– А у вас есть жена, Тимофей? Вы всегда у нас бывали один.
– Я был женат. Мы развелись. Виноват я сам. – Сухо признался Волков: – Далеко не всякая женщина выдержит такого мужа. Кстати, мы приехали.
Надя взглянула в окно и увидела свой подъезд:
– Спасибо, Тимофей. Вы очень хороший человек.
– Насчет человека не знаю, а вот милиционер неплохой, может, когда и хорошим стану.
– Обязательно станете.
– Спасибо. Все вам доброго, я помчался искать очередную красотку Беньковского.
– Почему красотку?
– Потому что шантажиста застрелил муж очередной дамы сердца вашего поклонника. Скорее всего, она призналась супругу во всех грехах, и тот поступил радикально. Все, Наденька. Мне надо спешить.
Волков сразу приказал включить сирену и спецсигнал. Надя проводила взглядом мигающую и орущую машину, подошла к дверям, поставила сумку на ступеньку и набрала свой код. Электронная система выдала скучные долгие перезвоны. Надя подождала немного, порылась в сумке, извлекла ключи и вошла в дом. Поднимаясь на лифте, она ощутила необычайное волнение. А если Петр сделает тоже самое, что и Хромов? Ведь случается такое в жизни. Почему он не открывает?! Надя поняла, что самоубийство мужа не переживет. Она дрожащими руками отомкнула замок и вступила в квартиру. Первое что она услышала, был душераздирающий храп. «Мертвые так не храпят» – догадалась Надя. От сердца отлегло, и она двинулась в гостиную. На полу валялись пустые бутылки и грязная посуда. Как она могла оказаться на полу, хозяйка сообразить не успела. Она даже не успела об этом подумать. На кожаном диване, повернув покрасневшее лицо в сторону дверей, храпел генерал Грыжин. Надя зашла в детскую и обнаружила на двухъярусной кроватке скрюченного в три погибели Михеева. А среди игрушек батарею пустых пивных бутылок. «Хорошенький детский сад», – заключила Надя и, не останавливаясь, пробежала в спальню. Ерожин дрых в халате. Покрывало снять не удосужился, а одну подушку скинуть на пол умудрился. Надя остановилась и долго смотрела на мужа. На щеках Петра проступила короткая седеющая щетина, и он походил на старика. Таким Надя своего суженного уже однажды видела. После своего первого побега под Самару, она вернулась в его чертановскую квартиру, в которой теперь жили Михеевы, и застала худого обросшего щетиной Ерожина.
Наглядевшись на своего ненаглядного, тяжело вздохнула, вышла, повесила в прихожей пальто, закатала юбку и направилась в ванную за ведром. Мужчины не шелохнулись. Протирая мокрой тряпкой паркет, наткнулась на злополучный конверт. Он лежал на полу за креслом, как старая газета, или кусок грязной бумаги. Надя подняла его, прошла на кухню, зажгла газ, и от пламени конфорки запалила испачканный кровью шантажиста пасквиль.
Вместо эпилога«Китаец» из ресторана «Золотой дракон» помог Тимофею Волкову еще раз. Он помнил красивую блондинку, с которой Беньковский здесь однажды обедал. Запомнил он и спортивную машину красавицы. На кухню подвезли продукты и, чтобы освободить люк, молодому официанту пришлось автомобиль перегнать. Номер и марку машины он не забыл. Дело оставалось за малым, найти красотку и ее мужа. Тимофей выяснил место работы своего тезки и поехал на фирму.
– Загорский больше здесь не бывает. – Ответил розовощекий охранник: – И, вообще, тут новый хозяин.
Майор вынул удостоверение, и его провели в кабинет директора.
– Я два дня назад купил это дело и о судьбе бывшего владельца без понятия. У меня своих проблем выше крыши. Кажется, он просил перевести все капиталы в швейцарский банк. Но об этом больше знает мой адвокат.
К концу дня Тимофей владел всей информацией, что могли выдать соседи и бывшие сослуживцы Темы. Супруги продали все, вплоть до квартиры, и улетели в Европу. Волков позвонил пограничникам в международные аэропорты. Под фамилией Загорский страну никто не покидал. Уже вечером он навестил единственную родственницу беглеца. На стене висела фотография пожилой женщины и ее двоюродного племянника. На красивом лице блондина возле правой щеки хорошо просматривалось маленькое родимое пятно.
– Вы можете мне отдать эту фотографию? – Попросил Тимофей пожилую женщину. – Возьмите. Но Тему вам не найти. Он не глупый парень и зря подставляться не будет. Я сама просила, чтобы он мне не открывал места своего приземления.
– Он улетел самолетом?
– Нет, он нанял конный экипаж, – съязвила бабулька.
– Ваш племянник боялся милиции? – Пропустив мимо ушей шутку пожилой дамы, продолжал допрос Волков.
– Нет, он боялся за свои деньги и за свою жизнь. Теперь он в свободной стране, где аферистов и громил нет.
– Вы так думаете, мадам? – Не без сарказма переспросил Волков. В последние годы на Петровку приходили сводки Интерпола, и майор имел возможность с ними знакомиться.
– Я в этом уверена.
Волков попрощался и унес фотографию. Михеев за эту картинку мог стребовать с Туганова десять тысяч долларов. Ерожин возвращался в частное сыскное бюро, и деньги осиротевшего уголовника ложились в масть. Но сперва портрету предстояло по электронной почте отправиться в польский город Гданьск, где жила наблюдательная жена моряка Барбара Маевска.
Кохила2004 год
