Разумнее всего было бы не брать картину, оставить ее Звиаду, но – по правилам их закрытого клуба – отказываться от выигрыша было нельзя. Те же правила предполагали, что в игре не должно быть никакого криминала – запрещалось ставить на кон вещи, добытые сомнительным путем. Это правило установил сам Звиад, что не мешало ему тихим бесом его нарушать. Алекс, шутя, поинтересовался, не паленая ли картина.
– Обижаешь, дорогой, как ты мог такое подумать?! – получил он ответ.
Но Суржиков не вчера родился, чтобы поверить честным-пречестным глазам Звиада. «Ежу понятно, что дело нечисто», – не сомневался он. Абхазец его подставлял и, похоже, даже не осознавал этого, поскольку для него самого нарушение закона было привычным делом.
«Добровольно сдать полотно государству? Так ведь спросят, откуда я его взял. Ответ вроде: «На дороге нашел» – никого не устроит. О том, чтобы сказать правду, и речи быть не может – Звиад меня не поймет, если я упомяну его имя, найдет меня и голову оторвет», – пришел к выводу Суржиков.
Яхтенный поход оказался как нельзя кстати. Алексей знал, что яхты вроде их «Графчика» не досматривают. Весь таможенный досмотр – это чистая формальность. По крайней мере, в тряпках, заброшенных в закутки, точно никто копаться не станет. Даже если картину случайно и обнаружат, против него улик не окажется. Отпечатки свои он предусмотрительно стер, а что картина лежит в его сумке – так это еще не доказательство. На яхту вхожи многие, и каждый может воспользоваться его старой сумкой, валявшейся на лодке уж сто лет. Конечно, при самом неблагоприятном развитии событий у команды могут возникнуть неприятности, но это маловероятно и не смертельно.
Суржиков знал наверняка, что продать в России полотно – дело сложное и небезопасное. Сделать это в Европе намного легче. Он уже нашел по Интернету покупателя, британского коллекционера. Сделку планировалось совершить в Копенгагене, до которого «Графчику» дойти было не суждено.
Алексей не слишком сильно удивился, когда следователь его спросил о картине. Скорее он этого вопроса ждал. «Графчик» не затонул, и его должны были отбуксировать к берегу и уже там осмотреть все, что на нем осталось. Этим занимались Малыгин с Фианитовым, оставшиеся после крушения в Швеции. Кое-какие вещи они привезли в яхт-клуб, и его старой сумки среди них не было. Это значило, что сумку, в силу ее дряхлости и незначительной стоимости, выбросили там же, в Швеции. Сначала Алексей решил, что картину не заметили и отправили на помойку вместе с сумкой. Когда Мостовой все-таки задал ему сакраментальный вопрос о «Зимнем утре», Суржиков понял, что полотно каким-то образом всплыло. То ли его обнаружили на своей шведской помойке шведы и сигнализировали об этом нашей стороне, то ли еще кто-нибудь его нашел… Пока против него обвинения не выдвинули, Суржиков решил все отрицать. «Так надежнее», – благоразумно рассудил он.
* * *
Когда всем стало известно о гибели Валерия, Лариса очень испугалась. «Неужели это Алекс?! – с ужасом подумала она. – Нет, не может быть!» Ей не хотелось верить, что этот чудовищный поступок мог совершить Суржиков. Ей стало не по себе, когда она узнала, что Валерия больше нет. Он был ей вовсе не близким другом, но и не чужим человеком тоже. Совсем еще не старый, и вот так внезапно оборвалась его жизнь. Страшно ей было оттого, что убийцей действительно мог оказаться Алексей. «Как же это так?! Что же теперь будет?! – не находила себе места Лариса. Она по-прежнему любила Суржикова, как ни старалась прогнать эту любовь прочь. После всего, что между ними произошло, после его пренебрежительного отношения к ней, после этого нарочитого равнодушия, – разве можно ему верить? Все эти романтические слова, сказанные им в парке, – не больше чем игра. Лариса сказала следователю, что не встречалась в тот день с Суржиковым. Ей стало обидно. Мелькнула мысль, что он нарочно пригласил ее на свидание, чтобы обеспечить себе алиби!
«А если он не виноват и из-за меня его заподозрят? – мучилась Лариса. Она решила позвонить следователю и признаться, что сказала неправду. – Виновен Суржиков или нет – пусть в этом разбираются те, кому положено, а я должна рассказать, как все было на самом деле».
Ивлешина так и сделала. Но ее признания, похоже, не произвели на следователя должного впечатления.
– Это хорошо, что вы пришли, – одобрил Мостовой. – Правду говорить нужно. По выражению святейшего князя Александра Невского, не в силе Бог, а в правде.
– А что будет с Суржиковым? – робко поинтересовалась Лара.
– А что с ним должно быть?
– Его не посадят?
– Если, конечно, он чего-нибудь не натворит. А пока – не за что. В смерти Фианитова Суржиков невиновен.
Лариса вышла из кабинета следователя вне себя от радости. Алексей невиновен! У нее словно гора с плеч свалилась. Ей захотелось позвонить Суржикову и сказать, что она за него рада, попросить прощения за свою ложь, да и просто с ним поговорить. Лара уже достала мобильный телефон, но звонить не стала. Не стоит этого делать, это неправильно в свете их последней встречи. Нужно иметь гордость! «Лучше поговорю с ним на работе», – решила она.
