В ту ночь, лежа в постели в скромных апартаментах в бывшей полицейской академии, он никак не мог заснуть. Этот приезд был никаким по сравнению с предыдущим — ни тебе голов, ни средств массовой информации, ни гостиницы «Люцерна», ни чека с оплатой.
Вероятно, он поступил неумно, открыв Эспарсе свои подозрения относительно его коллег. Сейчас Фрэнк находился в нескольких милях от города, совершенно один, без Ресслера и какой-либо связи с правительством Чиуауа, внутри полицейского учреждения, использующегося как тюрьма, где, как говорят, пытают людей.
Выбранное для приезда время не могло быть хуже.
Еще до того как Эспарса на следующее утро отменил их совместный завтрак — генеральный прокурор снова вызвал его в Чиуауа, — Фрэнк понял: надо как можно скорее покинуть Мексику. Гектор подвез его к ларьку, где продавались тако, чтобы он чего-нибудь поел.
— Я здесь просто мешаюсь у вас под ногами, — сказал Фрэнк. Он старался выглядеть бодрым. — Видно, что Мануэль стремится продолжить расследование. Мне же следует ехать домой.
Гектор согласился, что сейчас не лучшее время для пребывания в Хуаресе.
Вернувшись в бывшую полицейскую академию, Фрэнк позвонил Эспарсе и сказал, что собирается домой. Он солгал, объявив, что уже поменял билет на более ранний рейс, хотя все рейсы на уик-энд Дня благодарения были заполнены. Но ему хотелось выбраться из страны.
Гектор отвез его через границу в аэропорт Эль-Пасо. Помахав на прощание рукой, Фрэнк подождал несколько минут, а затем взял такси до железнодорожного вокзала и купил билет до Амтрэка.
Всю дорогу до Филадельфии он чувствовал облегчение от того, что находится за пределами Мексики. Но он не мог не думать о том, что осталось позади: преступление не раскрыто, этому мешают люди, политика, наркотики, правительство, полиция. И все же… У него и раньше случались неудачи, по количеству их было больше, чем он удосужился запомнить, но он никогда не позволял им вставать у себя на пути. Почему с Мексикой должно быть иначе? К тому времени как спустя два дня его поезд прибыл на станцию «Тридцатая улица», Фрэнк уже обдумывал варианты возвращения в Хуарес.
У Фрэнка возникла идея.
Если Эспарсе не удается сдвинуть с места расследование в Мексике, возможно, Фрэнк сможет сделать это в Соединенных Штатах. Он принялся названивать всем, кого знал в прессе и в правоохранительных органах. Кого-то да заинтересуют убийства в Мексике, в этом он был абсолютно уверен.
Его не остановило ни то, что в прошлый раз, когда он звонил в редакции из Хуареса, то получил полный отказ, ни печальный опыт Эдда Барнса (подготовленный Барнсом короткий сюжет из двух частей по feminicidios был показан по каналу «Фокс» в конце 2003 года).
Однако интереса не проявил никто. Все программы отвечали так же, как и прежде. «60 минут» хотела сделать передачу о Фрэнке, но не о Хуаресе. Знакомый в ФБР сказал, что они не могут помочь, так как Мексика находится вне юрисдикции Бюро.
Тогда Фрэнк вспомнил о «Видок». Мексиканские убийства были именно тем видом преступлений, ради которого общество и создавалось: совершены несколько лет назад, не раскрыты и, похоже, не будут раскрыты, а также заволокичены и замотаны правоохранительными органами. Стараниями «Видок» преступление гарантированно получит огласку за пределами Мексики, что, как считал Фрэнк, очень важно.
Общество к тому времени приобрело довольно широкую известность. Дэнни де Вито пытался сделать о нем фильм, а «Харперс» недавно опубликовал большую статью «Глядя на детективов: счет раскрытий общества „Видок“». В агентство входили не только сотрудники правоохранительных органов (специалисты по детекторам лжи, районные прокуроры, агенты ФБР, Информационной службы и Агентства по контролю за наркотиками), но и судебные гипнотизеры, эксперты по ритуальным убийствам, почерковеды и аналитики пятен крови. Имелся даже профессор английского языка.
Однако «Видок» вместе с тем стал более институализированным, в нем появился сотрудник по связям с прессой и строгая выборная система. Из сотен выдвинутых для рассмотрения запросов лишь несколько принимались к рассмотрению. Дела должны были касаться убийств, иметь историю по крайней мере в два года и быть представленными сотрудником правоохранительных органов или следователем «с репутацией».
