– Кать, что с тобой? Ты прекрасно знаешь, что это не так. Я просто думал, что раз ты все равно дома, я имею право после работы рассчитывать на ужин. Но я не в претензии – не хочешь готовить, не надо.
– Завтра же начну искать себе работу. Не в претензии он – по голосу не слышно. Давай, вспоминай мне теперь до конца жизни, что я живу на твои деньги да еще никак их не отрабатываю.
– Катя, ты что такое говоришь?
– Мне уже и свое мнение высказать нельзя?
Катю несло. Она не могла остановиться. Голова работала сама и яростно придумывала причины и оправдания, почему ей можно встречаться с Сергеем.
Стас молча надел на Джонни ошейник, взял поводок, и они ушли.
Катя посмотрела им вслед. Спокойствие Стаса напугало ее. Лучше бы он орал и ругался. Она взбешенно топнула ногой. «Подумаешь, святой, мать твою!» – и, сорвав с пальца кольцо, швырнула во входную дверь. Кольцо ударилось о косяк, отлетело и с тихим звоном улеглось на полу. А Катя рыдала на кровати. Что с ней творится? Она никогда не швырялась, не ругалась и не испытывала таких чувств. Неужели она настолько не любит Стаса, что готова вот так с ним вести себя? Она столько лет заставляла себя любить этого человека, и теперь эмоции нашли выход? Но муж ведь ни в чем не виноват. Что же делать? «Господи, помоги мне, пожалуйста», – сквозь непрерывно льющиеся слезы повторяла она. Когда почувствовала, что проваливается в сон, подумала, что надо пойти поднять кольцо, пока Стас не пришел, но не успела даже додумать эту мысль, как заснула.
Стасу тоже было невесело. Он никак не мог понять, что произошло с его любимой и доброй женой. А когда, вернувшись, увидел валяющееся на полу кольцо, понял, что все серьезно. «Зачем же она вышла замуж, если так меня ненавидит?» Он поднял кусочек золота, сдул с него пыль и положил на полочку для ключей. Прикрыл Катю пледом, посмотрел на ее заплаканное лицо и лег спать на маленьком кухонном диванчике. Они поссорились первый раз за столько лет. Все произошло слишком неожиданно. Пока он не хотел ничего анализировать. Он обладал счастливой особенностью быстро засыпать, когда на душе тяжело.
Катя проснулась утром. Услышала, как Стас собирается на работу. Она заметила, что свет, пробивающийся сквозь шторы, тосклив и сер. И, вспомнив то, что произошло вчера, не смогла заставить себя встать и выйти. Она услышала, как Стас подошел к ее комнате, и быстро закрыла глаза. Он тихо вошел, немного постоял, прикрыл ее получше пледом. Сейчас поцелует... Нет, не поцеловал. Странно. Вот он надевает ботинки. Закрывает входную дверь.
Катя вскочила и на цыпочках тихонько вышла в коридор. Прислушалась. Уехал лифт. Она включила свет. Взгляд машинально упал на полку для ключей. Кольцо! Боже мой! Она совсем о нем забыла. Вчера оно валялось на полу. После прогулки он поднял его и положил сюда. Что она делает? Надо срочно позвонить ему. Извиниться. Придумать что-нибудь. Еще рано. Он не доехал до офиса. Голова была тяжелой, и на душе так же серо и тоскливо, как за окном. Катя сварила себе кофе. И села у телефона, чтобы в девять часов набрать номер. Какой? Тот, что черными блестящими цифрами выпукло и нагло напечатан на визитке, которая машинально исчезла между книг на полке, как только Стас открыл вчера входную дверь. Не надо ждать. Надо быстрей позвонить мужу, извиниться, помириться и устроить романтический ужин. И все будет хорошо. Ему много не надо. Он ее любит. А вот она его? До сих пор ничто не заставляло ее задуматься над этим вопросом. Но теперь, когда Сергей сказал, что любит ее, что думал о ней все это время и затея создать магазин в Москве осуществляется только ради нее, когда просил прощения и предложил быть с ним, что делать теперь? Как жить дальше?
Абонент временно недоступен... Станислав еще не подошел... Станислав вышел... Перезвоните через час. Он на встрече. И она решила, что ей ничего не остается, как достать из-за переплета белый прямоугольничек. Часы показывали 10.30. Наверное, он еще спит. Позвонить очень хотелось. Но было страшно. Она понимала, что от этого звонка зависит ее дальнейшая жизнь. Или Сергей передумал? Может, он пошутил? Как алкоголик, мечтающий завязать, она безуспешно оттягивала момент принятия решения, зная, что он все равно наступит. И тогда понесется.
Она заставила себя долго гулять с Джонни. И специально не взяла на прогулку мобильный. Потом еще раз набрала Стасу. Тот до сих пор находился на встрече. И вот, наконец, эти блестящие черные цифры одна за другой перебрались на дисплей телефонной трубки.
* * *
– Ты можешь мне объяснить, что это?
