class="p1">Между тем Артур так и не собирался прикасаться к еде. Маша вложила в его руку пластиковую ложку.
— Давай.
Она погладила его по плечу, и этот жест был настолько интимным, что мне снова вспомнились слова Кати Полетовой о том, что дети Замберга, вероятно, гораздо более близки между собой, чем это позволено. Но сейчас я видела другое. Заботу и боль. И бесконечную любовь между ними. Не ту, которая за гранью, а такую, какой она и должна быть между родными братом и сестрой.
Парень помешал ложкой в супе.
— Сама готовила? — спросил он.
— Да. Сегодня утром.
Он поднес ложку к губам. Потом еще раз.
Маша не снимала руку с его плеча.
Мне сделалось неловко, и я стала рассматривать стены, покрытые зеленой краской.
— Ты была в больнице? — спросил сестру Артур.
— Туда не пускают, — ответила Маша. — Аня пыталась попасть к папе, но ей тоже не разрешили.
— Почему?
— Он еще в реанимации. Потом пустят.
Артур продолжил есть.
— Я не смогу устроить ему встречу с отцом, — обратился Северский к девушке. — Ваш брат находится под стражей. Просто напоминаю.
Маша даже не посмотрела на него. Артур отложил ложку.
— Спасибо, больше не лезет, — признался он.
— Хорошо, — легко согласилась Маша и встала.
Северский обошел стол и остановился напротив парня.
— Если хотите пообщаться, то напомню, что у вас две минуты. В моем присутствии.
— Как жаль, — прошелестела Маша.
Ее слова прозвучали совершенно не к месту, но брат сразу же понял сестру. Он резко развернулся и схватил ее за руку, словно пытаясь удержать. Но Маша лишь покачнулась, бросив на него короткий взгляд.
— Не смей, — угрожающе произнес он.
— Уже смогла.
Дальше все случилось очень быстро. Артур еще не сделал ни одного движения, а Северский в мгновение ока оказался рядом с Машей. Он обхватил ее за плечи и сделал попытку отвести в сторону, заслоняя своим телом. Артур вскочил на ноги, стул отлетел в сторону, но наброситься на Северского парень не успел — я его опередила, применив загиб руки за спину. Этот болевой прием не раз спасал жизнь и мне, и тем, кого я охраняла.
Короткая вспышка ярости была пресечена на корню. Вскрикнув от боли, Артур опустился на колени. Северский, закрывая своим телом Машу, оттеснил ее в угол комнаты.
Но девушка не сопротивлялась. Она смотрела на брата, а на ее лице не было никаких эмоций.
— Молчи, дура! — простонал Артур.
Маша спокойно повернулась к следователю.
— Отпустите его, пожалуйста, — безразличным тоном произнесла она. — Он не трогал папу. Это я. Это все… я.
Северский не разрешил зайти в кабинет вместе с Машей, и я осталась ждать в коридоре. Ждала долго, даже не представляя, что теперь будет. Смотрела на дверь, за которой Маша давала чистосердечное признание, а такие дела не быстро делаются.
Возле моих ног стоял пакет с термосом. Сам же термос был пуст. Северский опрокинул его, бросившись на защиту Маши Замберг. Теперь в комнате для допроса наверняка стоял удушливый запах картофельного супа.
Отсидев все части тела, какие только можно было отсидеть, я решила размяться. Меряя шагами коридор, я решила позвонить Ане и рассказать обо всем, что случилось. До этого я не хотела сообщать ей плохие новости, малодушно полагая, что полиция сделает это лучше меня.
На этот раз Аня заговорила со мной другим тоном.
— Слушай, я хоть выспалась, — призналась она.
— Прости, если разбудила.
— Не совсем. Поваляться без сна тоже, знаешь ли, кайфово. Но долго я все равно не могла бы отдыхать. Как вы там?
Как мы тут?.. Мне предстояло описать ей последние события, а я боялась. Маша одним словом повернула ход расследования в другую сторону, и если даже я оказалась к этому не готова, то Аня и подавно.
Я не успела поделиться с Северским одним важным замечанием. Дело было в связке ключей, о которой мне так подробно рассказывала Аня, когда мы делали закупку в магазине. Во время допроса ее брат уточнил, что брелок сильно гремит и издает звук, который он услышал даже сквозь шум воды. И сразу же после этого он рассказал, что сестра появилась из комнаты уже после покушения на отца. А ведь в тот момент Маша находилась совсем рядом с входной дверью. Вряд ли она слушала музыку на такой громкости, которая заглушила бы все звуки, доносящиеся из других уголков дома. Сама же Маша при мне озвучила Северскому свою версию событий: была у себя, спала, разбудил крик брата. Но почему же она не обратила внимания на громкий лязгающий звук упавшей связки ключей? Наверняка должна была. Но не услышала?
Не понимала я и другого. Маша сказала, что отправилась спать, а отец и Артур еще бодрствовали. Значит, вполне мог возникнуть конфликт. Как же она оставила их одних?
Но Маша могла устать. Просто устать от вечных пререканий между родными. От их упреков, от издевательств брата над отцом. От нервотрепки, избежать которой можно было, если только уйти из дома. Но все дело в том, что уйти Маше было некуда. Работа вряд ли помогала ей отгородиться от домашних, а наличие молодого человек совсем не спасало ситуацию.
Эти мысли пролетели в голове со скоростью звука.
— Эй, Жень! — услышала я из мобильника. — Как дела, спрашиваю?
— Прости, тут плохая связь, — ответила я. — Мы в порядке. Наверное. Нет, Ань, знаешь… мы в не порядке. Я в норме, а вот Маша нет. Мы в полиции.
— Какого черта вас туда понесло?
Я подошла к окну и прислушалась. Из-за двери до сих пор ничего не было слышно.
— Маша решила навестить брата, а потом взяла на себя его вину.
Аня не отвечала. Я и представить боялась то, что она чувствует. Ну еще бы — когда она стерегла девушку, то все было хорошо, но стоило появиться мне, то вон оно что вышло. Тот факт, что я была ни при чем, Аню наверняка мало волновал. Она чаще всего обращала внимание на последствия, а не на причину.
— Я уж два часа сижу в отделе полиции. Алло?
В трубке стояла полная тишина. Но таймер отсчитывал секунды, указывающие на то, что Аня все еще была на связи.
Я первой нажала на отбой. Ну вот и все.
Анна приехала в полицию и нашла меня в самом бледном виде и с головной болью. Тут же засыпала вопросами, но я попросила дождаться появления Маши. Пусть пытает ее. Поняв, что от меня мало чего можно добиться, подруга попыталась прорваться в кабинет,
