Она не знала, где держат Ерожина. Их везли на разных джипах, и еще Тане завязали глаза. Сидя в машине с завязанными глазами, Назарова слышала звуки улицы, гудки автомобилей, но потом звуки исчезли. Похоже, что их снова вывезли на трассу. Младший лейтенант не успела настолько хорошо освоиться в городе, чтобы на слух определять местность. Единственно, чем помог Назаровой слух, так это определить по отрывистым приказам похитителей южный акцент их речи. Петр за минуту, пока их не разлучили, пытался, как мог, успокоить Таню. По его мнению, если бы их хотели убить, то лучшего места, чем лесок на пути к деревне Кресты, для этого не сыскать. Значит, они нужны похитителям живые.
– Не переживай, Танька, выкрутимся, – сказал Ерожин на прощание и улыбнулся. Рядом с ним Назаровой было не так страшно. Потом на дороге она находилась в шоке. А вот теперь, когда она осталась одна в темной комнате, дурные мысли лезли в голову с удивительным упорством., Таня стала вспоминать публикации в прессе, где говорилось о похищении людей. За них чеченцы требовали огромный выкуп или увозили к себе, как рабов. По телевизору иногда показывали изможденных и измученных страдальцев, которым удавалось чудом бежать из плена. Мужчины рассказывали о каторжном труде и издевательствах. Участь девушки представлялась Тане еще ужаснее. Но оптимизм не оставлял младшего лейтенанта. Назарова верила в Петра. «Он найдет выход. Спасется сам и спасет меня», – думала она и старалась не паниковать. Но услышав, как щелкнул замок от поворота ключа, зажалась и окаменела от страха.
– Почему не покушала? – спросил вошедший будничным, вполне доброжелательным тоном. Черная маска скрывала его лицо, но Назарова, несмотря на страх, отметила, что мужчина строен и не стар.
– Ты напрасно боишься. Если ты не сообщница этого негодяя, тебя не только отпустят, но и отвезут домой на машине, – пообещал мужчина в маске. – Ты можешь называть меня Иван. Нехорошо, что я знаю твое имя, а ты мое нет. Своего настоящего имени я пока сказать не могу.
Таня забилась в конец тахты и продолжала молчать. «Иван» уселся рядом, немного подождал, словно собираясь с мыслями, потом снял маску.
– Здесь темно, моего лица ты все равно как следует не разглядишь, а говорить с тобой в этой штуке мне противно.
Таня взглянула на «Ивана» и отметила, что он хорош собой. Похититель оказался прав – в сумраке комнатушки отчетливо разглядеть черты человека возможности не было, но общий облик читался.
– Теперь не так страшно? – спросил он. Таня не ответила, хотя без маски молодой кавказец производил не такое зловещее впечатление. О южном происхождении «Ивана» Таня по легкому акценту догадалась сразу.
– Мы не бандиты, а бизнесмены, – представился «Иван». – Но сейчас такое время, что мы должны сами себя защищать.
– Не помню, чтобы мы с Петром Григорьевичем на вас нападали, – не выдержала Таня.
– Ты или не знаешь, с кем связалась, или такая же, как твой Петр Григорьевич, – предположил «бизнесмен».
– Петр замечательный человек и талантливый сыщик, – сердито ответила Назарова. Она не помнила, что именно эти же слова сказал в адрес Ерожина ее шеф Суворов.
– Он талантливый аферист и грязный тип, – продолжал настаивать молодой кавказец.
– Если вы намерены оскорблять моего друга, я не стану с вами разговаривать, – зло отрезала Назарова.
– Хорошо. Я изложу голые факты. А ты сама решишь, благородно поступал твой друг, или он поступал, как настоящий подонок.
Таня молчала.
– Можно я закурю? – спросил «Иван».
– Подобные джентльменские штучки в данной ситуации смехотворны, – фыркнула Таня. – Курите, если вам так хочется.
– Спасибо, – поблагодарил кавказец и извлек из кармана металлическую пачку французских сигар. Прикуривая от зажигалки, «Иван» отвернулся, чтобы свет пламени не осветил его лица.
– Ты младший лейтенант милиции. Специалист с высшим образованием, поэтому скидку на твой женский мозг я делать не буду, – предупредил кавказец, затягиваясь своей сигарой.
– Вы еще и нахал, – не сдержалась Таня. – Ваши намеки на женский мозг, мягко говоря, не тактичны. Если спрашиваете у дамы разрешение закурить, так хоть старайтесь и дальше соблюдать видимость приличия.
– Прошу прощения, Таня, я не хотел тебя обидеть. Дело, о котором я буду говорить, мужское, – пояснил «Иван».
– В юридической практике не бывает мужских или женских дел. Бывают дела уголовные или гражданские, – возразила Таня. Но ее отношение к незнакомцу понемногу менялось. В «Иване» чувствовалось настоящее, а не показное благородство, и женщине это не могло не импонировать.
