– Точно они. Эти самые. – Уверенно сообщил «китаец». Шлюх попросили выйти, они упирались, их выталкивали, они визжали, наконец, акция произошла, и красавицы покатили в другую сторону.
– Куды вы нас заховали? Мы ничего такого не робили. – Причитали хохлушки, пока Волков не попросил их выйти.
– Приехали. – Рявкнул Тимофей и распахнул дверцы.
– Надо тикать, Гала. – Шепотом предложила брюнетка.
– Я вам потикаю. Попытаетесь бежать, прямо на улицы сниму трусы и отдеру ремнем. – Пригрозил майор молодым дамам.
Блондинка испуганно огляделась и, узнав вывеску ресторана, ткнула брюнетку пальцем в бок – Ой, Иринка, дывись, мисто знакомо.
– Бачу, на дни страшний нас сюды заховал. – Согласилась Иринка.
– Прекрасно, дамы. Место вам знакомо, сейчас мы усядемся за тот же столик, и вы все мне расскажите. – Тимофей взял девок под руки и поволок в ресторан. Василий уже стоял возле столика у окна и с любопытством ожидал спектакля. Посетителей до конца следственных действий в зал не пускали. Владелец ресторана любезно терпел убыток, в надежде на хорошее отношение милиции. Но девушки говорить не желали. Они затравленно оглядывались вокруг и сидели, плотно сжав накрашенные губки. Больше всего их пугал маленький черный диктофон.
– Не молчите. Рассказывайте. – Торопил Тимофей.
– Чего гутарить?
– Кто вас сюда привез, где подцепили клиента. Или вам, вместо диктофона розы поставить? Без роз трудно?
Но девушки продолжали жаться и молчать. Помог Василий:
– Вы с ним попроще. Они юмора не понимают.
Волков грозно взглянул на притихших девиц: – У вас регистрации, конечно, нет. Будете молчать, отвезу в камеру и сдам миграционной службе.
Угроза подействовала, и девицы понемногу разговорились. Они выложили Волкову, как познакомились с Беньковским, как он их сюда привез и посадил за накрытый стол.
– Потом сбисилси. Ногами затопал, гаркнул, як у менэ коленки затряслись, а Иришка стул обронила. – Старательно вспоминала Гала.
– Вася, они все рассказали? – Во время допроса Ерожин все время поглядывал на Василия, тот молча кивал, в знак того, что девки не врут.
«Китаец» задумался:
– Не все они рассказали. Клиент звонил по телефону и дал вот этой свой телефон в руки… – Василий указал на Галу: – Трубку он ей дал и просил с кем-то говорить.
– Як совсим из головы вылетело. Дывлюсь, мне трубку тяне. – Тут же вспомнила Гала.
– Когда он номер на мобильном набирал, кто рядом сидел? – Прервал Тимофей.
– Як вошли, я возле него притулилася, и когда звонил. Як крест: – И Гала быстро перекрестилась.
– Ты еще и в Бога веришь? – Удивился Волков.
– Верую. – Без тени смущения подтвердила шлюха.
– Когда он звонил, цифры не запомнила.
– Не бачила.
– А что говорить просил?
– Ой, головка кругом. Чего-то гутарил.
– Гутарил, жинка подойдэ, сам возьме. Чиловик пододэ, Надю кликнуть. – Выпалила Иринка.
Тимофей понял, кому звонил Беньковский, но вида не подал:
– Ваш клиент после этого звонка ногами затопал?
Иринка осмелела и хихикнула:
– Не, это Гала всех пужнула. Ей в окне померищилось.
– И ничего не померещилось. Я в окно дывлюсь, там две рожи – человик и жинка. Жинка страшний, зелки горят, шкира билый як покойница.
– Мужик тоже страшный? – Волков не видел ничего смешного в наблюдении Галы и строго посмотрел на Васю. Тот корчил рожи и хихикал, но под взглядом майора затих.
– Человик ни страшний. Вин пригожий, а жинка жуть. – Настаивала Гала. Она морщила лоб и округляла глаза. Тимофей понял, что от одного воспоминания ей не по себе.
– И долго эти две рожи в окне торчали?
– Пока не дывилась, мож и торчали, а подивилась, враз сгинули.
Волков понимал, что подробного портрета приведений не добьется, но на всякий случай рискнул.
– Вот ты говоришь, мужик пригожий, а чем он тебе приглянулся?
– Як чим? Светлый, лицом гарний. Яж больше на жинку дывилась.
– И что они делали в окне?
– Жинка зелками прямо на нашего чиловика впялилась. Ой, не хочу вспоминать. Мурашки по шкире бегут.
– Ладно, красавицы, сейчас поедим к нам в управление, все это запишете и свободны. Не забудь адресок оставить. – Волков поднялся, поблагодарил Васю и кивнул шлюхам на дверь: – Пошли.
– А можно мы дома напишем? – Попросила Гала.
– Ищи вас потом. Ни адреса не телефона. Небось, снимаете комнату у какой-нибудь старухи?
– У дида. – Поправила Иринка: – А мобильники у нас завсегда з собой. Можем номера списать.