Катя только что вошла в квартиру. Было достаточно поздно, Стас уже пришел с работы. Он встречал ее в коридоре и протягивал ей обрывок какого-то странного листка. Текст на нем был вырезан и составлен из букв старой пожелтевшей газеты. «Ты знаешь где была сегодня твоя жена?» Неровные куски газетной бумаги залезали друг на друга, и слова скакали перед глазами.
– Я не понимаю. Где ты это взял?
– В почтовом ящике. И уже не первый раз.
Стас залез в свой портфель и достал оттуда несколько похожих записок.
– Вот. Бережно храню.
Катя дрожащими руками взяла бумажки. Текст везде был одинаковый, только буквы плясали по-разному.
– Катя, у тебя кто-то есть?
На мгновение ей показалось, что она попала на съемки какого-то дешевого сериала. Только это была жизнь. Ей захотелось сказать, нет, даже закричать: «Да, у меня кто-то есть! И ты его знаешь!» Ей уже давно хотелось сказать Стасу, что она встречается с его бывшим другом, но стоило заговорить об этом с Сергеем, как тот начинал злиться и отговаривать ее, напирая на то, что Катя бессердечная, зачем так расстраивать мужа.
Честно говоря, после его признания и их первых встреч Катя думала, что они будут вместе. Но прошло несколько месяцев, а их отношения продолжали ограничиваться двухчасовыми встречами на квартире у Сергея. Она уже не была подчинена себе. Звонил Сергей, предлагал увидеться через час, и она неслась, бросая все свои дела.
Кате совсем не так представлялось общение двух любящих людей. Но, когда она пыталась обсуждать это, Сергей оправдывал все своей «безумной занятостью»:
– Катюш, если уж я придумал замутить это дело ради тебя, между прочим, надо все устроить так, чтобы потом можно было просто контролировать процесс. Тогда и время появится на личную жизнь. Не забывай, я все делаю для нас. Подожди немножко, все устроится.
И Катя ждала.
И больше всего ей хотелось обо всем рассказать Стасу. Она совершенно не любила его теперь. Все чувства, которые возникли за эти годы, растворились. Осталось только чувство вины – Стас так много для нее сделал, а она его обманывает. Мало того, в душе поселилось постоянное раздражение, ей казалось, что Стас мешает ее счастью с Сергеем.
Несколько раз Сергей звонил Кате во время занятий английским, и ей пришлось даже воспользоваться услугами своей преподавательницы. Поначалу она пыталась шифроваться. «Подруга заболела, срочно в институт вызывают (хотя какой там институт)». Та кивала, загадочно улыбалась и говорила: «Катенька, не оправдывайтесь, езжайте, я все понимаю». Потом, когда Катя привыкла к тому, что англичанка и так обо всем догадывается, она вообще стала просить ее сказать, если муж позвонит, что она была у нее на уроке, и даже оставляла ей деньги. Та не возражала.
* * *
Катя усилием воли сделала каменное лицо.
– Я не знаю, что это за бред. А обиднее всего, что ты в это все веришь и еще собираешь эти бумажки. Я могу хотя бы снять обувь?
Стас кинул записки на стул и ушел в комнату. Катя чуть не расплакалась.
Кто мог написать эту гадость? Какой-то бред. Бред, бред... Что же делать вообще и со Стасом в частности? Он лег спать в комнате, а Катя на кухне. Они не разговаривали друг с другом второй раз за несколько лет жизни. И второй раз за прошедший месяц.
Москва. 1950 год
Старик сидел в старом кресле с высокой спинкой. Темно-бордовый бархат стерся от времени. Его мастерская была не похожа на остальные помещения в театре. В других комнатах, расположенных по бокам длинного коридора, сиял яркий свет и сидело по несколько человек. Стояли одинаковые столы и верстаки. А в комнате Старика царил полумрак. Он работал при свете свечей. Был и художником, и скульптором, сам шил наряды и создавал механизмы. Его творения становились живыми, и никто не знал секретов гениального мастерства.
Старик не любил мир, не любил людей. Они казались ему глупыми, жадными и склочными созданиями. Общаться с ними все равно, что копаться в помойке с мусором, откуда неожиданно может выскочить крыса и укусить тебя за палец. А люди не любили Старика, считая его заносчивым и злым. Говорили, что он колдун, что по ночам ходит на кладбище и ловит души умерших, чтобы потом поселить их в своих кукол. Его боялись. И никто не знал, сколько ему лет. Те, кто давно ушел на пенсию, может быть, и знали, как его зовут, да еще директор театра, а остальные звали его Стариком. Его не касались перемены в мире, он давно жил в театре, в своей стране кукол. В глубине его мастерской находилась дверь, которая вела в небольшую квартирку, где он и проводил время. В основном время сна. Продукты ему оставляли у входа по распоряжению директора. В городе у него имелось жилье, но ему оно было без надобности. Старик обладал недоступным простым смертным магическим знанием, и люди, общения с которыми он не желал, сами опасались тревожить его.
