Думать Сид не умел. Предпринятые им действия были примитивными. В следующий раз он дежурил у почтового ящика всю ночь, сказав жене, что выступает в ночном клубе. Та звонила несколько раз на мобильник, пришлось врать, выкручиваться. Пару раз он оставлял машину у магазина или у ресторана и следил за ней. Кто подойдет? Откроет багажник? А шантажистка так и не появилась! И ночное дежурство на площадке второго этажа не дало результата. Утром жена устроила скандал, а Сид пришел в уныние. До чего дошел прогресс! У него на одежде жучки, а он понятия не имеет, где именно и как они туда попадают! Его разговоры прослушиваются, записываются, а он даже не представляет как! Каждый его шаг становится известен, но каким образом? За весь год Сид ни разу не видел поблизости ни одного подозрительного типа. Или женщины, на которую мог бы подумать: это она!
Враг был невидим и совсем рядом. Рукой подать! Стать примерным мужем? Не изменять жене? Будут шантажировать прошлым. Материала у нее достаточно. Это не выход. Если уж шантажируют, так пусть хоть за дело. Пусть-ка потратятся на слежку! Авось надоест!
Не надоело. Казалось, шантажистка получает особое удовольствие, наблюдая за похождениями Сида. Порою он чувствовал себя, как на съемочной площадке. Игра на публику. Пусть зритель только один, но зато какой!
В конце концов Сид смирился. Шантажистка была всегда на шаг впереди, невидимая и неуловимая. Запрашиваемые ею суммы казались небольшими, и если экономить, то жить можно. Покупать вещи подешевле, а жене говорить, что они дорогие, из фирменных магазинов. Обедать в ресторанах быстрого питания, а говорить, что в дорогих. Брать деньги у случайных любовниц. Если дают, зачем отказываться? Тем более что шантажистка слово свое ни разу не нарушала. То есть у жены не было никаких доказательств. И дальше битья посуды дело не шло. О разводе Прасковья Федоровна не заговаривала. Напротив, пыталась устроить звездную судьбу молодого мужа. Сид этим дорожил.
Так прошел год. В погоне за тенью Сид измучился. И уже подумывал: а не обратиться ли в детективное агентство? Пусть профессионалы тягаются друг с другом! Но на это нужны деньги. Что ж… Как только он начнет сниматься и за это будут платить, до шантажистки он доберется. Непременно доберется! Сид даже проникся к ней невольным уважением: упорная дама! И сообразительная! Встретиться бы с ней лицом к лицу. Гм-м-м… У нее на руках хорошая подборка порнофильмов с Сидором Коровиным в главной роли. Эти диски ему порой тоже подбрасывали. Для того, чтобы он знал, что прочно сидит на крючке.
Когда Грушин сказал, зачем он их всех собрал, Сид невольно напрягся. Откуда узнал? Вот в чем вопрос! Значит, таинственная дама среди присутствующих в доме гостей! Наконец-то! Он горел желанием свести счеты. Итак, за столом сидели три женщины: его жена, Кира и Инга. Потом Сид подумал: а что если у таинственной дамы есть сообщник? Допустим, Грушин вычислил мужчину. Напарника. Так кто он? Сид тайком наблюдал за присутствующими, пытаясь по их лицам понять: кто его враг?
Если бы он был таким же умным, как мать! И вот теперь Сид понял: игра окончена. Эти глупцы считают, что шантажируют ее! А мать здесь ни при чем! Грушин ошибся. И чтобы покончить с этим, он сказал:
– Я – шантажируемый.
Он ожидал, что жена кинется к нему с расспросами. Но Прасковья Федоровна молчала. Заговорил Даниил Грушин:
– Что ж, Сидор. Молодец!
Прасковья Федоровна невольно вздрогнула:
– Даня? Ты здесь?
Тот подошел к столу со словами:
– Я видел, как Артем и Инга удалились в гостиную выяснять отношения. А Сидор надумал наконец сделать признание. Мужественное решение. Расскажи нам, кто и за что. Облегчи душу.
Сид зашарил глазами по столу, заставленному тарелками с едой и напитками:
– Горло бы промочить…
– Вот, пожалуйста, – гостеприимный хозяин взял банку пива и протянул ее Сиду.
Тот пальцем пробил крышечку, жадно отхлебнул. Прасковья Федоровна по-прежнему не проронила ни звука. И Сид заговорил…
В то время как в каминном зале слушали историю Сида, Артем привел Ингу вниз. Она не сопротивлялась, шла покорно, но он по-прежнему не отпускал ее руки. Вел за собой, сжимая ее тонкие пальчики, словно проверяя их на прочность. Артем шел, не оглядываясь. И боялся того момента, когда придется повернуться к Инге лицом и сказать ей…
А что, собственно, сказать? Какими словами? Чтобы ей было так же больно, как и ему во время недавнего разговора с Грушиным. Молча он спустился по лестнице на первый этаж. Пересек гостиную, прошел на кухню и, только увидев перед собой стенные шкафы из красного дерева, понял, что дальше идти некуда. Дальше – стена.
