Если не считать Светы!
Так, может, это послание от нее?
Назаров схватил аппарат и открыл сообщение. Он был прав, его отправила Света. «Я очень сожалею о том, что позволила тебе себя соблазнить. Не звони мне. Не пиши. И я тоже не буду. Удаляю твой номер. Прощай!»
Назаров очень хорошо понимал, что толкнуло Свету на написание такого послания. Обида! Она решила, что Леша соблазнил ее и, получив свое, тут же потерял к ней интерес. А как иначе объяснить его молчание? Обещал ведь позвонить, а сам…
Леша решительно набрал Светин номер. Пусть сейчас ночь и звонить в такое время неприлично, но лучше, если женщина, которая ему не безразлична, будет считать его нахалом, нежели пустым повесой.
– Алло, – услышал Назаров голос Светланы. Незаспанный. Значит, он не разбудил девушку.
– Привет, – сказал Леша.
– Здравствуйте, – сухо откликнулась Зарубина. – А кто это? – Леша сразу догадался, что она поняла, кто ей звонит, но не подала виду:
– Это Алексей. Если ты помнишь, кто я.
– Уже поздно, Леша. Я сплю.
– Понимаю. И прошу прощения за столь поздний звонок. Но у меня не было времени позвонить раньше.
– Понятно. – Тон ее все еще был сух. Света не верила ему. – Был весь в работе?
– Да.
– И не нашлось минуты набрать мой номер, чтобы узнать, как у меня дела? Что ж, бывает…
– Как твои дела?
– Прекрасно. Уволилась с работы. Теперь надо новую искать. А твои как?
– А мои не очень.
– Что так?
– Сегодня убили моего друга.
Повисла пауза, затем Леша услышал сдавленное:
– Прости.
– Я собирался тебе позвонить, но правда было некогда. Да еще телефон сел…
– Прости еще раз. Я такая идиотка! – И после небольшой паузы: – Хочешь, я к тебе приеду?
– Не стоит. Сейчас ночь и…
– Но я же на машине. А ночью даже лучше ездить: пробок нет.
– Спасибо, Света. Я очень хочу тебя увидеть, но не сейчас, а завтра вечером. В данный момент я ложусь спать. Устал как собака.
– Но ты в порядке?
– Да, не беспокойся.
– Тогда спокойной ночи.
– И тебе. Целую! – Леша чмокнул трубку и отсоединился.
Он хотел сразу лечь. Но успел только сделать несколько шагов по направлению к кровати, как его сотовый снова ожил. Звонил Лева Серов, с которым он недавно расстался.
– Слушаю, – обреченно выдохнул Назаров.
– Надеюсь, ты не спишь.
– Нет.
– Тогда присоединяйся ко мне. Я еду арестовывать Спицу.
– Не может быть!
– Поверь, может. Его несостоявшаяся жертва пришла в себя и дала показания. Теперь мы знаем, кто убийца.
– И кто же?
Лева назвал фамилию. Назаров не поверил своим ушам. Нет, этот человек не может быть Спицей! И чтобы в случае чего защитить его, он схватил ключи от машины и заспешил вон из дома.
Милана сидела за кухонным столом и ела колбасу. Та была тонко нарезана и свалена горкой в тарелку. Черемушкина брала ломтик, вертела его, рассматривала на свет, нюхала и только потом отправляла в рот. Колбаса, которую она поглощала, была сырокопченой. Она пахла дымком и специями. Милана мечтала многие годы съесть хоть кусочек такой, со смаком, не спеша. Вгрызться зубами в подсушенное мясо. Дать растаять на языке нежному жирку. Пососать кожицу…
И вот момент настал. Милана ела колбасу. Как мечтала. Со смаком, не спеша. Вот только особой радости она не испытывала. То ли отвыкла от такой пищи, то ли просто была не в том настроении, когда гастрономические радости могут благоприятно на нее повлиять.
Съев кусков пять, Милана отодвинула тарелку. Посидев немного, открыла холодильник, заглянула в него. Обезжиренный йогурт, фрукты, оливки. Привычная, но так и не ставшая любимой еда! Милане же хотелось чего-то другого… Только вот чего?
И тут в глубине холодильника она увидела банку со сливовым вареньем. Валера обожал его и мог с чаем съесть такое количество, что Милана, шутя, спрашивала: «У тебя ничего не слипнется?»
Схватив банку, Черемушкина открутила крышку, сунула палец в варенье, затем его облизала. Как же вкусно! Взяв ложку, она начала жадно поедать лакомство. Варенье перепачкало губы, текло по подбородку, но Милана не обращала на это внимания. Она жрала!
Когда в банке осталось чуть на донышке, Милана почувствовала насыщение. Надо было остановиться, но она не могла. Рука будто против воли зачерпывала варенье и отправляла в рот…
Однако ей все же пришлось отставить банку. Нужно было открыть дверь: в нее кто-то звонил.
Не глянув в глазок, Милана открыла.
