– Разрешите, пожалуйста, я принесу ей воды, – попросила я Кирилла.
– Ни хрена, – ответил он, и тут Крючков, видимо, собрав остатки сил, решился использовать свой самый последний шанс в жизни. Он схватился руками за пистолет и резко дернул его вниз, навалившись еще и всем телом.
Кирилл, потеряв равновесие от неожиданности, грохнулся рядом с ним на колени. Виктор, словно подкинутый пружиной, прыжком сумел достать Кирилла точным ударом ноги по голове.
Кирилл упал, не успев отобрать пистолет у Крючкова. Но тот, израсходовав все силы на последний рывок, тоже обессиленно ткнулся в пол и, очевидно, случайно нажал на спусковой крючок, да так и застыл в этом положении, навалившись на пистолет.
Я, вскочив на ноги, побежала за водой для Маринки.
Когда я вернулась со стаканом и полотенцем, Виктор уже диктовал адрес этой квартиры по моему сотовому телефону.
– Милиция, «Скорая», – кратко доложил он, но я на это не обратила никакого внимания. Сейчас самым важным для меня была жизнь Маринки.
* * *
Через неделю, в понедельник, я приехала на работу в самом замечательном расположении духа, которое только можно представить. Понедельники удачными не бывают, но этот был исключением.
Сегодня утречком я окончательно убедилась, что видимых последствий купания в горячей ванне на мне не останется. Хоть врачи дружно это и обещали, но все-таки сомнения оставались. А вот теперь-то я убедилась в их полной беспочвенности и ерундовости.
Сегодня же выписывали из больницы Маринку, и сегодня же утром ко мне заехала Елена, и я торжественно подарила ей Мандарина.
Все это время, пока нас с ней терзали следователи, мы слегка сдружились, и однажды, заметив, как она возится с этим престижным засранцем, я предложила ей взять Мандарина к себе. Елена с радостью согласилась. Ну, а уж мои ощущения от этого были просто восторженными. И пусть Маринка возмущается сколько ей влезет: у меня с Мандарином связаны не самые лучшие воспоминания моей жизни. Так уж получилось.
Сюрприз ожидал меня, когда я зашла в свой кабинет. За моим столом восседала Маринка собственной персоной.
– Вот те на! – воскликнула я, останавливаясь у дверей. – Ты откуда здесь взялась? Мы же за тобой после обеда должны были заехать.
– Надоело мне там торчать, я позвонила Виктору, и он меня выкрал, еще вчера вечером, – весело ответила она.
– Не можешь ты без романтики, подруга, – попеняла я, – обязательно тебя нужно выкрасть или спасти… Простоты не хватает в ваших запросах, девушка.
– Ну хватит! – жалобным голосом воскликнула Маринка. – Сколько ты меня еще будешь попрекать этим?
– Пока нового повода не дашь, – пообещала я, и Маринка обиженно надула губы.
Открылась дверь кабинета, и зашел Ромка с подносом, на котором парил кофейник.
– Ой, – воскликнул он, ловко обходя меня, – здравствуйте, Ольга Юрьевна, а я вас не заметил.
– Не страшно, лишь бы не облил. Здравствуй, а где все? Где Виктор, Сергей Иванович?
– Уже идут, – ответил он, подходя к кофейному столику и ставя на него поднос.
Мы с Маринкой сели за стол и начали творить бутерброды для совместного завтрака. За последние дни, издерганные постоянными развлечениями в РОВД, мы все пропускали то завтраки, то обеды и поэтому начали очень ценить возможность спокойно перекусить.
Подошли Сергей Иванович с Виктором.
– Можно разливать? – сразу же подскочил Ромка.
Маринка надула губы, но промолчала. Мне понравились ее новые реакции. Похоже, прошедшие события повлияли на нее в лучшую сторону.
– Не можно, а нужно, и поскорее, – изображая строгость, что, впрочем, у него получалось плохо, ответил Сергей Иванович, – я-то думал, что все уже готово…
Ромка, ужасно гордясь своими новыми обязанностями, которым сегодня явно пришел последний день, разлил кофе по чашкам. Маринка, брезгливо морщась, сделала осторожный глоток и вынуждена была опять промолчать: Ромка почти не уступал ей по способности варить классный кофе. Маринка это сразу же поняла и немного погрустнела.
Пусть это и нехорошо, но я позлорадствовала в сердце своем. Не сильно, а так, чуть-чуть.
– Какие новости? – хмурясь, спросила Маринка. – Вы же мне почти ничего не рассказывали, заразы. Давай-давай, Оль, рассказывай. Как ты думаешь, Кирилла посадят, да?
Сергей Иванович не выдержал и даже присвистнул:
– Это уж обязательно, Марина, и вопрос стоит только о сроках заключения.
Мы помолчали, пробуя кофе и бутерброды.
– А это Крючков стрелял в нас тогда рядом с домом, да? – не выдержала затянувшегося молчания Маринка, быстро перебегая глазами по нашим лицам.
