— Юр, мне кажется, но я боюсь, что ты спишешь все на мою больную голову. Я уже вздрагиваю от слова «врач».
— Ну, стало быть, надо найти этого врача, проверить его и успокоиться, чтобы ничего не казалось. Я уверен, что ничего особенного за всем этим нет, но... Есть один момент. Правда, из нас двоих температура высокая у тебя, а не у меня, мне бредить вроде не с чего, и тем не менее. Первоначально, как сказала Терехина, консультация у врача была назначена на пятницу, но в четверг утром этот врач предупредил, что прием переносится на понедельник, у него что-то со временем не получается. И вот в интервале между пятницей и понедельником Олег погибает. И некому отвести Иру к этому замечательному доктору.
— То есть ты хочешь сказать, что доктор почему-то очень не хотел, чтобы Жестеров приводил к нему Иру Терехину?
— Именно это, дорогая подруга, я и хочу сказать. Пощупай-ка мне лоб, не заболел ли я. У меня от дела Анисковец наступила интеллектуальная деформация, уж очень много в нем медицинского намешано. И врачи, и калеки, и больницы. Господи, Аська, а как хорошо все начиналось, а? Ты вспомни. Убийство старухи процентщицы. Убийство с ограблением. Убийство с подменой коллекционных вещей. Одна версия краше другой, любо-дорого работать. А к чему все пришло? Какой-то неуловимый врач, лет пятидесяти, приятной наружности, волосы темные с проседью, который навещает в больнице детей-калек и их мать-калеку и попутно убивает медперсонал. Где поп, а где приход? У нас все в разные стороны в этом деле разлезлось.
— Ну, разнылся, — Настя ласково взъерошила ему волосы. — Давай сойдемся на том, что мы с тобой оба немного свихнулись на этом заколдованном деле, но это не повод подавать в отставку. Если среди руководителей нашей страны попадаются полные идиоты, то и мы с тобой еще поработаем. Вы с Ташковым как договорились?
— Он попробует узнать у вдовы Жестерова, к какому врачу Олег собирался вести Терехину. Может быть, это какой-то их общий знакомый.
— А вообще как он тебе показался, Ташков этот? Можно иметь с ним дело?
— Вполне. Я понимаю, что тебя беспокоит. Ты ведь о девочке думаешь, верно?
— Угадал. Жалко мне ее, Юрик. Безумно жалко. Да еще такая травма — сначала потерять возлюбленного, а потом узнать, что у него был к ней чисто служебный интерес. Ладно бы кто другой, у кого с личной жизнью и выбором партнеров нет проблем. Но у нее-то и без того жизнь беспросветная, появилось одно-единственное светлое пятно — и нате вам, пожалуйста. Такое унижение и разочарование. Но я, Юр, хорошо знаю, как это бывает в реальной жизни. Если фээсбэшникам нужна квартира Терехиной и ее жильцы, они ни перед чем не остановятся. В том числе и перед тем, чтобы повторить комбинацию, которую не довел до конца Жестеров. И я хочу спросить тебя: ты уверен, что Ташков не пойдет по этому банальному, но, к сожалению, эффективному пути? Ты уверен, что он не нанесет девчонке еще одну травму?
— Ни в чем я не уверен. Но ему тоже жалко Иру. Это совершенно точно. И впечатления человека бездушного и холодного он тоже не производит. Нормальный мужик. Впрочем, поживем — увидим.
Они проговорили еще почти час, потом Коротков попрощался. Время действия замечательного порошка истекло, Настю снова зазнобило, голова стала чугунной, заболели глаза от яркого света. Она тихонько вошла в кухню и жалобно проскулила:
— Лешик, дай заморской отравы, а?
* * *
С Верой Жестеровой Ташков виделся после гибели Олега почти каждый день, сначала как оперативник, задавая вопросы, потом помогал с организацией похорон и поминок. Его удивило, как мужественно держалась эта взбалмошная, капризная, а в былое время и истеричная молодая женщина. Она не падала в обморок, не рыдала, прервавшись на середине фразы, не бросалась исступленно на крышку гроба (после взрыва и пожара хоронить Олега в открытом гробу было невозможно). Потом он сообразил, что она, должно быть, все время думает о будущем ребенке, и это в какой-то степени ее отвлекает от свалившегося внезапно горя.
После встречи с Коротковым Александр снова отправился к вдове своего товарища. Вера была спокойна, словно со дня гибели мужа прошло несколько месяцев, а не несколько дней.
— Здравствуй, Саша, — скорбно улыбнулась она. — Проходи. Хорошо, что зашел.
