но Северский довольно жестко попросил оставаться за его пределами.
Как только следователь отпустил Машу, Аня тут же вцепилась в нее клещом. Девушка выглядела утомленной, но спокойной, как удав.
— Виталий Андреевич сказал, что Артура должны отпустить, — сообщила нам она. — Я хочу его дождаться.
— Нет уж, отправляйтесь домой, — приказал Северский, стоявший в дверях.
Аня тут же схватила сумку, но следователь остановил ее.
— Женя, вы же сможете доставить Машу домой? — спросил он у меня.
— Разумеется, — тут же ответила я.
Аня непонимающе уставилась на Северского.
— Прошу, — отступил он, придерживая дверь. — Не пришлось вызывать вас повесткой. Заходите.
— Иди, Ань, — произнесла Маша. — Иди.
Всю дорогу до дома Маша молчала, а я изо всех сил старалась сдержаться, чтобы не наброситься на нее с вопросами. Мне хотелось услышать абсолютно все. Нет, не так. Мне это было нужно. Но я понимала, что Маша, скорее всего, попросит меня уйти, как только мы доберемся до дома.
Так оно и вышло.
— Спасибо тебе, — устало произнесла она.
— Да за что же?
— За то, что не задаешь вопросов. Для меня это очень важно.
Ее ровный тон настораживал.
— Давай-ка я побуду с тобой, — решила я и отстегнула ремень безопасности.
— Не нужно, — остановила меня Маша. — Я же сказала, что не собираюсь с собой что-то делать.
— Точно? — с надеждой спросила я.
— Абсолютно. За мной присмотрят.
— Кто? — опешила я.
— Они.
Сначала я не поняла, о ком она говорит, но заметила возле подъезда высокую фигуру. Это был молодой человек, бросающий напряженные взгляды в сторону моей машины. Рядом с ним находилась собака породы сенбернар, я не заметила ее сразу, потому что она наполовину скрывалась за ногами хозяина.
— Иди, — облегченно выдохнула я.
Маша вышла из машины и пошла в сторону дома. Я смотрела ей вслед до тех пор, пока она не скрылась в подъезде.
Тетя Мила с готовностью приняла из моих рук куртку.
— Плохо выглядишь, — сказала она. — Сразу пойдешь спать?
На часах не было и шести вечера, а я ощущала себя так, словно пересекла пролив Ла-Манш. В оба конца и без передышки.
Благодаря кофе и обнаруженной в сумке шоколадке вскоре я почувствовала себя значительно лучше. Усталость, конечно, ощущалась, но хотя бы головная боль прошла.
Я очень жалела о том, что Северский не разрешил мне присутствовать на допросе Маши. Кто внесет ясность, кто ответит на мои вопросы? Некоторые из них я бы задала Ане. Но теперь, кажется, мне никто ничего не расскажет. С какой стати?
Но я точно не предполагала, что после случившегося Анна захочет поговорить.
Увидев на экране мобильного ее имя, я помедлила с ответом. Очень не хотелось выслушивать претензии и упреки. Иногда Аня в запале легко переходила с человеческого языка на матерный, и желание общаться пропадало. На вызов я решила не отвечать.
Но подруга так просто не сдавалась. Однажды летом я уехала в командировку и попросила Аню и тетю Милу обменяться номерами телефонов на тот случай, если тетушке понадобится что-то срочное. Работала я тогда далеко и не могла бы оказаться рядом в случае необходимости. Слава богу, тогда с тетей ничего не случилось. Но ее номер телефона Аня все-таки сохранила.
Тетя Мила зашла в мою комнату и с недовольным видом протянула свой телефон.
— Аня, — одними губами произнесла она.
Пришлось чертыхнуться и приложить трубку к уху.
— Прячешься от меня, подруга? — услышала я насмешливый голос, не суливший ничего хорошего. — Убегаешь? Думаешь, не достану?
— Отчего же? — взяв себя в руки, ответила я. — Не бегаю. Напротив, засветилась везде, где только можно.
— Это точно. Спасибо за то, что не утверждаешь обратного с пеной у рта.
— И не собиралась.
— Тогда, может, зайдешь ко мне? Угощу вином. Я сегодня решила крепко выпить.
— Нет, прости, я не хочу пить.
— Жду, — отрезала подруга и повесила трубку.
Тетя Мила во время разговора стояла рядом как вкопанная.
— Почему она позвонила мне, а не тебе? — спросила она.
— Потому что я не ответила на ее звонок. Только ты не начинай, хорошо? — попросила я. — Схожу к ней и все узнаю. Разберемся.
— Какое-то срочное дело?
— Да откуда я знаю, теть Мил? — раздраженно спросила я.
— Иногда чужие разговоры хорошо слышно, — заметила тетя Мила.
— Ах ты Мата Хари моя…
— Иди. Но не забывай, что я пока что еще жива.
Я шагала по лестнице и понимала, что тетя Мила абсолютно права. Я действительно превратилась в того самого члена семьи, которого видят по пять минут в сутки. Он вечно занят, а когда появляется, то его начинают доставать со всех сторон, и он из-за постоянной занятости не знает о том, что творится в его собственном доме. Но несмотря на все безобразие, его все равно любят и ждут.
Меня пока еще любили и ждали.
Аня приказала мне топать в комнату, а сама отправилась за бокалами.
— По глоточку, — попросила она и наполнила наши бокалы до краев.
Мы расположились на диване. На стене напротив мерцал огромный экран телевизора, на котором беззвучно открывал рот импозантный диктор.
— Не могу быть одна, — пожаловалась Аня. — После всего этого, после нескольких суток в Димкином доме. Отвыкла.
— Как он там?
— Артур сказал, что состояние стабилизировалось. На днях переведут из реанимации.
— Он пришел в себя?
— Пришел, но ему тут же ввели снотворное. Завтра они отправятся к нему, их должны пустить.
— Постой, ты сказала, что в больницу звонил Артур?
Аня отпила вино.
— Его отпустили. И он, и Машка дома. Машку отпустили до суда под подписку о невыезде. И ее хмырь с бульдогом приперся.
Значит, отпустили. Неожиданно быстро, на мой взгляд. Возможно, в этом снова была заслуга Северского. Я думала, что это произойдет не раньше, чем утром следующего дня. И Маша до суда тоже будет находиться дома, а ведь могла бы уже сидеть в камере. Снова следователь постарался, выбрав такую мягкую меру пресечения? Наверняка его рук дело. На душе сразу стало легче. Малознакомые люди, которые стремительно ворвались в мою жизнь и так же быстро из нее ушли, уже не казались чужими. Хотелось бы, чтобы Аня рассказала все, что ей известно о Машином признании. Разобраться бы, а потом уже спокойно жить дальше, не болея вопросами без ответов.
— Не мучить тебя? — недовольно спросила подруга.
— Мучить.
— Я тоже так думаю. Хоть и не твое дело.
— А ты пройдись по основам, а остальное я сама додумаю, — предложила я.
— Не слушай меня, — внезапно попросила Аня. — Я очень сильно нервничала все эти дни. На Машке отыгрываться не