– Приятно иметь дело с образованным человеком, – удовлетворенно отметил «Иван». – Но в жизни поступки делятся на достойные и подлые.
– На это мне возразить нечего, – согласилась Назарова. Кавказец затушил сигарку, встал с тахты, сосредоточился и начал свой рассказ:
– В городе живет красивая девушка. Ее возлюбленный наш друг. Неделю назад, может быть, немного больше, друг исчезает. Накануне он делает своей возлюбленной очень дорогой подарок – брошь с бриллиантом. Девушка ждет друга, но он не приходит. Вместо него приходит другой человек. Этот человек представляется следователем милиции, врет девушке, что ее друг вор и посажен в тюрьму, требует, чтобы она вернула подарок. По его словам, брошка с бриллиантом ворованная.
Испуганная девушка отдает следователю брошку, но ему этого мало. Он принуждает ее под страхом ареста вступить с ним в интимную связь. Зовут этого негодяя Петр Григорьевич Ерожин.
– Это ложь! – крикнула Таня. – Петр Григорьевич приехал в город, чтобы раскрыть серию тяжких преступлений. Я помогаю ему в этом и уверена, что ни с какой девушкой Петр не встречался…
– Зачем кричать? – удивился кавказец. – Возлюбленная нашего друга жива. Завтра мы устроим им встречу, и она опознает негодяя. По-вашему, это называется очная ставка.
– И что дальше?
– Дальше мы приговорим Ерожина к смерти, и он умрет, – невозмутимо пояснил «Иван».
– А если девушка спутала? Почему вы верите только одной стороне?
– Женщина, имевшая близкие отношения с мужчиной, всегда сможет назвать его характерные особенности, о которых другие не знают, – уверенно заявил кавказец. – Это и станет неопровержимым доказательством его вины.
Таня неожиданно покраснела. Она сразу поставила себя на место этой неизвестной: «Пожалуй, кавказец прав». Женщина, имевшая близость с мужчиной, может знать то, чего не знают другие. Назарова, например, знала, что на груди Ерожина есть шрам от пулевого ранения.
– Я вижу, что ты искренне уверена в невиновности своего друга и не участвовала с ним в этом злодействе, – примирительно проговорил «Иван».
– Я?! – изумилась Таня самой возможности такой постановки вопроса.
– Да, ты. Откуда мы знаем, что связывает пожилого мерзавца из Москвы с молодой девушкой из Новгорода?! Но теперь я вижу, что ты ни при чем, и готов тебя освободить. Сейчас наш человек завяжет тебе глаза и отвезет домой. Предосторожность эта для нас необходима. Ты сама понимаешь… – сказал «Иван», направляясь к двери.
– Я отсюда никуда не поеду, – твердо заявила Таня.
– Почему? – удивился кавказец.
– Не поеду одна. Или вы нас отпустите обоих, или я остаюсь, – объяснила Назарова.
– В каком качестве мы должны тебя здесь удерживать? – поинтересовался «Иван». – Ты лицо официальное, младший лейтенант милиции. Мы с властью не воюем. Но тех, кто обижает нас, не прощаем.
– Раз вы затеяли самосуд, я останусь в качестве защиты. Несправедливо обвиняемого бросить наедине с обвинителями. Хочу присутствовать на очной ставке, – убежденно сказала Таня.
– Раз желаешь, оставайся. Только не говори, что мы тебя удерживали силой, – усмехнулся «Иван».
– Не беспокойся, не скажу, – ответила Таня, от возмущения переходя на «ты».
– Договорились, – сказал кавказец. – Сейчас я посоветуюсь, где ты проведешь ночь.
– Я могу провести ее и здесь, если мне дадут одеяло, – ответила Назарова.
– Для гостя мы найдем другую комнату, – улыбнулся «Иван» и вышел. Вернулся он минут через десять в маске и с черной повязкой в руках. Таня догадалась, что повязка предназначается ей. Завязав Назаровой глаза, «Иван» взял девушку за руку и вывел из комнатушки. Они немного прошли вправо, потом поднялись по лестнице, куда-то свернули. Когда повязку с Тани сняли, она зажмурилась от яркого света. Через минуту глаза девушки привыкли к нормальному освещению, и она поняла, что находится в уютной спальне. Сбоку Таня увидела две роскошные кровати. В изголовье каждой тумбочка с лампами-вазами из фарфора. В углу великолепное трюмо с тройным зеркалом и инкрустацией на деревянных деталях. Девушка подошла и обнаружила на нем свою женскую сумочку с часами, документами и кошельком в полной сохранности. Еще Таня увидела занавешенное тяжелыми шторами окно. И возле окна на гнутых резных ножках овальный стол. На столе стояла ваза с фруктами, а на тарелке – сыр, зелень и ветчина. Назарова раздвинула тяжелую портьеру. Снаружи окно прикрывали ставни.