Самой большой проблемой для feminicidios было то, что убийства происходили в Мексике. Когда в самой Америке столько нераскрытых убийств, чего ради искать где-то на стороне?
Фрэнк обратился со своей идеей к Флейшеру и Уолтеру. Восемьдесят специалистов в области криминалистики и следственного процесса, без всякого сомнения, способны пролить новый свет на эти убийства. Пять голов Фрэнка также будут продемонстрированы в Америке, давая миллионам мексиканцев по всей стране шанс увидеть их и, возможно, опознать. Оба коллеги Фрэнка считали, что его предложение не пройдет через процедуру отбора в обществе, и официальный запрос так и не стали делать.
Между тем у Уолтера были свои мысли насчет убийств. Могли они быть преступлениями ради развлечения? В случаях более традиционных убийств, побудительным мотивом которых часто являются страсть или алчность, обычно прослеживается связь между убийцей и жертвой. Но все больше современных убийц убивают людей — любых — просто потому, что могут это сделать. И если им это один раз сходит с рук, они делают это снова. При отсутствии связи между двумя людьми, что вполне возможно в случае Хуареса, раскрыть преступление сложно, если не сказать невозможно.
— Вы ставите свою жизнь под угрозу, — заявил Боб Ресслер, узнав, что Фрэнк хочет вернуться в Мексику. — Вы сглупили, разоткровенничавшись с Эспарсой. Теперь вам туда нельзя. Сейчас там ничего хорошего ждать не приходится, — добавил он.
И он был прав.
Отпущенный Эспарсе срок — до февраля 2004 года — истек. В марте полураздетый труп неизвестной женщины был найден у дороги в Анапре, а через месяц в районе Хуареса были обнаружены еще три трупа. Генеральный прокурор, который нанимал Фрэнка и Ресслера для работы в Мексике, Хесус Хосе Солис Сильва, ушел в отставку в связи с обвинениями в «крышевании» наркокартеля в Хуаресе. Семнадцать полицейских чинов штата оказались замешаны в связанных с наркотиками убийствах десятка человек, которых нашли в городе зарытыми возле одного из домов. В скором времени восемьдесят один человек из числа лиц, официально занимавшихся расследованием feminicidios — или практически половина состава, — сами оказались под следствием.
— Я слышал, одним из них может быть Эспарса, — сказал Ресслер. — Похоже, за дело взялись федералы. Вряд ли нас двоих когда-нибудь попросят снова приехать.
Апрель 2004 года
Когда ранним субботним утром зазвонил телефон, Фрэнк решил, что это Джонатан Элиас, египтолог, который был занят в проекте с пирамидами Акхмима — города, расположенного в нескольких сотнях километров к югу от Каира, некогда известного торгового и религиозного центра.
В 1884 году правительство Египта настолько нуждалось в деньгах, что продало много акхмимских мумий музеям из разных стран. Задача Элиаса заключалась в том, чтобы собрать их вместе и восстановить облик общества времен Птолемеев.
Реконструкция мумий делалась и прежде, но не систематизированно, и это не касалось жителей одной местности. В начале 1970-х годов Ричард Нив, медицинский художник из Манчестерского университета, реконструировал лица двух братьев, найденных в скальных гробницах Рифеха, находка датировалась 1900 годом до Рождества Христова (акхмимские мумии — примерно 300 годом до Рождества Христова).
Нив, как и другие художники, работавшие в области судебной медицины, придерживался Европейской (или Русской) школы. Они использовали технику, разработанную Герасимовым, в соответствии с которой сначала из глины создавались мышцы и железы лица, а затем их покрывали тонкой пленкой, которая играла роль кожи. Американская школа больше внимания уделяла таблицам тканей и окончательному виду лица.
Работа Фрэнка, американская по технике (специалисты говорили о противостоянии антропометрической и анатомической школ), напоминала Элиасу герасимовский стиль. Фрэнк придавал каждому лицу характер, что было одной из причин, почему Элиасу пришла мысль привлечь его к проекту в Акхмиме.
Что касается Фрэнка, то для египетского проекта лучшего времени придумать было нельзя. Возвращение в Мексику изо дня в день становилось все менее вероятным. Между тем мумии могли означать начало длительного сотрудничества и обещать большое количество голов — целый населенный пункт, как ни крути. Впервые за свою карьеру скульптора Фрэнк мог получать от работы с черепами более или менее регулярный доход.
