«Предусмотрительные у меня хозяева», – подумала «гостья» и заметила справа приоткрытую дверь. Она заглянула туда и очутилась в туалетной комнате с душем и огромным зеркалом.
Дверь туалетной запиралась на золоченую бронзовую задвижку изнутри. Назарова старательно заперлась и с удовольствием приняла горячий душ. Воспользовавшись махровой простыней, заменявшей полотенце, она вытерлась и, одевшись, вернулась в спальню. Хотя обвинительный рассказ кавказца не выходил у нее из головы, голод взял свое, и Таня смолотила все закуски, что нашла на тарелке. Завершив трапезу сочной грушей, она уселась возле трюмо и задумалась. Сначала жуткое обвинение в адрес Ерожина Татьяна восприняла как клевету и вопиющую несправедливость. Теперь, успокоившись, умытая и утолившая голод, Назарова не была столь категорична. Если проанализировать ее отношения с Петром, то можно сказать, что девушка попала под обаяние личности москвича, влюбилась до потери сознания и как следствие утеряла объективность. Какой смысл незнакомой подружке пропавшего кавказца наговаривать на Ерожина?! Да и откуда она вообще могла узнать о его существовании?
Если «Иван» не выдумал всю эту историю, а выдумать такое нелегко, дыма без огня не бывает. И с чего она взяла, что Ерожин хороший человек? Со слов Суворова? Но Виктор Иннокентьевич не видел своего друга десять лет. За десять лет многое могло измениться…
Таня подошла к кровати. Она решила от страха лечь не раздеваясь, но, откинув покрывало и заметив белоснежное белье с золотым вензелем «А», передумала. Перед тем как погасить свет, Назарова взглянула на часы. Стрелки показывали начало одиннадцатого. Таня забралась под одеяло и закрыла глаза. «Если даже обвинение в адрес Петра подтвердится, она сделает все возможное, чтобы отговорить кавказцев от самосуда и передать дело в нужные инстанции». – С этими мыслями младший лейтенант уснула. Ей снились тревожные сны, но Таня их не запомнила. Проснулась оттого, что в комнате кто-то был. Она моментально прокрутила в памяти события вчерашнего дня и с ужасом открыла глаза, ожидая увидеть рядом кавказца в маске. Но увидела девушку в кожаном пальто и с дорожной сумкой в руках. Глаза ее закрывала черная лента. Незнакомка замерла посередине комнаты. Затем она осторожно поставила сумку на пол и сняла с глаз повязку.
– Вы кто? – спросила Таня из-под одеяла.
– Я Надя, – ответила девушка.
Таня приподнялась в постели. Внешность Нади ее поразила. Такой удивительной блондинки с темными бархатными глазами она никогда не встречала.
Надя тем временем скинула пальто и огляделась:
– Это ваш муж встретил меня с автобуса? – спросила она.
– Во-первых, я не замужем, а во-вторых, я никого в этом доме не знаю. Меня привезли сюда, как и вас, с завязанными глазами, – ответила Таня, вставая. Она взяла свои часы и взглянула на циферблат. – Неужели я так крепко спала до утра? – удивилась она своим возможностям. «Надя, Надя», – повторяла Назарова про себя и вдруг поняла, что перед ней жена Петра Григорьевича Ерожина.
– Вас что, прямо из Москвы с закрытыми глазами доставили? – спросила она, одеваясь.
– Я сама приехала, – ответила Надя.
– И не побоялись?! Вам же муж не велел высовывать нос, прятал вас от бандита Кадкова, – притворно удивилась Таня.
– Кадкова больше нет. Он умер, – ответила Надя и в свою очередь спросила:
– А вы кто?
– Младший лейтенант милиции, эксперт-криминалист Татьяна Назарова, – представилась Таня и протянула Наде руку.
11Глеб Михеев сидел на чердаке по соседству с домом Зойки Куропаткиной. Рядом на матрасе храпел бомж Виткин. Михеев не сомневался, что старый алкоголик переоделся в костюм, который выбросила буфетчица. Сам по себе факт, что женщина выносит на помойку дорогой мужской костюм, мог иметь множество объяснений. К примеру, он изменил и она со злой ревности тащит на помойку все, что может напомнить об измене. Но в данном случае такое объяснение не подходило. Куропаткина не имела постоянного сожителя, а страдать от ревности к случайным мужчинам смешно. Но главное, Ерожин подозревал женщину в ее связях с преступником. И тут возникало множество версий ее поступка. Подозрительным казался Глебу и поход Зойки в дорогой меховой магазин. Судя по той одежде, в которой она принимала гостей в кафе, миллионершей Куропаткина не казалась. И вдруг лисья шуба, что по цене тянула на годовую зарплату буфетчицы.
Спать сидя неудобно. Глеб покосился в ту сторону, откуда раздавался храп бомжа.
«Дрыхнет, сволочь, на моем месте», – завистливо подумал Михеев и не смог сдержать улыбку. Скорее всего, это он зарился на матрас Виткина.
