Дело было после одиннадцати, но Стас все равно полетел на завод, взяв с собой Инну как дополнительную свидетельницу.
Заезжал он на территорию через двор, где и оставил машину, причем не у входа в цех, а за углом, чтобы даже если кто-то из людей Афганца и пошел бы этим путем, то не заметил бы, что генеральный директор находится на территории. Джип Алексея Петровича стоял перед главной проходной.
Тарасов с Инной украдкой проскользнули внутрь и стали прислушиваться, откуда доносятся звуки. Команда Афганца и не думала говорить шепотом, бурно выражая эмоции на русском народном. Правда, из их слов и выражений нельзя было понять, что именно вызвало такой всплеск, и даже всплеск чего – радости или возмущения: словарный запас у парнишек был весьма ограниченным.
Стараясь ступать неслышно, Тарасов с Инной тронулись в сторону самого большого цеха, где стояло оборудование для производства гвоздей и на деревянных паллетах были составлены коробки, готовые к отправке покупателям. Как решил Тарасов, звуки шли именно оттуда.
Стас хорошо знал свой завод и гораздо лучше Афганца представлял, где там можно укрыться. Более того, генеральный директор был в курсе, где какие проходы открыты, и мог уйти от погони – если таковая началась бы. Но сообщение Алексею Петровичу о своем появлении на заводе в планы Тарасова не входило.
Они с Инной проскользнули в один коридор, потом в другой, постоянно прислушиваясь к бурному выражению эмоций молодцами Афганца. Правда, всех слов они пока разобрать не могли. Вскоре, проникнув через какую-то дверь в углу цеха, перед которой стояли высокие ряды коробок, оставляя лишь узкий проход, Тарасов со спутницей оказались в нужном им помещении. Для начала они бочком стали продвигаться вперед за рядом коробок, только слегка пригибая головы. Отсюда они уже слышали каждое слово, но не видели происходящего. Между собой Стас с Инной обменивались лишь взглядами (в цеху было включено тусклое освещение, поэтому рассмотреть лица друг друга было возможно) и то и дело пожимали друг другу ладони, держась за руки.
Когда высокий ряд коробок закончился, Тарасов заметил, что дальше горой свалена катанка в бухтах, за которыми тоже можно укрыться, присев на корточки. Оттуда они смогут наблюдать за ребятами Лешки. Так они с Инной и поступили.
Генеральный директор следил за тем, что делалось на его собственном заводе в ночное время, про себя понося последними словами Афганца и ему подобных.
Группа молодцев под руководством Алексея Петровича вскрывала коробки, готовые к отправке в Голландию, вынимала оттуда гвозди, снимала с них шляпки (что Тарасова страшно удивило, так как скручивающихся шляпок на их заводе не делали), снова надевала шляпки и укладывала гвозди обратно в коробки. Что происходило во время короткого промежутка между снятием шляпки и надеванием ее обратно, Стас из своего укрытия разглядеть не смог. Правда, компания под предводительством Афганца уже заканчивала процедуру, как понял Тарасов из их комментариев. Он решил подождать, пока они не покинут завод, чтобы тоже заняться увлекательным делом вскрытия гвоздей.
Перед уходом молодцы навели порядок, Афганец лично осмотрел ровные ряды коробок, готовых к отправке, после чего вся компания удалилась. Подождав минут десять, Тарасов оставил Инну в цеху, сам сбегал на вахту к верному дедку, удостоверился, что молодцы уехали в полном составе, не оставив никого из дозорных (орлы из службы безопасности, возглавляемой Серегой Стандецким, обычно сидели безвылазно в комнате охраны недалеко от входа и не имели привычки шастать по цехам среди ночи). Стас вернулся в цех к Инне, и они принялись за осмотр коробок, которые люди Афганца только что составили ровными рядами – как они и стояли после окончания рабочего дня.
Так Станислав Леонидович Тарасов обнаружил героин.
Я поинтересовалась – что же затем предпринял Стас? Лев Иванович сообщил, что Тарасов ссы́пал все содержимое гвоздей в две пустые коробки и вывез их с завода.
– Где оно сейчас? – спросила Верка.
– У меня, – ответил Лев Иванович. – Кроме небольшого количества, отправленного Стасом на анализ. Он же не мог определить, что это героин, только по внешнему виду.
Тарасов, конечно, предполагал, что после того, как он изъял ценный товар и тот не дошел до покупателя, начнется какая-то заваруха. Он ждал расследования (естественно, не правоохранительными органами – он ведь и извлек-то наркотик в первую очередь потому, чтобы не стать козлом отпущения: завод-то его, как и основной товар), но Тарасова никто не трогал, даже не задавал ему никаких странных вопросов. По всей вероятности, Афганец и компания даже не предполагали, что именно Станислав Леонидович забрал героин себе. Ни в каких буйствах Афганец замечен не был. Завод не крушил, людей не бил.