В квартире было пусто, и для Ташкова это казалось в первый момент непривычным. До несчастья, случившегося с Олегом, он был здесь три или четыре раза, когда собирались большой компанией по случаю дня рождения Олега, да еще когда он старшего лейтенанта получил. В последние дни, когда Ташков приходил сюда, здесь постоянно толпился народ — родственники, друзья, даже соседи, которые знали Олега и считали своим долгом быть рядом с его вдовой в тяжелый момент. А сейчас квартира пуста. И это красноречивее всего говорило о том, что случилась беда и больше никогда не будет так, как раньше.
— Ты по делу пришел или просто так, проведать?
Почему-то Ташкову не захотелось врать. Он был далеко не самым близким другом Олега Жестерова и его жены, они скорее приятельствовали, а проведать Веру и оказать ей посильную помощь и без него есть кому.
— И то, и другое...
В этот момент он обратил внимание, что Вера одета как-то очень уж не по-домашнему. Элегантный костюм, скрадывающий располневшую фигуру, яркая косметика, на ногах — туфли на каблуке. И запах духов. Это было самой выразительной деталью. Есть женщины, которые дома не ходят распустехами и стараются выглядеть нарядно, даже если их никто не видит. Но Ташков еще не встречал женщин, которые пользуются духами, если знают, что некому будет вдохнуть их аромат.
— Ты кого-то ждешь? — понимающе спросил он.
— Нет, но мне скоро нужно будет уходить.
— Я не задержу тебя надолго. У меня всего несколько вопросов.
— Это насчет Олега?
— Да. Я сейчас пытаюсь восстановить, с кем он общался в последние дни перед гибелью. И обнаружил одну деталь. Он, оказывается, договаривался с каким-то врачом о консультации для одной своей знакомой. Ты не в курсе, о чем шла речь? Что это за знакомая?
— Да это сестра кого-то из ваших, — удивленно ответила Вера. — Ты разве не знал?
— Ты имеешь в виду — сестра кого-то из сотрудников именно нашего отдела? — уточнил Ташков, стараясь не выдать недоумения.
Выходит, Жестеров выдал Иру за сестру кого-то из коллег. Очень мило. Впрочем, вполне объяснимо, если учесть, что Вера все-таки его жена, а не посторонняя тетя с улицы.
— Ну, я не знаю, из вашего отдела или нет. Олег так сказал.
— Но она может оказаться сестрой кого угодно. В нашей организации тысячи сотрудников. А мне обязательно нужно узнать точно. Он не говорил, какое у нее заболевание?
— Нет. Просто... — Она осеклась и уставилась в окно. Александру показалось, что она изо всех сил крепится, чтобы не заплакать, и ему стало неловко. Он деликатно выждал какое-то время, потом осторожно спросил:
— Что ты хотела сказать?
— Когда? — Она повернулась и посмотрела прямо ему в глаза безмятежным взглядом.
— Когда мы заговорили о сестре нашего сотрудника. Ты начала фразу, но не закончила.
— Разве?
— Верочка, припомни, пожалуйста, что говорил тебе Олег по этому поводу. Все до мельчайших деталей.
— Он ничего такого не говорил.
— А о каком враче шла речь?
— Откуда мне знать.
— Вера, не надо загонять себя в угол. Мне доподлинно известно, что ты знаешь, о каком враче я тебя спрашиваю. Не отпирайся.
— Ну хорошо. Это врач, который меня наблюдает. Олег попросил, чтобы я записала его знакомую на прием. Больше я ничего не знаю.
— И ты выполнила его просьбу?
— Конечно.
— И консультация состоялась?
— Нет. Валерий Васильевич назначил им время, потом прием пришлось перенести на другой день, но Олег не успел.
— У Валерия Васильевича, я надеюсь, и фамилия есть? — спросил Ташков, не сумев скрыть иронию.
— Есть. Волохов.
Она начала нетерпеливо постукивать туфелькой по ковру, устилавшему паркет, и Ташков понял, что она нервничает. То ли оттого, что торопится, а он ее задерживает. То ли еще отчего-то...
— Где можно найти твоего врача?
— На работе, — с неожиданной резкостью ответила Вера. — Вероятно, дома его тоже можно найти, но адреса я, к сожалению, не знаю.
— Вера, а почему тебе так не нравится этот разговор? Почему ты сразу не сказала, что речь идет о докторе Волохове?
— Ты ничего не понимаешь! — взорвалась она. — Валерий Васильевич — не простой врач, у него наблюдаются самые известные люди Москвы. А вы полезете к нему со своими дурацкими расспросами, и, конечно же, окажется, что все это из-за меня. Мне с таким трудом удалось уговорить его записать эту девку на прием, он долго отказывался, он ведь очень занятой человек, а я, дура, настаивала, просила. Теперь вижу, что он был прав, а я — нет. Если бы он настоял на своем, вы бы теперь не морочили ему голову. Он откажется меня лечить. Зачем ему пациентка, из-за которой к нему милиция является?
