кулаки, потом ножи, затем и огнестрельное оружие. Когда перестали вылетать стекла, на полу обнаружились три трупа. Байкеры попытались скрыться, но их поймали около Панама-Сити-Бич.
Исходя из принципа, что любой, обвиненный в серьезном преступлении, имеет право на хорошего адвоката, Мак с партнером каждый год претендовали минимум на одно дело об убийстве. Это позволяло им выступать в суде, а также добавляло остроты их рутинной практике. Маку нравились спорные, часто скверные детали хорошего дела об убийстве. Нравилось бывать в тюрьме. Нравилось общаться с людьми, способными убивать.
– Это дельце прямо для вас.
– Что-то жизнь стала скучновата.
«Что ж, Мак, скоро это может измениться для нас обоих», – подумал Бэнник.
– Если вы за, то я могу все устроить.
– Сперва прикину у себя в офисе, что к чему. Позвоню вам в понедельник. Это же не самое тяжкое преступление?
– Нет, оно совершенно неумышленное. Два кретина напились и давай махать кулаками. Как вы смотрите на дела о разливе нефти?
– Они нас не минуют, – ответил Мак со смехом. – Половина коллегии уже села в лодки и ищет на воде пятна. Это будет золотое дно.
– Как любая экологическая катастрофа.
Они стали убивать время, обмениваясь историями о знакомых адвокатах и их тяжбах. Мак достал кожаный портсигар и предложил Бэннику сигару «Коиба». Они закурили, выпили виски. Оставив адвокатские байки, вернулись к более приятной теме – молодым женщинам. Через некоторое время Бэнник спохватился, что его дама, видно, уже его разыскивает, и простился с Маком. Уходя, он надеялся, что не скоро снова с ним пересечется вновь.
Передача Хелен из рук в руки вышла, как всегда, трудной. Даже босиком она плохо держалась на ногах, когда Бэнник вел ее по булыжнику ее заднего двора.
– Зайди, дорогой, выпьем еще, – пропела она, справившись с икотой.
– Нет, Хелен, нам обоим пора баиньки. И потом, у меня раскалывается голова.
– Музыканты так здорово играли! Вечер удался.
Мельба караулила у двери. Бэнник передал ей туфли Хелен, потом ее саму и попятился.
– Я побежал. Утром позвоню.
– А я хочу выпить!
Бэнник покачал головой, хмуро взглянул на Мельбу и заторопился к своему внедорожнику. Добравшись до торгового центра, он припарковался рядом с машинами людей, приехавших в кино. Миновав сканеры, сорвал с себя галстук, сменил костюм на спортивную одежду. Через полчаса после прощания с Хелен он уже пил эспрессо и блуждал в даркнете, отслеживая последние перемещения Рейфа.
Бдительность пожирала много времени и мало что приносила. Используя «Maggotz» и отправляя Рейфа по следам возможных противников, он изучал документы полиции по своим делам. Пока копам не удавалось эффективно защитить собственные данные и сети. Одни было легче взламывать, другие тяжелее, но в целом эта задача не представляла большого труда. Он не переставал удивляться расхлябанности и пренебрежению правилами безопасности, проявляемыми властями большинства округов и городов. Девяносто процентов взломов данных можно было бы предотвратить без особого напряжения. Сплошь и рядом эти лентяи использовали такие пароли, как «admin» и «password»!
Труднее всего было не терять из виду жертв. Их было десять групп, десять разрушенных им семей. Матери и отцы, мужья и жены, дети, братья и сестры, тети и дяди. Он не испытывал к ним жалости, просто хотел, чтобы они не лезли ему под руку.
Его преследователь не был ни копом, ни частным детективом, ни автором детективов, вздумавшим пощекотать себе нервы. Он сам был жертвой, годами прятался в его тени, следил, вынюхивал, собирал факты.
Пришло время новой реальности, и он, незаурядная, яркая личность, должен был ее обуздать. Он найдет эту жертву и положит конец и письмам, и дурацким стишкам.
Он не брал в расчет семьи Эйлин Никлберри, Перри Кронка, Ланни Верно и Майка Данвуди. Пришлось вернуться в самое начало, к победе, приведшей его в наибольший восторг. Он открыл файл Тэда Ливуда и стал разглядывать фотографии, в том числе черно-белые, сделанные, когда он был бойскаутом: на одной запечатлели весь их отряд на пирушке, другую сделала его мать на церемонии вручения призов. На ней Росс гордо стоял в ладной форме, радуясь шарфу в цветных разводах со значком, Ливуд положил руку ему на плечо. Он всмотрелся в лица других скаутов, своих ближайших друзей, и, как всегда, задумался, кто из них тоже стал жертвой надругательств Ливуда. Он боялся спрашивать и сопоставлять. Уолт Снид сказал однажды, что Ливуд – любитель трогать и прижиматься и что ему, двенадцатилетнему пареньку, это не по нраву. Он назвал Ливуда «гадким», но Росс побоялся тогда продолжить разговор.
Как нормальный с виду молодой человек вздумал изнасиловать ребенка, мальчишку? Прошло столько лет, а Бэнник по-прежнему ненавидел Ливуда. У него не укладывалось в голове, что человек может быть способен на такое.
Покончив с фотографиями, всегда вызывавшими у него боль, он перешел к семейному древу. В кратком некрологе Ливуда перечислялись имена тех, кто его пережил, – родителей, старшего брата. Жены у него не было. Отец умер в 2004 году. Престарелая мать, утратившая рассудок, доживала свой век в недорогом доме престарелых в Найсвилле. Он часто подумывал о том, чтобы разделаться и с ней – так, для порядка, чтобы отомстить женщине, произведшей на свет Тэда Ливуда.
За эти годы с кем он только мысленно не разделывался!
Брат Тэда, Джесс Ливуд, покинул их места вскоре после появления слухов о надругательствах и осел в Сиэтле, где жил, по крайней мере, последние двадцать пять лет. Теперь он был семидесятивосьмилетним пенсионером, вдовцом. Шесть лет назад Бэнник позвонил Джессу с одноразового мобильного, представился автором детективов и соврал, что изучает старые дела в полиции Пенсаколы. В курсе ли родные Тэда, что тот насиловал детей? Ответа не последовало, разговор прервался. Большого толку от него не было – так, небольшое наказание еще одного Ливуда.
Насколько Бэнник мог судить, Джесс не поддерживал связь с родным городом. Кто бы его за это осудил?
Последний стишок был про Дэнни Кливленда, бывшего репортера «Пенсакола леджер». К моменту смерти ему был сорок один год, разведен, двое детей-подростков. Родные увезли тело в Экрон, где состоялось прощание и похороны. Судя по социальным сетям, его дочь была теперь третьекурсницей в Западном Кентукки, сын записался в армию. Невозможно было вообразить, чтобы кто-то из них продумал и претворил в жизнь план выслеживания неуловимого серийного убийцы. Его бывшей жене тоже, скорее всего, было наплевать, кто его прикончил.
Бэнник перешел к другим файлам. Эшли Барассо, единственная его любовь. Они познакомились на юридическом факультете, у них случился восхитительный роман, внезапно прервавшийся: она предпочла ему футболиста. Он
