать Юля, которая хорошо знала эту особенность Маришиной памяти.
В то время как краткие указания, воспринятые ею на слух, вроде: «Сходи в магазин, лук кончился» или «Оплати счета, а то телефон отключат» совершенно не отпечатывались у нее в мозгу. Что называется, в одно ухо влетали, в другое вылетали.
– Но в любом случае ни одна из машин, которые принадлежат военному госпиталю, не привозила сегодня Шурика и его бабку, – заключила Мариша.
– Может быть, в городе есть еще другой госпиталь? – спросила Юля. – Да что я говорю! Конечно, есть. И не один!
– В городе я насчитала одиннадцать госпиталей, – перебила ее Мариша. – Три находятся в Ломоносове, Кронштадте и Петродворце. Остальные восемь где-то в городе.
– А ты в каком сейчас?
– На Суворовском проспекте.
– А почему именно там?
– Шофер машины, которая увезла Шурика и его бабку, называл соседям этот адрес. Я, когда с ними разговаривала, специально подробно расспросила. Да, говорят, госпиталь на Суворовском.
– Суворовский проспект, он большой, – с сомнением протянула Юля.
– Ты занимайся своими делами! – закричала в полном расстройстве Мариша. – А на Суворовском, чтобы ты знала, госпиталь только один. Тот, где я сейчас торчу! И если честно, мне это нравится все меньше и меньше!
– Какое совпадение! – фыркнула Юля.
В это время к ней подошел Вовка, ухитрившийся умыться, и теперь он выглядел посвежевшим и довольным. Правда, он тут же полез к девушке с изъявлениями нежности. Юля позволила себя поцеловать, вздохнула и подумала, что в конце концов можно и потерпеть, ведь Вовку готовятся убить не сегодня, так завтра. А может быть, и в ближайшие минуты. Как ни странно, это соображение немного ее утешило. И она даже нашла в себе силы улыбнуться. Как-никак, может быть, мужик последние минуты доживает.
Инна увидела указатель у дороги и поняла, что наконец она добралась до Боровичей, где жили родители Нинель. Нужную улицу она нашла довольно быстро, расспросив местного мальчишку. Но дома оказалась только мать Нинель. Услышав, что гостья прибыла из Питера, женщина расплылась в радушной улыбке.
– А у меня дочь там живет, – сказала она и с деревенской простотой спросила: – Не встречали? Нина Гаврилова ее зовут.
Инна кивнула.
– Она меня к вам и послала, – сказала она.
– А что случилось? – встревожилась женщина. – Да вы проходите в дом. Я только что обед приготовила. Пробу снимете.
Инна охотно согласилась. Затекшее от дальней дороги тело просто взывало хотя бы о небольшом отдыхе. Инна прошла в чистенькую горницу с белыми вышитыми занавесками на окнах. Туда же гостеприимная мать Нинель принесла обед. Постные щи, жареных окуней и хрустящие соленые пахнущие летом и укропом огурчики к ним. Щи Инна не любила, костлявую речную рыбу тоже. Поэтому предпочтение она отдала соленым огурцам и свежему черному хлебу.
– Что-то вы плохо едите, – заботливо поинтересовалась хозяйка. – Аль постное не по вкусу? Так ведь мясо нельзя. Пост сейчас.
– Да, да! – спохватилась Инна.
– В городе-то небось и забыли про пост, – неодобрительно покачала головой хозяйка.
– Нет, что вы, есть люди, которые постятся, – сказала Инна.
Хозяйка молча собрала посуду, заварила свежий чай и подала мед в сотах.
– А что за дело, по которому вас ко мне дочка прислала? – спросила она наконец у Инны.
– Дело не в ней, а в вашей сестре, – сказала Инна.
– В Вере? – быстро спросила женщина и пояснила: – Одна она у меня из сестер осталась. Все остальные померли. А Вера и в самом деле в Питере жила. Только я с ней почти не общалась. Она с детства странная была. Никогда к себе не звала. Словно боялась чего.
И мать Нинель снова покачала головой.
– А ваша дочь сказала, что нашла свою родственницу, – заметила Инна, желая посмотреть на ее реакцию.
– Не может быть! – не поверила та. – И что же она мне не написала об этом?
– Не знаю, – пожала плечами Инна.
– И что ей Вера сказала? Небось и не поверила, что Нинка ее племянница?
– Вообще-то ваша сестра умерла уже несколько месяцев назад, – ответила Инна. – И оставила после себя большое наследство.
– Квартиру, – кивнула мать Нинель. – Квартира у нее хорошая была. Я знаю.
– Вы там бывали? – спросила Инна.
– А как же, – подтвердила та. – Бывала. И с соседями общалась. Они за Верой присматривали, чтобы дом не сожгла. Или не затопила. Вера к старости совсем чудной стала. Своих не признавала, в дом боялась пустить.
– Ясно, – пробормотала Инна, теряя интерес к беседе.
Про странности Веры Платовой она уже была наслышана. Все, ради чего Инна завернула в Боровичи, она уже узнала. Мать Нинель бывала в доме у Веры. Стало быть, могла рассказать обо всем, что там происходило, своей дочери. А заодно, пожалуй, и научить, как избавиться от родственника-соперника, чтобы самим заполучить все богатство тетки Веры. Выходило, что многочисленные любовницы Вовика тут были совершенно и ни при чем. Все коварство шло от его родни. Попрощавшись с матерью Нинель, Инна торопливо повернула обратно в Питер.
Тем временем Мариша после телефонного разговора с Юлей металась по всему городу, пытаясь узнать, куда же могли отправить бабку Шурика. В результате она выяснила, что бабку могли отвезти в один из госпиталей города или ближайшего пригорода только в том случае, если она была в прошлом военнослужащей, сотрудницей МВД или других силовых структур.
– Иначе вашему знакомому пришлось бы заплатить за ее лечение очень крупную сумму, – разъяснил Марише заведующий отделением на втором этаже, куда ей удалось прорваться. – Коммерческие больные у нас есть. Но так как уровень лечения у нас гораздо выше, чем в обычных бюджетных больницах, то и стоимость пребывания платных больных значительно дороже.
– Но ваши санитары сказали, что старуху отвезли именно к вам, – твердила Мариша. – И что бабка стояла на очереди довольно долго, и только вчера очередь подошла.
– Ваша знакомая бабушка в прошлом военнослужащая? – повторил свой вопрос врач с некоторым раздражением. – Если нет, то никто ее на очередь на бесплатную госпитализацию не поставил. Только платные больные…
– Но ее внук – он инвалид, – возразила Мариша.
– Ну и что? – не поддался на жалость врач.
– Он сапер, – даже не поведя ухом, продолжала Мариша. – В свое время он подорвался на мине, оглох и получил инвалидность. И поэтому он сумел устроить свою бабушку в госпиталь.
– Вы хоть понимаете, что говорите? – довольно вежливо, но уже с явственно заметной досадой спросил врач. – Если внук вашей знакомой военнослужащий, то как это может повлиять на то, чтобы устроить к нам его бабушку? То есть я лично не возражаю. Но правила есть правила. У нас лечатся лишь военнослужащие и члены их семей.
– Но бабушка и есть его семья, – возмутилась Мариша. – Жены у моего знакомого нет, детей тоже. Мать умерла, отца он никогда не знал. Осталась одна старенькая парализованная бабушка. И она…
– Понятно, – перебил Маришу врач, который, похоже, действительно был сильно занят, потому что упорно не поддавался на чары Мариши и всем своим видом показывал, что ему не терпится с ней распрощаться. – Как фамилия пациента?
– Кого?
– Как фамилия вашей бабушки?