«Долго жить в таких условиях нельзя. Надо мыться и стирать одежду, иначе загребут самого, как бродягу», – сделал вывод начинающий сыщик и решил завтра же найти Ерожина и посоветоваться с ним на этот счет.
Неожиданно бомж зашевелился, сказал сам себе что-то невнятное и надолго закашлялся. Кашель пробудил бомжа окончательно. Виткин, кряхтя, поднялся, беззлобно выругался и покинул матрас. Нетвердо ступая по неровному полу чердака, он проследовал мимо Михеева и исчез на лестнице. Куда собрался алкоголик в такое время, Михеев представить себе не мог. Но долго размышлять на эту тему Глеб не стал, а занял освободившееся место и моментально уснул. Разбудил его шелест шин – рядом остановилась машина. Михеев взглянул на часы. Циферблат на его моряцких «котлах» светился, и Глеб понял, что время без десяти три. Сонный сыщик вскочил с матраса и прильнул к окну. Недалеко от Зойкиной подворотни притормозила белая иномарка. Из нее вышел высокий мужчина в долгополом черном пальто и, подозрительно оглядевшись по сторонам, направился к двери буфетчицы. Сон Михеева как рукой сняло. Молодой человек проследил, как ночной гость осторожно постучал в окно Куропаткиной. Через минуту хозяйка дверь открыла. Мужчина в черном пальто вошел в квартиру, но света в Зойкиных окнах не зажглось. Глеб быстро спустился со своего чердака и, стараясь оставаться в тени, подошел к машине. Белая иномарка оказалась «Мерседесом». Михеев обошел автомобиль со всех сторон, запомнил номер и, спрятавшись за забор, стал ждать хозяина. Молодой сыщик не получил инструкций на тот случай, если столкнется со «зверем», ради которого Ерожин его и задействовал. Михеев не сомневался, что в гостях у буфетчицы Кадков, но не знал, что предпринять. Он не боялся Кадкова и мог сейчас вполне его захватить. Тот даже не успел бы пикнуть, не только достать оружие. Преступника Глеб не боялся, он боялся сделать глупость и испортить Петру Григорьевичу «охоту».
Пока Михеев раздумывал, подозрительный субъект в долгополом пальто с большим свертком в руках вышел из подворотни, открыл багажник, положил в него сверток, сел в машину и медленно покатил по улице в сторону моста Александра Невского. Михеев, было, подумал, что ночной гость «замочил» буфетчицу и запихнул в багажник ее труп. Но с такой легкостью даже сам Глеб одной рукой не смог бы поднять здоровенную бабу. Когда красные огоньки габаритов скрылись из вида, Глеб побежал. На пустынных улицах ночного города тускло горели фонари. Лужи на асфальте подмерзли и хрустели под ногами. Глеб искал телефон. Он испробовал уже два автомата, но оба не работали. Тогда молодой человек спустился вниз к реке и, перебежав пешеходный мост, очутился в центре. Автомат возле «Интуриста» оказался исправным. Михеев набрал номер мобильного телефона Петра Григорьевича. Ерожин долго не отвечал. Наконец связь включилась.
– Петр Григорьевич, он в городе! – крикнул Михеев и в ответ услышал незнакомый голос с легким южным акцентом:
– Кто в городе? Что ты людям спать не даешь?
– Кадков в городе, – крикнул по инерции Глеб и, опомнившись, спросил: – С кем я говорю? Где Петр Григорьевич?
– Опять этот Кадков. Спит твой Петр Григорьевич, – ответили в трубке. Михеев попробовал набрать номер повторно, но голос телефонистки сообщил, что телефон или отключен, или абонент находится в недоступной для связи зоне. Тогда Глеб, несмотря на ночное время, решился позвонить другу Петра Григорьевича, Суворову.
К телефону подошли довольно быстро.
– Я слушаю, – ответил бодрый женский голос.
– Извините за поздний звонок, но мне срочно надо поговорить с Виктором Иннокентьевичем, – сказал Глеб. Он еще не отдышался после бегов и говорил отрывисто.
– Звонок ваш не поздний, а скорее ранний. Но вы меня не разбудили. Виктор Иннокентьевич пока на работе. А вы собственно кто? – спросила женщина.
– Я помощник Петра Григорьевича Ерожина, – представился Глеб.
– Попробуйте позвонить мужу на работу. Хотя сомневаюсь, что он на месте, – ответили в трубке. Глеб еще раз извинился и набрал служебный номер Виктора Иннокентьевича. Суворов не отвечал.
Угловое здание областного Управления внутренних дел находилось в трех шагах от «Интуриста». Но Глеб не был уверен, что надо туда идти. Он помнил просьбу Ерожина, до времени себя не расшифровывать. Пока он размышлял, как поступить, возле автомата возникла дежурная машина с российским гербом, и у Глеба потребовали документы.