Тогда он остановился наконец и отпустил ее руку. Развернулся и увидел огромные голубые глаза, в которых застыл немой вопрос: «Что случилось?»
А что, собственно, случилось?
– Артем? Ты разговаривал с Грушиным? Что он тебе сказал? – спросила Инга.
– Все. И рассказал, и показал.
– Показал? Я не совсем понимаю…
– Ах, ты не понимаешь! Да все ты понимаешь! Ты поняла, что делать, раньше, чем пришла в мой офис! У тебя уже был план, как работать с таким материалом, как Артем Дмитриевич Реутов! Ну так поделись. На будущее. Я готов тебе заплатить. Чтобы знать, как со мной работают. И больше в такие ситуации не попадать. Сколько тебе не хватает на квартиру? Тридцать тысяч долларов? Сто? Я дам. Только оставь меня в покое! Уйди из моей жизни!
– Ты и это знаешь… – упавшим голосом сказала Инга.
– Сегодня вечер сюрпризов. Все вдруг прозрели. Должно быть, мне стоило через это пройти. Но как ты не понимаешь! Я же тебя любил! По-настоящему любил! Первый раз в жизни! И последний! Я только сегодня это понял!
– Артем…
– Нет, погоди. Этот сон… Когда мои друзья, знакомые, сотрудники, родственники стали подниматься наверх и я понял, что тебя среди них нет, мне стало страшно. И я кинулся вниз. Теперь понял: за тобой.
– Я не понимаю, о чем ты…
– Мне стало вдруг пусто. Даже во сне сердце сжалось. Вспомнились те вечера, когда мы с тобой вдвоем сидели на кухне и разговаривали. О планах на будущее, о нашей фирме. Обсуждали общих знакомых, говорили о том, как было бы хорошо… Нет, не могу! Мне казалось, я встретил человека, который единственный меня понимает! Для меня это и есть любовь. Когда можно сказать все, что думаешь, зная, что тебя правильно поймут. А ты притворялась! Притворялась, что понимаешь! Работала со мной. С материалом.
– Я тебя тоже… любила. Люблю…
– Не ври! Только не ври! Грушина ты тоже любила, когда нанялась к нему в горничные? Или как? Ты его тоже слушала. Внимательно.
– Но Грушин – это не ты!
– Еще бы! Он тебя мигом раскусил! И сказал: «Девочка, ничего не выйдет». Сколько он тебя платил? Какова твоя цена?
– Артем…
– Не сметь! Бесплатно – дороже. Ха-ха! Тысячу раз он прав! Скажи: ты делала аборты?
– Я…
– Только честно.
– Делала, но…
– От меня делала?
– Нет.
– Врешь!
– Я действительно люблю тебя! – с отчаянием сказала Инга.
– Все. Хватит. Тема любви закрыта. Я не хочу больше об этом слышать. Никогда. Ни сейчас, ни после. Ни от тебя, ни от кого-нибудь другого. Будем считать, что этим я уже переболел. Перейдем к делу. Итак. Ты призналась этой… писательнице и ее муженьку что ты – шантажистка. Это правда?
– Да. Но…
– Отвечать! Твое «но» ничего не стоит. Эмоции оставь при себе. Меня интересуют факты. Ты – шантажистка. Ты шантажировала Валентина?
– Нет.
– Так. Значит, Ваня Смирнов с тобой не делился?
– Нет.
– Тогда ты шантажировала меня.
– Это неправда!
– Это правда, – почти ласково сказал Артем. – Полгода назад я заплатил шантажисту несколько тысяч долларов. За молчание. За то, чтобы сделки больше не срывались. Тогда же ты сделала взнос за квартиру. Откуда?
– Я… – замялась Инга.
– Это мои деньги. Не смей больше врать! Господи, как же я тебя ненавижу! Вот ты стоишь передо мной и говоришь: «Я действительно тебя люблю!» А в твоих глазах я читаю: «Ах, какая жалость, что рыбка с крючка сорвалась! Может быть, ситуацию еще можно спасти?» Нельзя! Даже не думай!
– Почему ты веришь Грушину и не веришь мне?
– Да потому что я видел! И слышал! Своими глазами! Своими ушами! Зеленую шляпу! И это: «С таким материалом можно работать»… Ты понимаешь, что чувствует человек, когда про него говорят: материал?! Любимая женщина говорит?! Ты это понимаешь?! Или ты бревно бесчувственное?!
– Но это было до того, как…
– До чего? До знакомства? Ты изменилась? Стала другой? Да невозможно это изменить! Это не меняется! Ты дешевка!
– Артем… – всхлипнула Инга.
– И слезы твои – дешевка. Ты до самой смерти не изменишься. Будешь врать, притворяться, деньги вымогать…
До него вдруг дошло: это же можно прекратить простым способом. Больше никогда ее не видеть. И не слышать. Никогда… Он сообразил, что опирается спиной о кухонный стол, а там в ящике… Там в ящике лежит пистолет.