Я покачала головой:
– Это твой драгоценный Кирилл… и убить, между прочим, он хотел меня, подруга.
Я сама не ожидала от себя такой сильно выраженной ядовитости в голосе. Само получилось, честное слово.
– Тебя-то за что? – пробормотала Маринка, опуская глаза.
– Ты же ему наврала, что моя квартира – твоя квартира, и не ты у меня, а я у тебя в гостях… А когда он подъезжал на «Москвиче» к «Материку» и попугал меня сигналом, я ему сказала большое спасибо, а он переполошился, подумал, что я его узнала за этими тонированными стеклами… Вот и решил убрать возможного свидетеля.
– А вашу подругу этот Крючок застрелил, вот! – выпалил Ромка, подливая себе кофе. Первую чашку он уже успел выпить.
Я задумчиво посмотрела на него. Похоже, он перехватил слишком много Маринкиных функций. Варить кофе – это еще куда ни шло, но спешить делиться информацией, когда тебя не просят…
– Он был садист, что ли? – тихо спросила Маринка, глядя на меня враз повлажневшими глазами.
– Нет, он выглядывал из окна, ждал Кирилла, и ему показалось, что я с Кириллом о чем-то переговорила. Он и подумал, что мы сообщники, особенно после того, как Кирилл застрелил в дачном поселке своих подельников.
– Так получилось, что он застрелил всех сообщников. Крючкова тоже, – заметил Сергей Иванович.
– Тот сам себя застрелил, не удержал пистолет, когда Виктор ударил Кирилла, – заметила я.
Сергей Иванович на мою реплику пожал плечами и не стал спорить.
– Он что же, пришел к ней, узнал про тебя и спокойно пристрелил, что ли? – казалось, что Маринка сейчас разрыдается.
– Выходит, так, – ответила я. – Иринка мне сказала, что он ей очень нравился… Обрадовалась, видно, его приходу… А потом, когда уже все поняла, она попыталась меня предупредить. Хотела написать, наверное, «Оля берегись», но не успела…
Мы помолчали.
Маринка, не мигая, глядела в одну точку, рассеянно помешивая свой почти нетронутый кофе.
Чтобы немного развеять возникшее тягостное настроение, Сергей Иванович, откашлявшись, произнес:
– Этот Здоренко совсем с ума сдвинулся в поисках денег, все никак не может поверить, что их забрал Крючков и где-то спрятал. Кто-то найдет когда-нибудь и будет думать, что ему внезапно счастье привалило… А за этими деньгами такая кровь…
Маринка подняла глаза и тихо сказала:
– Эти деньги у меня дома лежат, под кроватью…
– Что?! – вскричали мы одновременно с Сергеем Ивановичем.
Даже Виктор удивился и внимательно посмотрел на нее.
– Откуда они у тебя, ты случайно не бредишь? – спросила я.
Маринка вздохнула.
– Если бы. Но я честно-честно не знала, что деньги у меня. Даже мысли не мелькнуло такой. Я думала, что там лежат вещи Кирилла… – Маринка слегка покраснела и опустила глаза. Мы как-то с Кириллом разговорились, и он пожаловался, что его хозяйка с квартиры гонит. Я и предложила ему переехать ко мне. На время… Он перевез сумку днем, пока мы были на работе… А после этого случая, ну, когда он подрался на улице с Крючковым и убежал от меня, я решила его немного проучить и забрала сумку с собой… Я думала, что если он со мной так подло поступил, то все равно за вещами своими должен же вернуться. Вот тут-то я ему все бы и высказала… А сумку еще Виктор нес, помнишь? – она повернулась к Виктору.
Мы с Виктором переглянулись, и он молча поднял глаза к потолку.
– Я что-то не поняла, подруга моя дорогая, – осторожно спросила я, – когда Крючков тебя стегал ремешком по чреслам, добиваясь этих денег, ты не могла догадаться, что они именно в той сумке, которую тебе отдал Кирилл?
– Так я же в нее не заглядывала! – чуть ли не со слезами на глазах выпалила Маринка. – К тому же после всех этих дурацких событий я и забыла про нее напрочь… Крючков-козел не про сумку же меня спрашивал, а про деньги, – Маринка шмыгнула носом, – спросил бы про сумку, я бы все сразу и сказала… И если бы я вчера уже поздно вечером не полезла под кровать, когда полы мыла, я и не вспомнила бы про нее. А так, нагнулась, смотрю: сумка стоит…
Мы опять переглянулись с Виктором, но на этот раз Виктор смотреть в потолок не стал, наоборот, он нахмурился и опустил лицо, склонившись над своей чашкой с кофе.
– Попьем кофе и поедешь с Виктором домой, забывчивая ты наша, – криво усмехнулась я, качая головой. – Если сумку никто не сопрет, пока ты здесь кофе пьешь, сама позвонишь майору Здоренко и сама будешь ему все объяснять. Договорились? – сказала я. – Да уж, конечно.