Тарасов специально проверил следующую партию гвоздей большого диаметра, идущих в Голландию, и выяснил, что зелья в них нет: верный дедок опять сообщил о ночном приезде молодцев Афганца, на этот раз – без руководителя. Стас появился на заводе вслед за ними и исследовал вторую партию. Ничего не обнаружив, Тарасов искренне удивился.
Поставки временно прекратились – Стас проверял каждую партию гвоздей большого диаметра. Молодцы тоже приезжали на завод в ночное время, но гвозди оставались пустыми. Или они нашли новый способ отправки своего товара? Стас не мог догадаться, куда его прячут теперь. Лев Иванович по просьбе друга тоже один раз приезжал на завод – и тоже не догадался. Незадолго до смерти Тарасова поставки героина в гвоздях возобновились: груз должен был уйти в Голландию в пятницу, двенадцатого марта.
– Тарасов опять все ссыпал? – уточнила я.
Лев Иванович кивнул и сообщил, что уже после первой обнаруженной им партии Стас решил осмотреть оборудование, установленное на заводе. Тарасов вполне допускал, что это не отдельная машина (скорее всего, не отдельная), а какая-то приставка к стоявшим в цеху. Ведь в деле явно участвовал кто-то из заводских. Стас считал, что они вручную засыпали героин в специально сделанные полости. Но закупленное самим Тарасовым оборудование эти полости не делало. То есть кто-то станок усовершенствовал и по особому заказу производил полые гвозди. Сам Тарасов неплохо разбирался в машинах и думал, что в состоянии найти устройство, делающее полости в гвозде. Если бы он сам его проектировал, то добавил бы еще и узел, засыпающий товар внутрь. Но в данном случае заказчики, скорее всего, не хотели, чтобы изобретатель знал, для какого товара эти полости проделываются. О голландцах Стас не думал вообще, хотя, конечно, понимал, что заказ на гвозди большого диаметра поступил неспроста, и у торговцев героином в Стране тюльпанов имеется надежный партнер, которому и предназначается товар.
Свои исследования Тарасов проводил в ночное время при содействии верного дедка (и в его смену) и Инны, использовавшей любую возможность, чтобы побыть вместе с любимым.
Когда Лев Иванович сказал об этом, меня, естественно, заинтересовало, как к ночным отлучкам Тарасова относилась Алла Сергеевна? Немного зная ее, я предполагала бурную реакцию.
Реакция была бурной лишь в первый раз – когда Стас вернулся под утро, ей предварительно не позвонив. Сотовый во время хождения по заводу у него был отключен (чтобы не услышали молодцы), а потом он просто забыл его включить. Тарасов объяснил Алле Сергеевне суть дела, не скрывая ничего, кроме появления на заводе Инны, и супруга даже вызвалась помочь – и осуществляла эту помощь в дневное время, регулярно появляясь на производстве и суя свой нос, куда не просили. Тарасов считал, что появление Аллы Сергеевны и ее интерес к машинам не спугнет мастеров, в то время как его собственный – вполне может. Алле Сергеевне было дано задание: найти машину, делающую полости в гвоздях.
– А она хоть понимала, что надо искать? – спросила я. – Она разве тоже в машинах что-то смыслит?
Выяснилось, что Алла Сергеевна по специальности – инженер, более того, Стас изобразил на бумаге, что примерно следует искать – как он сам это представлял.
Ни Алла Сергеевна, ни Стас ничего не обнаружили.
Тарасов пришел к выводу, что использовалось какое-то съемное оборудование, возможно даже разбирающееся на мелкие составляющие, и найти его будет чрезвычайно сложно.
Но, таким образом, сузился круг подозреваемых. Лишь немногие из сотрудников «Невы-металл» могли бы его разработать.
– Главный инженер? – подал голос наш водитель, познакомившийся с сотрудниками предприятия.
Лев Иванович кивнул, но добавил: не пойман – не вор. Тарасов очень внимательно следил за главным инженером и за всеми машинами, к которым тот подходил, но так ничего и не выяснил. Вроде бы в течение дня делались нормальные гвозди, Стас специально брал их в руки после выхода из недр станка и перед упаковкой. Никакие шляпки не скручивались, полостей не наблюдалось, Стас взвешивал их в руке – и они оказывались тяжелее тех, что он держал в руках ночью, когда обнаружил зелье.