Как назло, была пятница, ее вторая половина, а так хотелось, чтобы завтрашний день был будничным! Лариса подумала, что до понедельника она не доживет. Махнуть бы рукой на все условности, обнять бы Алексея и не расставаться с ним никогда! Но это невозможно. Алексей несвободен, и он никогда не оставит свою жену, потому что это его жена. Он, как настоящий мужчина, верен своим обязательствам. Если только жена сама его не оставит, но это тоже невозможно, потому что таких мужчин не оставляют.
Лара вдруг ужаснулась своим мыслям. Как можно желать чужого мужа?! Это неправильно, ей должно быть стыдно! Нет, она научится не думать об Алексее, она изо всех сил постарается справиться со своими чувствами, но Суржиков, вернее, память о нем навсегда останется в шкатулке драгоценностей ее души, она будет бережно и трепетно хранить в ней свое отношение к нему…
В понедельник разговора у них не получилось. Суржикова внезапно отправили в командировку, и весь день у него прошел в беготне. А через неделю, когда он вернулся, Лариса нашла на своем рабочем столе герберы. Она очень удивилась: женщина не представляла себе, кто их мог ей подарить. Конечно же, цветы доставили ей радость. Это очень приятно, когда утро начинается с букета.
Даритель объявился сам. Вечером, когда рабочий день завершился, к Ларисе подошел Суржиков. Все сотрудники уже разошлись, и она осталась одна в комнате. Лариса тоже собиралась домой, она уже выключила компьютер и стала переобуваться в уличные туфли. Алексей подкрался к ней тихо, как кот. Лара подняла глаза и от неожиданности вздрогнула.
– Вот, – протянул он ей маленькую бархатную коробочку.
Перед ней действительно стоял Суржиков! Он волновался и выглядел растерянным, как мальчишка. Алексей взял ее руку в свою широкую ладонь, открыл коробочку и осторожно надел на ее палец изящный перстень с бриллиантом. Поднял на нее глаза и вместо каких-то слов поцеловал Лару – сперва в щеку, потом в губы, в лоб, в шею…
– Я понял, как я тебя люблю. Ларочка, будь моей! Я хочу, чтобы мы были вместе всегда!
– И жили долго и счастливо? – не веря своим ушам, пролепетала она.
– Да!
Лариса почувствовала, как медленно уплывает у нее из-под ног земля. Весь мир перевернулся, он стал радостным и солнечным, как когда-то давно, в ее беззаботной юности. Сладкая волна подхватила ее и понесла в океан счастья. Происходящее было за гранью реальности, потому что в жизни так не бывает!
2010 г.
Уже которую неделю город держал в ледяных оковах лютый мороз. Автомобили не заводились, а те, что все-таки завелись, ползли с черепашьей скоростью по заваленным снегом дорогам. Люди жаловались на холода и говорили, что давно не было такой суровой и снежной зимы.
Несмотря на погоду, Арина цвела, как майская роза: она носила шелковые платья и тонкие чулки. В душе у нее была весна, и она старалась ее приблизить, одеваясь по-весеннему легко. Недавно Арина вернулась из свадебного путешествия с Мальдивских островов и была теперь самой счастливой женщиной в мире! Она была очарована морем, солнцем, красивыми набережными и душистыми яркими цветами. Загорелая, с сияющей улыбкой и ясными глазами, Арина порхала по офису своего мужа, с которым познакомилась здесь же, когда пришла устраиваться к нему на работу экспертом. В этом крупном преуспевающем концерне она не только нашла хорошую интересную работу, но и встретила свою любовь.
Ничто в Арине не напоминало прежнюю, неуверенную в себе, меланхоличную барышню. Теперь это была эффектная молодая женщина, излучающая оптимизм и жажду жизни. За работу с нею психолог Борисова с чистой совестью могла поставить себе твердую «пятерку». Она научила Арину главному – любить жизнь и ценить себя. Арина наконец-то поверила, что она достойна всего самого лучшего, а не только того, что соответствует ее социальному уровню, как внушала ей строгая мама. Она полюбила себя – и ее полюбил весь мир, она улыбнулась жизни – и та рассмеялась ей в ответ. Арина вначале попробовала прожить хотя бы один день без страданий, к которым она очень привыкла. И прожила его, наслаждаясь каждым моментом, и почувствовала себя легко. Затем – второй день, третий… Это давалось девушке с трудом, так как душа ее требовала печали. Арина заставляла себя переключаться и не думать о плохом, не жалеть себя, не прокручивать в голове прошлое. «Займись делом, чтобы не оставалось времени на страдания», – посоветовала ей Рената, и Арина отважилась на поиски работы с большой зарплатой. Раньше она не посмела бы претендовать на такую работу, посчитав, что все равно ей ничего не светит. Где-то ей отказали, где-то нет. Арина с удивлением отметила, что положительных ответов на ее резюме куда больше, чем отрицательных. И чем дольше она ходила на собеседования, тем больше крепла ее уверенность в себе. До того, как Арина устроилась на нынешнюю работу, где ей нравилось абсолютно все, она сменила два других места, к слову сказать, весьма неплохих.