На пороге стоял Валера. Грязный, взъерошенный. И воняло от него какой-то сивухой. Милана даже не поняла, что он выпил, отчего от него так разит.
– Здравствуй, – поприветствовал ее Валера.
– Ты зачем пришел? Да еще в таком виде?
– Поговорить хочу.
– Не сейчас! – Она попыталась закрыть дверь, но Иванов придержал ее. – Охрану вызвать? Так я сейчас это сделаю. И велю консьержу больше тебя сюда не пускать!
– Я все про тебя знаю, Милана!
– Не поняла… Что ты знаешь?
– ВСЕ! – со значением заявил он и вошел. Закрыв за собой дверь, он встал напротив Миланы. На ее подбородке все еще были подтеки варенья, и он хотел их стереть, но Черемушкина стукнула его по руке со словами:
– Хватит говорить загадками! Что ты имеешь в виду?
– Это ты убила Рамиля.
– Какие глупости!
– Нет, Лана, это правда. Ты нашла те самые спицы. Я сам их нашел, но не тронул, а ты их взяла. И одной из них ты проткнула сердце Файзарова. Потому что не могла ему простить того, как он обращался с приемной дочерью. Ведь он не только ее бил, он еще и пытался совратить девочку. Малышку девяти лет! Он был в нашем черном списке (мы занесли его, но не успели отобрать ребенка), но ты удалила его оттуда, чтобы менты тебя не заподозрили. А они могли. Ведь о том, что ты не прощаешь тех, кто плохо обращается с детьми, знали многие.
– Да, не прощаю. Но я не могу убивать всех, кто это делает!
– Всех – нет. Но Рамиля именно ты убила. Потому что он был не все, а член «Семь Я». К тому же с его смертью все для девочки Нелли менялось в лучшую сторону. Она оставалась с мамой, которая ее обожала. Пусть в неполной, но семье. А останься Файзаров жить, ее пришлось бы вернуть в детский дом. Ведь Тамара Файзарова никогда не развелась бы с мужем. Она любила подонка!
– Все это только твои домыслы!
– Если бы… – Валера потер виски. Но голова заболела не из-за приближающегося приступа. Это у него «отходняк» после настойки начался. – Сегодня я все увидел, представляешь? Убийство Рамиля во всех деталях. И еще какого-то мужчины. Но я его не знаю. Поэтому мало что понял.
– Как ты это увидел? Что ты несешь?
– Вот так… – Валера провел ладонью перед лицом. – Будто наяву. У меня снова был приступ. Но очень не похожий на все предыдущие. Голова болела так, что я чуть не умер. А потом началось «кино». Я видел жертв и видел убийцу.
– Так, значит, это ты убийца!
– Я тоже так сначала подумал. Но, Лана, убийца тот, кого я чувствую лучше, чем себя. Я могу не заметить приближение болезни у себя, но если в тебе поселяется хворь, я сразу понимаю, что ты простыла. Когда ты хочешь есть, в моем желудке тоже урчит, хотя я только что поел. Когда тебе грустно, я готов плакать. Если ты веселишься, у меня на душе праздник.
– Чушь! Такого не бывает.
– А как же близнецы? Один ломает руку, у второго болит? Нет, Лана, такое бывает. Но с очень редкими людьми. Я один из них. Я проникаюсь человеком, который мне дорог. Можно сказать, становлюсь его частью… – Он попытался коснуться ее, но Милана отпрянула. Пришлось соблюдать дистанцию. – В последние годы я стал частью тебя.
– А до этого?
– А ты не догадываешься?
Милана покачала головой.
– Единственным близким мне человеком до тебя был Гоша. И я чувствовал его даже сильнее, чем тебя. К нему у меня сразу это проснулось. Я еще не знал, как его зовут, только видел его перед собой, но уже мог догадаться о его желаниях. И чем дольше я его знал, тем сильнее чувствовал. Мне не нужно было его видеть. Я ловил его волну даже тогда, когда нас разделяли километры. И это было ужасно!
– Почему?
– Потому что Гоша монстр. Для меня было мучением ощущать те же эмоции, что и мой друг. Поэтому у меня и начались приступы. Я не могу объяснить это по-научному, я никогда, как ты знаешь, не обращался к врачам. Но думаю, что мое сознание просто блокировало тот поток кровожадных мыслей и чувств Гоши, которые я улавливал, и от перенапряжения отключалось. Я, как старый приемник, сгорал. Но так как я человек, а не техника, то сгорал не навсегда. Лишь на время. И потом не мог ничего вспомнить. Амнезия была моим спасением. Тогда и теперь…
– Валера, чего ты хочешь от меня? – спросила Милана устало. Она вдруг ощутила себя вымотанной до предела. Ей даже говорить было трудно. Язык не ворочался.
– Ты знаешь…
– Уже нет.
– Ничего не изменилось, Лана. Я, как и раньше, мечтаю о том, чтоб ты была рядом. Я хочу быть с тобой, жениться на тебе, завести с тобой детишек. Давай все начнем сначала?