– Профессионалки. – Усмехнулся Тимофей. Девушки полезли в сумки и продемонстрировали свои телефоны. Волков записал номера. Проверил оба звонком и девок отпустил.
– Куда едем, товарищ майор? Время начало одиннадцатого. – Осторожно напомнил водитель.
– Отвези меня домой и свободен. – Тимофей уселся на сидение и задумался. По всему выходило, что букеты роз и весь антураж предназначался для Нади. Супруга Ерожина не пришла, и влюбленный шантажист с тоски привел в кабак шлюх. Все складывается так, что без встречи с Надеждой Ивановной следствие начинало буксовать. Тимофей приехал домой и позвонил в Самару.
* * *
– Глеб, ты почему в бюро до поздней ночи? Ты жить туда переехал? – Голос Любы звучал обиженно. И раньше случалось, что муж работал допоздна. Иногда она его и сутками не видела. Но раньше он всегда предупреждал, а сегодня ушел с утра – и ни звука.
– Любочка, мы тут с Иваном Григорьевичем засиделись. Прости, я выпил, за руль не сяду, а метро закрылось.
– А что случилось? У генерала день рождения…
– Нет, Любашь, у нас проблемы. По телефону не хочу.
– Ладно, пьянствуй. Хорошо, что жив-здоров. А то я уж волноваться стала. Ты меня хоть еще любишь?
– Дурочка, я только тебя и люблю… Ну, еще родителей. Но мама с папой не в счет… – Глеб положил трубку и виновато посмотрел на генерала: – Любаша беспокоится.
– Нечего смущаться. Я тебя за личную жизнь уважаю. Полюбил женщину и живешь с ней по совести. Не то что некоторые… А не предупредил зря. – Пожурил Грыжин.
Глеб подвинул пустой лафитник к середине стола:
– Да, бегал я в свое время за Кадковым, а всей предыстории не знал. Налейте еще стаканчик. Теперь можно.
– Можно, а нет. Все выжрали. Хватит. Покаялись, поплакали. Теперь надо думать, как Петра выручать. Вляпался он в говно по самую шею. И все я виноват. Не уйди я тогда в магазин, Беньковский хвоста бы не распустил. А как не пойти. Надя меня в магазин и отправила. Видно, судьба нам камни собирать. Давай еще Петру звонить. С тобой говорить не хотел, со мной отказаться не посмеет. Я генерал, а он вшивый подполковник.
– Иван Григорьевич, второй час ночи! Неудобно.
– Неудобно ссать против ветра. Ты думаешь, он спит? Он мается. Я же не знал, что Надька сбежала. Каково ему теперь? Чистая она. Первый раз с мужицкой грязью познакомилась. Но если по-настоящему любит, простит. Это я тебе, как генерал Грыжин, говорю. Давай сюда телефон.
Глеб нехотя снял трубку и передал Грыжину. Тот повертел ее в руках и неожиданно шмякнул на место:
– Собирайся, моряк. По телефону всего не скажешь.
Глеб послушно поднялся, но за генералом не пошел: – Петр Григорьевич не знает, что я в курсе. Боюсь, ему при мне еще хуже будет.
– Если уж наши былые подвигу наружу вышли, ты нам не чужой. Петру ты родня, а мне почти за сына. Хватит секретов хоть между близкими людьми. Иначе запутаемся.
Перед тем как сесть в такси, Иван Григорьевич заглянул в ночной магазинчик на Мясницкой, набрал выпивки с закуской и только после этого поднял руку.
– Садитесь вперед, Иван Григорьевич. – Предложил Глеб.
– Насиделся я впереди за свою жизнь. От «Москвичика» до «Ауди». Давай рядом устроимся. Места хватит.
Они залезли на задний диван, Грыжин назвал адрес и засопел.
– Вы уснули, Иван Григорьевич? – Тихо спросил Глеб.
– Уснешь с вами. Я вот все о Петре думаю. Надька от него сбежала, вроде не хорош. А ты вспомни, он же тебе квартиру свою бесплатно почти отдал. Деньги, что ты заплатил, это чтобы твою гордость не ущемить. Разве за них теперь в Москве жилье купишь?
– Я понимаю, Иван Григорьевич. Подполковник к деньгам совсем не жаден.
– Это раз. Со мной, когда Соньку Кадков застрелил, как с малым дитем. Это два. Под пули лез. За чужими спинами никогда не прятался – три. А бизнес его в фонде Кроткина? Нос зажал, а работал. Он же этот бизнес на дух не переваривает. Начнешь перечислять, пальцев не хватит. Настоящий мужик Петро. А вот с юбками были проблемы. Но как Надька родила, остепенился. Знаешь, я его однажды ремнем выпорол?
– Как ремнем? В детстве? – Изумился Михеев.
– Да нет, он уже в подполковниках ходил, на Надьке женился.
– Взрослого – ремнем? И он дался?
– А куда он денется. Я генерал. Приказал, снимай портки, и выпорол. – Грыжин повествовал о Петре с отцовской интонацией. Глеб вспомнил своего отца лесника. Вспомнил вологодскую деревеньку и вздохнул. Иногда тоска по родителям, по их одинокому быту, сжимала сердце молодого москвича.
